Джулия Фэнтон - «Голубые Орхидеи»
— Спасибо, — смущенно улыбнулась Валентина, выходя из комнаты.
Рыжеволосая последовала за ней.
— Вы знаете, как бывает, — объяснила она, — многие готовы убить друг друга, чтобы получить роль, и обстановка порой бывает стервозной. Меня зовут Джина. Я пробуюсь на все роли и, возможно, не получу ни одного номера в этой постановке, но — кто знает? — Она пожала плечами. — Во всяком случае, желаю вам удачи. У вас есть реальный шанс получить роль… если вы умеете танцевать. Говорят, в этом шоу трудные танцевальные партии, поэтому они не могут найти ни одной знаменитой певицы, которая могла бы по-настоящему хорошо танцевать и играть.
В третьем ряду пустого темного зала сидели шесть совершенно лишенных энтузиазма участников постановки, держа в руках дощечки с зажимами, и делали заметки о прослушанных ими сегодня претендентках на роль Тамары.
Это были режиссер, драматург, автор песен, хореограф, либреттист, композитор, ассистент режиссера, ведающий подбором актерского состава, и продюсер, — каждый из них имел имя в своей области, и в сумме они обладали коллекцией из двадцати четырех «Тони», десяти «Оби» и пяти «Бесси».
Невысокая девушка, под номером сорок три в сегодняшнем списке, стояла на сцене, освещенная одним сильным прожектором, и, покачивая, микрофон, пела переложение песни Стрейзанд «Люди».
— А она недурна, — осмелился заметить Арт Соерназ, невысокий, нервного вида драматург, который написал книгу и теперь, казалось, сомневался в успехе, потому что до сих пор не нашли актрису на роль Тамары, хотя прослушивание длилось уже четыре месяца, вызывая множество споров.
— О, всего лишь еще одна посредственная юбка, — вздохнул автор песен Тони Трапписта.
— Если я услышу, что еще хоть одна певица заверещит, что ей нужны люди, меня вырвет, — с раздражением бросила Бетти Орловски, хореограф. Сорокапятилетнюю, бывшую танцовщицу Марты Грэхем невозможно было назвала привлекательной — все ее тело состояло из острых углов. — Спасибо, дорогая, — прервала она певицу, — мы свяжемся с тобой.
Поникнув, певица ушла со сцены. Каждый знал, что «спасибо», сказанное таким образом, означало отказ.
Продюсер Кит Ленард, сидевший рядом с Беттиной, подавил усмешку. Штат его служащих всегда был лучшим в деле, он выбирал сотрудников за талант, а не за обаяние, и надеялся получить от них максимальную отдачу. Он вложил в «Балалайку» более миллиона долларов и убедил ряд финансистов внести еще два.
Кит тяжело вздохнул от усталости. Он просидел еще одну ночь с женой Синтией, которая в тридцать шесть лет перенесла уже два инфаркта из-за выпадения митрального клапана и жила в страхе перед третьим. Бедная Синтия без конца извинялась за то, что причиняет ему беспокойство, а когда она наконец заснула, Кит провел остаток ночи, измеряя шагами свой кабинет, так как беспокоился о проклятом шоу.
Существует же кто-то, кто мог бы петь как Джулия Эндрюс, танцевать как Гуэн Вердон и играть как Мэри Мартин. Ему необходимо, чтобы все это сочеталось в одной.
— Следующая, — рявкнула Беттина Орловски и, повернувшись к Тони, спросила: — Это номер сорок четыре?
Из затемненных кулис появилась красивая женщина и направилась к микрофону. На ней было облегающее платье цвета морской волны из шармеза [15], обрисовывающее линии ее безупречной фигуры. Буйные черные кудри падали на плечи.
— Боже мой, кто это? — спросил Милтон Комден, композитор.
Кит прищурился. Она показалась ему знакомой.
— Думаю, это маленький сюрприз Майка Даффи, — пробормотал он, когда Валентина подошла к микрофону и запела первые такты «Не оставляй меня сейчас».
У микрофона Валентина с головой ушла в знакомую, завоевавшую «Грэмми» балладу. Странно петь перед почти пустым залом, но она сделала все от нее зависящее, хотя ежеминутно ожидала, что ее прервут.
Но ее не прервали.
Она пропела песню до конца, форсируя последние ноты.
Удивительно чистые, хрустальные звуки дрожали в воздухе. В порыве восторга Кит подумал, что должен пригласить Майка Даффи на ленч — нет, на обед в ресторан «Времена года». Валентина Ледерер из «Голубых Орхидей» обладала притягательной силой, выходящей за огни рампы.
Другие тоже ощутили это. Он увидел, как все прекратили ерзать и чертить что-то в своих блокнотах и сосредоточили на ней все внимание. Даже режиссер Мел Паркингтон как зачарованный смотрел на сцену.
— Очень, очень хорошо, — сказал Кит, когда Валентина закончила. — Приходите сюда завтра в десять, и мы посмотрим, как вы играете и танцуете. Приготовьте какую-нибудь сценку и пятиминутный танцевальный номер.
Валентина застыла испуганная.
— У тебя же есть какой-нибудь номер, дорогая? — растягивая слова, произнесла Беттина.
— Ну… да.
Когда Валентина ушла, Беттина повернулась к Киту с усмешкой: «говорила же я тебе»:
— Она не профессионалка.
— Профессионалка, — возразил Кит.
— Черт побери, все мы знаем, что она умеет петь. Но сможет ли она танцевать и играть? Что касается меня, не думаю, что она справится.
— Подожди, и ты увидишь, Беттина. На этот раз ты не права.
— Посмотрим, — сказала Беттина с вызывающей улыбкой.
Окрыленная, Валентина вылетела из театра. Ее пригласили прийти — у нее есть шанс! Только теперь она поняла, как сильно хочет получить роль Тамары, как ей отчаянно нужна новая проба сил.
Начинался дождь, она раскрыла свой черный зонт и выбежала на улицу, пытаясь поймать такси, но, когда она остановила машину, действительность нанесла Валентине удар.
Она прошла только самую легкую часть пробы.
— Куда ехать? — спросил шофер.
— Я… в «стэпс», на углу Бродвея и Семьдесят четвертой, — сказала она, называя известную студию, где занимались танцоры Бродвея.
Может, они помогут ей с номером? Она посмотрела на свои часы от Картье, Еще только четыре. У нее достаточно времени, и она готова проработать полночи, если нужно. Возможно, в этом есть необходимость.
На третьем этаже танцевальной студии профессиональные танцовщики разминались у перекладины, не по годам развитые подростки исполняли совершенные жете и изысканные комбинации пируэтов. Каждый мускул тела Валентины болел от напряженной работы, которой руководил инструктор, согласившийся подготовить с ней номер, который она выбрала для завтрашнего просмотра.
— У тебя есть талант, — уверила ее Гейл Эттер, одна из самых известных преподавательниц.
— И, слава Богу, ты все быстро схватываешь, — согласилась с ней Елена Куникова — другой инструктор. — Но все, что мы сможем сделать за один вечер, — это отполировать твое исполнение, сгладить острые углы. Этого пока достаточно. — Затем Елена добавила: — Если тебе понадобятся еще тренировки, я, возможно, смогу тебе уделить немного студийного времени, но не в ближайшие несколько дней.
