Нора Робертс - Покорение Сюзанны
Сюзанна развернулась и резко толкнула тачку к пикапу. Вернувшись, чтобы удобрить почву, обнаружила, что Холт ушел. Призвала себя работать очень внимательно, напоминая, что хотя бы здесь, в этом деле, полностью контролирует ситуацию.
Холт вернулся, таща за собой брандспойт с другой стороны дома и держа две бутылки.
— Я сам полью. Выпей пива.
Проведя рукой по лбу, Сюзанна хмуро поглядела на посудины:
— Я не пью пива.
— Больше у меня ничего нет.
Холт воткнул напиток ей в ладонь и повернул рычаг распылителя.
— Уверен, что с остальным справлюсь сам, — сухо заявил он. — Почему бы тебе не присесть?
Сюзанна устроилась на лестнице и, поскольку одолевала жажда, сделала большой глоток, затем оперлась подбородком на колени и стала наблюдать, как Холт старается не затопить саженцы и не сбить их тяжелой струей. Слегка выдохнула и сделала еще глоток.
Никакого сочувствия, размышляла она. Никакого утешающего похлопывания по плечу, никаких заверений, что понимает ее чувства. Вместо этого Холт дал именно то, в чем она нуждалась, — молчаливую стену, о которую можно разбить невыносимую муку и ярость. Осознает ли он, что помог? Вряд ли. Но она-то осознавала, что пришла сюда, к нему, не только ради цветника, не только для того, чтобы уйти из дома, но и потому, что влюбилась в этого мрачного отшельника.
Сюзанна не давала себе времени на раздумья, ни минуты с тех пор, как истина открылась и расцвела в душе. И при этом ни разу не задалась вопросом, что это будет означать для каждого из них.
Это совсем не то, что ей требуется. Никогда в жизни она не собиралась больше любить, никогда не собиралась больше рисковать получить боль и оскорбления от мужских рук. Но это случилось.
Она не искала любви. Только жаждала спокойствия в душе, безопасности для детей, элементарного благополучия для себя. И все же нашла.
Интересно, какой бы была его реакция, признайся она в своих чувствах? Ублажило его эго? Потрясло, ужаснуло или развлекло? Не имеет значения, сказала себе Сюзанна, обнимая прибежавшую собаку. Сейчас — а может, и всегда — любовь принадлежит только ей. Она уже не ждет, что кто-то разделит ее отношение.
Холт отключил воду. Красочная клумба добавила обаяния простому деревянному дому. Брэдфорд даже гордился собой, что в состоянии указать названия некоторых растений, но уж точно не хотел спрашивать Сюзанну о неизвестных цветах. Достаточно всего лишь любоваться.
— Здорово выглядит.
— В основном здесь многолетники, — сообщила Сюзанна таким же небрежным тоном. — Решила, что тебе понравится наблюдать, как они будут расцветать год за годом.
Это точно, подумал Холт, но, кроме того, он всегда станет вспоминать — и слишком ярко, — какой раненой и несчастной она выглядела во время посадки. Брэдфорд не посмел задержаться на крайне расстраивающих образах Алекса и Дженни, со слезами забравшихся в автомобиль и увезенными прочь.
— И пахнут хорошо.
— Это лаванда.
Сюзанна глубоко вздохнула и поднялась на ноги:
— Пойду выключу брандспойт.
Она почти завернула за угол, когда Холт окликнул ее:
— Сюзанна. С ними все будет в порядке.
Не доверяя собственному голосу, кивнула и направилась к заднему двору. Когда Холт присоединился к ней через какое-то время, Сюзанна сидела, уткнувшись лицом в собаку.
— Знаешь, если высадить лилии и несколько очитков на той насыпи, то проблема с эрозией почвы по большей части будет решена.
Холт подхватил ее под локоть и потянул вверх.
— Работа — это единственное, что ты используешь для избавления от печальных мыслей?
— Да, она помогает.
— У меня есть идея получше.
У нее подпрыгнуло сердце.
— Не уверена…
— Поехали покатаемся.
Сюзанна растерянно моргнула:
— Покатаемся?
— На катере. До темноты еще несколько часов.
— Прогулка на катере, — повторила она, не сознавая, как порадовала его длинным облегченным вздохом. — С удовольствием.
— Отлично.
Холт взял ее за руку и потащил к пирсу.
— Отдашь швартовы.
Когда Сади запрыгнула вслед за ними, Сюзанна поняла, что такие путешествия для нее привычны. Мужчине, который, казалось, вообще не признавал сантиментов, не пристало брать с собой собаку для компании при выходе в море.
Двигатель взревел, Холт подождал, пока Сюзанна поднимется на борт, и направился в залив.
Ветер бил в лицо, Сюзанна, смеясь, хлопнула по бейсболке, чтобы не дать ей улететь, и, натянув понадежнее, присоединилась к Холту у штурвала.
— Сто лет не каталась на катере, — прокричала она сквозь шум мотора.
— Что проку от проживания на острове, если никогда не выходить на воду?
— Мне нравится просто смотреть на волны.
Сюзанна повернула голову и поймала яркую вспышку оконных стекол уединенных домов на острове Бар. Вверху парили и перекрикивались чайки, Сади облаяла птиц, затем обосновалась на подушках сиденья, уложив голову на лапы, и только ветер трепал уши.
— Она когда-нибудь выпрыгивала отсюда? — поинтересовалась Сюзанна.
Холт оглянулся на собаку.
— Нет. Сади только выглядит глупой.
— Тебе придется еще раз привести ее к нам домой. Фред сам не свой после встречи с ней.
— Некоторые женщины делают то же самое с мужчинами.
Соленый бриз принес к Брэдфорду запах Сюзанны, с каждым вдохом обволакивающий рассудок. Она стояла очень близко, спиной к движению судна, взгляд оставался замкнутым и тревожным, и Холт понимал, что она печалится вовсе не о нем. Но он-то думал только о ней.
Капитан умело двигался по заливу, держа ровную скорость, ловко маневрируя между разнообразными судами. Проехал мимо гостиничной террасы, где посетители сидели под полосатыми зонтиками, пили коктейли и поглощали ранний ужин. Вдали по правому борту трехмачтовая шхуна с толпой махающих туристов плавно входила в порт.
Потом залив перешел в море, и вода перестала быть безмятежной. Утесы вонзались в небо. Высокомерные вызывающие Башни громоздились на горном хребте, взирая свысока на городок, залив и океан. Мрачный серый камень зеркально соответствовал цвету дождевых облаков на западе. Старинные стрельчатые окна вспыхивали причудливыми радугами. Словно мираж, виднелись цветные полосы и пятна в саду Сюзанны.
— Иногда, ловя с отцом лобстеров, я смотрел на него.
«И мечтал о тебе».
— На замок Калхоунов, — пробормотал Холт. — Я называл его именно так.
Сюзанна улыбнулась, прикрыв глаза ладонью, изучая внушительное сооружение на утесах.
— Это всего лишь дом. И всегда был домом. Глядя на него, я думаю о тете Коко, колдующей на кухне над новым рецептом, и о Лиле, дремлющей в своей комнате. О детях, играющих во дворе или гоняющихся наперегонки вверх-вниз по лестнице. Об Аманде, сидящей за столом и дотошно вникающей в стопки счетов, выставленных за содержание Башен. О Кики, нырнувшей под капот старого многоместного автомобиля, чтобы определить, сможет ли она сотворить чудо и заставить мотор проработать еще годик. Иногда вижу смеющихся родителей за обеденным столом, таких молодых, таких живых, преисполненных планами.
