Джулия Фэнтон - «Голубые Орхидеи»
После двух часов занятий Валентина решила наконец сделать перерыв. В коридоре она набрала телефон гостиничного номера Орхидеи.
Орхидея взяла трубку после седьмого гудка.
— Орхи, это я.
— Нам пришлось поторопиться. У меня Роман, — пробормотала Орхидея, — а он не очень-то быстрый. Боже, я слышу классическую музыку. Откуда ты звонишь, Вэл?
— Я в «стэпс». Работаю над танцевальным номером. Орхидея, у меня потрясающие новости…
Наступило молчание. Еще несколько дней назад Валентина пыталась рассказать Орхидее о бродвейской пьесе, но сестра отказалась слушать. Сейчас Орхидея бросила:
— Я уже сказала тебе, Вэл, я ничего не хочу об этом слышать.
— Орхидея…
Голос Орхидеи задрожал.
— Это же все изменит. Разве тебе нет дела до «Голубых Орхидей»? Неужели тебе совсем нет дела?
— Я делаю это не для того, чтобы причинить вред тебе или «Голубым Орхидеям». Я запишу следующий альбом, у нас будет много времени для студийных записей, и мы сможем составить расписание выступлений.
— Ты говоришь чепуху! А как насчет концертов? Как ты поедешь на гастроли, если окажешься привязанной к Нью-Йорку из-за этого дурацкого мюзикла? Вэл… пожалуйста… не делай этого. Пожалуйста! Мне нужны «Голубые Орхидеи», — жалобно молила Орхидея.
— Ах, Орхи, — начала Валентина, готовая сдаться. Страдания сестры терзали ее. Разве участие в бродвейском шоу стоило того, чтобы причинять боль той, кого она так любила?
— Во всяком случае, — перебила Орхидея, — если ты не оставишь эту глупую, дурацкую идею, я заставлю тебя пожалеть… вот подожди! Я… я найму юриста. Я действительно это сделаю, Вэл!
— Что?
— Ты меня слышала, — огрызнулась Орхидея. — Помни свои обязательства перед «Голубыми Орхидеями», Вэл… или ты очень, очень пожалеешь.
Она бросила телефонную трубку.
— Валентина, мы готовы продолжить.
— Что? О… да.
С пылающими щеками Валентина повесила трубку на рычаг и снова пошла в студию. Как могла Орхидея сказать такое?
Но пока она упорно работала, выполняя сложные комбинации, в душе ее происходила борьба. Настало время сделать следующий шаг.
И она решила продолжить пробы.
Позже она попытается пригладить взъерошенные перышки Орхидеи.
На следующий день проливной дождь перешел в настоящий шторм. Сильный ветер, налетевший из Канады, трепал город всю ночь, произошли даже перебои с подачей электроэнергии, напомнив встревоженным нью-йоркцам об аварии 1965 года.
Выйдя из такси около театра, Валентина поплотнее закуталась от ветра в свое теплое пальто от Барберри и стала бороться с зонтиком, который во что бы то ни стало хотел вывернуться наизнанку. Каждый мускул ее тела стонал от боли после многочасовой вчерашней репетиции, но она выпила три чашки кофе и чувствовала себя готовой к выступлению.
Внезапно сильный удар отбросил Валентину назад. Ее зонт столкнулся с другим зонтом — одна из опасностей, подстерегающих пешеходов в дождливые дни на переполненных народом тротуарах.
— Эй, с вами все в порядке? — Она услышала мужской голос. Когда она опустила черную ткань зонта, то оказалась лицом к лицу с улыбающимся мужчиной лет сорока.
— Со мной — да, но вот зонтик, кажется, погиб, — сказала она, показывая ему зонтик с огромной дырой.
— Вот, возьмите мой.
— Нет, нет, я не могу.
— Конечно можете. У меня дома в шкафу, по крайней мере, еще шесть, а может семь. Я, получаю каждый год новый в день своего рождения.
Он вложил ей в руки свой зонт, и, посмотрев вниз, на ручку, Валентина обнаружила, что она вырезана из какого-то дорогого темного дерева. Ручка была еще теплой от его руки.
Мужчину нельзя было назвать красивым в полном смысле этого слова — у него были глубоко посаженные голубые глаза и приятное произношение. Черты лица резкие, как у мужчин с рекламы Мальборо, рот большой и твердый, а на висках в густых блестящих каштановых волосах пробивается несколько красивых седых прядей.
— Вы идете в театр… Валентина?
Она засмеялась. Значит, он сразу же узнал ее и немного поддразнивал. Но кто он? Они вместе вошли в театр, и, когда он расписывался в журнале, Валентина прочла: Кит Ленард.
— О! — невольно воскликнула она. — Вы… это вы…
Он прослушивал ее вчера, но зал был так слабо освещен, что она почти не видела лиц.
— Один из ваших горячих поклонников.
На сцене Беттина работала с восьмью танцовщицами, включая Валентину; чтобы они размялись, она показала им несколько основных движений и потом наблюдала, быстро ли они усваивают новый материал. Позже каждая из танцовщиц должна будет исполнить свой пятиминутный номер в сопровождении музыки.
Откинувшись в кресле третьего ряда, Кит наблюдал за девушками, но его глаза постоянно обращались к Валентине Ледерер. И не только потому, что она самая красивая. Ее присутствие на сцене настолько ощутимо, что заставляло остальных танцовщиц невольно поблекнуть.
К тому же у нее прелестная улыбка, — вспомнил он их неожиданную встречу у дверей театра.
С нетерпением он смотрел, как танцовщицы исполняли свои сольные номера. Одна, станцевавшая «Высохшие кости», показалась ему забавной и легкой — она сможет хорошо исполнить роль второго плана. Но когда Валентина начала свой огненный танец — подражание русскому казачку, — он подался вперед и сердце его забилось сильнее.
Она господствовала на сцене. Это было как раз то, что он искал. Она оживит «Балалайку», заставит ее засверкать.
— Она не подходит, — поздно вечером бушевала Беттина. — Ты понимаешь, что я хочу сказать, Кит, она просто не может делать антраша.
Они спорили уже несколько часов, сделав короткий перерыв, чтобы проглотить бутерброды, доставленные из Понгери Тай на углу Бродвея и Восьмой.
— Она замечательная, — настаивал Кит. Мел Паркингтон согласно кивнул. — В ней есть нечто, Беттина… те качества, которые мне нужны. Она озаряет всю эту чертову сцену. Я не мог отвести от нее взгляда и уверен, что я не единственный, кто испытывал эти чувства.
— Она очень похожа на Тамару, — поддержал его Арт Стернз. Заглянувшие в театр на прослушивание Лорен Грей и Брюс Роузен, двое из наиболее важных лиц, субсидировавших постановку, согласно кивнули.
— Но она спотыкалась и делала все шиворот-навыворот, — раздраженно бросила Беттина. — Черт побери, ведь и моя репутация тоже поставлена на карту. Мне нужна эта постановка, Кит, и я не намерена провалить ее, взяв рок-звезду, возомнившую себя танцовщицей. Высшая балетная школа! — усмехнулась она. — Вот уж действительно! Вся постановка держится на танце, а ты сейчас готов подвергнуть ее риску.
