Марина Эльденберт - Хроники Бастарда: Ив.
— Цела? Стой здесь и никуда не ходи.
Ив нашла в себе силы кивнуть, и тот пошел дальше. Больше в пределах видимости не наблюдалось никого… живого. Искусственное освещение представило взгляду картину не менее ужасающую, чем в гостинице. Тишина только подчеркивала безмолвность и величие проклятого города. Судорожно вдохнув, Ив оттолкнулась от стены и шагнула вперед. Шаг, ещё шаг. Она не понимала, что делает, и как могла оказаться среди всего этого кошмара.
От увиденного хотелось кричать, но с губ не сорвалось ни звука. Голова закружилась и Ив чудом удержалась от очередного обморока. Под ногами хрустело каменное крошево, щедро залитое кровью: людей Томы, разорванных на куски, и обезглавленных измененных. Ив ступала осторожно, затаив дыхание. Мертвые лица людей с остекленевшими глазами, тех, с кем она работала несколько лет, ещё долго будут ей сниться. Конечности изогнуты, как у кукол, под неестественными углами, не всегда целые. Оторванные головы с искаженными гримасами. Ив закрыла рот руками, понимая, что из горла рвется безумный, булькающий смех. У неё начиналась истерика.
Прислонившись к ближайшей стене она сделала несколько глубоких вдохов перед тем, как продолжить свой путь. Завернула за угол и буквально споткнулась об Изабель. Она прошла дальше всех. Красивые черты исказила гримаса боли, щедро приправленной злобой раненого зверя. Рядом с ней валялась стрела, которую она сама вырвала из груди. Окровавленный наконечник поблескивал в пламени факелов.
— Чертовы… твари… — прохрипела итальянка.
— Ив! — она успела только обернуться на голос Томы, вздохнуть с облегчением — он жив, а в следующий момент уловила быстрое движение за спиной.
Два выстрела, один за другим. Первый отшвырнул назад Изабель, готовую вцепиться ей в горло, второй болью обжег висок.
— Не стрелять!
Она почувствовала, как по шее заструилась теплая липкая жидкость и снова падала. Падение, бесконечное падение вновь и вновь. Ив надеялась только на то, что это будет последним. Сквозь застилающую глаза темноту слышался голос Томы, поблизости мелькал свет, доносились чьи-то взволнованные крики. Ив почувствовала, что ее куда-то несут. Тома сжимал её руку в своей, он был рядом, но все же сейчас, в эти минуты она желала услышать голос Ригана. Хотя бы один-единственный, последний раз. Пусть даже прочитать насмешку в его голосе, все равно, пусть… Но Ригана не было рядом, и некому было сказать: «Я с тобой, котенок».
Ив потеряла сознание, так и не дождавшись.
Глава 12
Он смотрел на могилу с её именем. Смотрел и не мог поверить. Губы кривились в злой недоверчивой усмешке, как если бы Риган только что услышал, что это чья-то долбаная шутка. После той ночи, когда отчим Ив благополучно сплавил его в Орден, он на своей шкуре узнал и об их методах расспросов и о том, что фанатизм и идиотизм — извращенные близнецы, которые идут рука об руку.
Они считали, что Риган привел за собой хвост измененных к их чертову местовырождению смертельного металла. На самом деле его привел Джордж Уилсон, но у него оказалось отменное алиби: он человек, мертв, и к тому же убит измененным. Риган не знал ни о том, что произошло в лагере, ни о том, что стало с Ив. До того самого дня, когда сверху пришел приказ перевезти его из филиала Афин в Европу «со всеми личными вещами». Под последним подразумевался амулет, который якобы потребовался кому-то в Центре. Разумеется, его не довезли.
Провалявшись около суток в горячке — за несколько дней допроса в него влили столько выжигающего внутренности измененных яда, который вкупе с изобретательными пытками дали свой эффект, Риган все-таки пошел на поправку. Благодаря питательным завтраку, обеду и ужину, которые ему поставляла Кло. Она же рассказала ему обо всем, в том числе и о том, что Ив погибла, и что её тело будет перевезено в Женвилье. Дюпон настоял на том, чтобы похоронить её вместе с отцом. Риган с радостью похоронил бы и его, только не в каком-то определенном месте, а разорвав на части и разбросав по всей округе, только воспоминания о ней останавливали его от этого шага.
Он хорошо запомнил промозглую осень, когда впервые за несколько месяцев ступил на родные земли, узнал о смерти Бланш и пришел на её могилу. Вечер, когда он распрощался с рассудком для того, чтобы совершить непоправимое. Тот чертов октябрь как нельзя лучше подходил для страшной новости и его безумной скорби — сначала на сырой земле кладбища под Ньюкаслом, а потом к кровавой расправе в родовом гнезде.
В июне, в самый разгар цветения полыхающей всеми красками жизни, когда природа раскрывалась на полную, казалось невозможным представить, что где-то на этой земле существует смерть, и что она пришла за Ив. Он не смог её защитить. Не успел. Проявил слабость, потому что Тома был её отчимом и был ей дорог. Надо было сразу свернуть ему шею и увезти Ив из долбаного лагеря. Вместо этого он подставился сам и позволил ей умереть.
Риган чувствовал, что смерть впервые за долгое время снова заглянула на огонек к нему, и её холодные костлявые ручищи шевелились где-то в районе сердца, выжимая из него остатки того, что он называл жизнью. Теплая летняя ночь благоухала ароматами свежести и цветов, и подобные ощущения представлялись кощунством и издевательством над самой природой мира, надо всем сущим. На сей раз ему не хотелось омыть руки в чужой крови, слышать предсмертные стоны и мольбы, только чтобы укрыться от собственной боли на несколько часов. Риган хотел прочувствовать её всю: от начала и до конца, ощутить в полной мере, потому что понимал, что иначе, затаившись под сердцем, она сведет его с ума.
Он вспоминал, как пришел в себя в Ордене, от весьма ярких неприятных ощущений: плечо пронзил стальной прут, смазанный раствором, от запаха которого его немедленно замутило. Желудок сжался в попытках исторгнуть внутренности, спазм прошел по пищеводу, и он сжал зубы, чтобы удержать стон. Боль пульсировала в плече, растекаясь по руке, и игнорировать её не было никакой возможности. В глаза ударил яркий свет, Риган даже не успел разглядеть лица находившихся с ним в помещении.
Ослабленный вынужденный диетой он чувствовал себя на грани. Зверь внутри рвался на волю, но чтобы обрести свободу и расправиться со своими мучителями, у него не хватало сил. Запястья зажали в кандалах, сомкнувшихся тисками и обжигающих кожу подобно раскаленному железу, тело растянули вдоль стены. Штаны оставили, и на том спасибо. Сама ситуация поразительно напоминала первую встречу с Ильгой, и Риган горько усмехнулся собственным мыслям. Не только Ив не сумел защитить, но и себя.
