Екатерина Гринева - Герой-любовник, или Один запретный вечер
– Я вроде бы вам все вчера объяснил. И сказал, что ничем не могу помочь.
– Зато я рассказала вам далеко не все.
С минуту-другую он смотрел на меня, словно что-то взвешивая про себя, потом выдохнул.
– Ладно. Давайте опять поговорим в машине в конце рабочего дня. Погуляйте пока где-нибудь, а потом – приходите. Договорились?
Я кивнула.
Четыре часа я просто бродила по Москве, прогулялась по Красной площади, посидела в скверике возле Большого театра, зашла в ГУМ и прошвырнулась по бутикам – просто так, чтобы убить время. Потом посмотрела на часы и поехала на работу к Дмитриеву.
Когда я дошла до места, как я влезла в номер и обнаружила листы бумаг с загадочной абревиатурой, мой собеседник взглянул на меня с веселым изумлением.
– Так и залезли в номер?
– Так и залезла.
– Да вы авантюристка!
– Мне просто очень нужно помочь сестре. – Я сглотнула. – Очень.
– Понимаю… Но я по-прежнему не знаю, чем вам помочь. Давайте договоримся так. Вы оставьте мне свой телефон, а я со своей стороны попробую навести справки об этой организации. Если удастся что-то накопать, я сразу перезвоню вам.
Тут у него зазвонил сотовый, и он кивнул мне на прощание. Я вылезла из машины и направилась к подъезду.
Лифта не было, и я решила идти пешком на пятый этаж.
В холле было темно – перегорела лампочка; мои ноги почему-то прилипли к полу, и я ужасно не хотела идти дальше. Может, позвонить соседям? Пусть посветят? Но я никого не знала, а беспокоить незнакомых людей не хотелось.
Я собиралась вставить ключ в дверь, но она от моего невольно толчка открылась. Я машинально сделала шаг вперед и передо мной возникла картина жуткого разгрома. Вспоротые стулья, распотрошенный диван, откуда лезли белые клочья, похожие на сахарную вату… Под ноги попалась кукла на чайник. Я подняла ее и положила на тумбочку в коридоре. Где-то капала вода, и этот звук вывел меня из оцепенения. Медленно, на цыпочках, я отступила назад и осторожно закрыла за собой дверь. И тут я сорвалась с места. Я неслась по лестнице, рискуя сломать себе ноги, и вылетела на улицу, судорожно оглядываясь по сторонам. Только бы он еще не уехал!
Кирилл Андреевич сидел в машине и уже собирался отъезжать. Машина зарычала, и тут я кинулась наперерез. Не рассчитав силу прыжка, я свалилась под колеса, потирая ушибленный бок.
Врач мгновенно выскочил из машины.
– Вы что ненормальная! – закричал он. – Под машину бросаетесь. А если бы случилась серьезная травма.
– Пусть! – прошептала я побелевшими губами. – Вы мне очень нужны. Пожалуйста, – я вцепилась в его руку.
– Что случилось?
– Там… там… – мои зубы клацали. – Они все переворошили. Полный погром в квартире. Я как увидела…
– Серьезно?
Я качнула головой.
– Садись в машину! – скомандовал он. – Быстрее.
Я нырнула в машину, и он резко крутанул руль вправо.
– Ты кого-нибудь видела?
– Нет. Никого.
– Это хорошо.
– Почему?
– Потому что оставлять в таком деле свидетелей никто не будет.
– Понятно. И что теперь делать?
– Не знаю. Куда тебя везти теперь?
Я закрыла лицо руками.
– У меня в Москве никого нет. Так что, наверное, на вокзал…
– Снимала квартиру?
– Это квартира знакомых.
– Понятно. Тогда едем ко мне. Особых удобств я тебе не обещаю, но пожить день-два можно.
Я кивнула.
– Только… – он замолчал. – Аську бы не испугать. Это дочь моя. Она боится незнакомых людей. – Он говорил неохотно, скупо, с трудом разжимая губы. – Ладно, это я беру на себя.
Оставшуюся дорогу мы молчали. Пару раз я ловила на себе взгляды своего спутника, но как только я поворачивалась к нему, взгляд переводился на дорогу.
Мы остановились у сталинского дома, и врач сказал сухим тоном, не глядя на меня:
– Значит так. Ты – моя дальняя родственница и приехала на пару дней. Договорились? К Аське особо не приставай. Она – девочка с характером.
– Хорошо.
Мои мысли путались и я думала только об одном: «Только бы они не добрались до Эвы!». Похоже, дело принимает серьезный оборот и погром в квартире – тому наглядное свидетельство.
Кирилл Андреевич стоял у двери квартиры и долго жал на кнопку звонка. Никто не подходил.
– Аська спит, а мы тут трезвоним.
Как бы в опровержении его слов за дверью раздались робкие неуверенные шаги.
– Идет. – И на лице врача появилось выражение необыкновенной нежности. Я подобралась.
Сначала блеснул глазок, потом Дмитриев сказал:
– Асенька, это я. Открывай.
Послышалась возня с замками. Дверь приоткрылась на дверную цепочку. Показался карий глаз и прядь светлых волос.
– Привет!
В ответ молчание. Дверь распахнулась, на пороге стояла девочка лет шести-семи с большим белым медведем в руках.
– Привет! – повторил он, подхватывая ее на руки. – Соскучилась? – Он отошел в сторону, как бы выставляя меня на обозрение. – Это Александра. Можно просто тетя Саша. Наша дальняя родственница. Она поживет у нас пару дней. Ты не против?
И снова молчание. Ни слова не говоря, Ася повернулась к нам спиной и пошла по коридору, волоча за лапу медведя.
– Все нормально, – шепнул он мне. – Проходи на кухню.
– Но сначала – в ванную мыть руки. Я злостный поборник чистоты. Москва – грязный город, и чем чаще мыть руки, тем лучше. Это и Аське говорю… Профилактика против микробов.
Я пошла в ванную: стены выложены бежевой плиткой, новая белая ванна, большое овальное зеркало, в котором отразилась я – с испуганным взглядом и спутанными волосами. На стеклянной полочке – пара щеток, зубная паста, одеколон и гель для бриться. Еще одна зубная паста – детская, с ярким рисунком на тюбике. Детский шампунь и гель для душа.
Я мыла руки тщательно. Потом стряхнула их и вытерла желтым полотенцем.
Никаких следов женского присутствия – ни ватных дисков, ни помад, ни туши-пудры, ни ароматических солей для ванн.
Он живет вдвоем с дочерью?
Я вышла на кухню. Кирилл Андреевич стоял у плиты, повернувшись ко мне спиной.
– Давайте я похозяйничаю.
– Нет, – резко сказал он. – Не надо. У меня все по-спартански. Я обедаю на работе. А к Асе приходит няня и кормит ее. Так что могу предложить только бутерброд с сыром и печенье.
– Спасибо.
Кирилл Андреевич пил чай большими глотками, словно куда-то торопился.
– Завтра рано вставать. На работу. Я покажу вам, где вы будете спать…
Я торопливо сунула бутерброд в рот.
– Я не тороплю вас. – Он почему-то перешел на «вы». – Просто объясняю, что и как.
Комната, которую он мне определил, была небольшой, но очень уютной. Пузатый комод с резными ножками. Платяной шкаф с темными полированными дверцами, на стенах – яркие картины – пейзажи, натюрморты. Около окна столик с незаконченной вышивкой…
