Светлана Демидова - Ночь со звездой гламура
– Да ну? – поразился Антонов, который до Жанны влюблялся в каждую вторую девчонку, начиная чуть ли не с детского сада.
– Вот тебе и «да ну»… – Соколовский произнес это так горько, что Евгений, самый обыкновенный парень, искренне пожалел писаного красавца.
Конечно, этому Альберту стоит только руку протянуть, и все девчонки тут же падают в его объятия. А ведь в томлении и неуверенности в себе – чуть ли не половина любовной сладости! Как это здорово – мечтать, потом добиваться свидания и, наконец, сорвать (или неожиданно получить, как обстояло в случае с Жанной) свой первый поцелуй. Без мук борьбы нет и радости победы – это же ясно как день!
Евгений Антонов и Альберт Соколовский расставались почти приятелями.
– Ну… ты очень-то не переживай, Алик, – сказал напоследок Женька, – будет и на твоей улице праздник… Влюбишься еще… какие твои годы…
– Да и ты… того… не мучься понапрасну… Жанна – не одна на этом свете…
– Ты не понял, – скривился Антонов. – Я люблю ее…
Альберт пожал плечами и пошел к своей квартире.
После драки с Соколовским, вымазанный собственной кровью, с дико распухшей губой Женька поехал обратно в общежитие. В другой корпус, в девчачий.
– Ты не понял, я люблю его, – почти его же словами ответила Женьке на все его вопросы и претензии Жанна.
– Раньше ты говорила, что любишь меня, – напомнил ей Антонов. – Замуж за меня собиралась…
– Прости, Женя, – расплакалась девушка. – Я просто не знала, какая она на самом деле бывает, любовь…
– Ну и какая же? – зло выдохнул Евгений.
– Такая… хоть что… даже на смерть можно пойти ради нее…
Женьку болезненно передернуло. Да, Жанна говорила правду. Она действительно полюбила Альберта. Вот ведь с ним, с Евгением, творится то же самое: он готов ради этой девушки хоть на что… хоть на смерть…
Антонов сразу ушел от Жанны, как только все это осознал. Ничего нельзя сделать, когда любовь… Ничего. Уж он-то разбирается в этом деле.
В весенний призыв Женька ушел в армию. Он написал из части несколько писем Жанне. Она не ответила, да он, собственно, и не ждал ответа. Так только… себя слегка потешил…
Когда демобилизовался, удержаться все же не смог. На второй же день по приезде поехал к ребятам в общежитие. Они здорово ему обрадовались, принялись наперебой рассказывать об экзаменах, стройотрядах, преподавателях и, конечно, девчонках. Вскоре Антонов заметил, что они упомянули уже абсолютно всех знакомых, кроме Жанны и Альберта.
– Ну… а как там Осипенко? – самым равнодушным тоном спросил Женька. – За Алика-то не выскочила еще?
Бывшие однокурсники переглянулись. Отозвался Кожедубов:
– Ну ты, Жека… того… сам спросил… Плохо с Жанной…
У Антонова мгновенно пересохло во рту, а колени как-то не по-мужски задрожали.
– Как? – спросил он, жалко раззявив рот и забыв его закрыть.
– Ну… не то чтобы совсем… В общем, влюбилась она в Алика так, что… Короче, проходу ему не давала и везде подкарауливала. Мы даже девчонок просили с ней поговорить, как-то образумить, да без толку все. Крышу ей начисто снесло.
– А Алик?
– Соколовский-то? Да он вообще-то неплохой парень… Намучился он с ней до того, что пришлось ему уехать вообще в другой город… чтобы, значит, подальше от Жанны. А она совсем… сошла с рельсов. В общем, спала с кем попало… напивалась, как… Даже вспоминать, честно говоря, неохота…
Антонов трясущимися руками пытался расстегнуть ворот рубашки, но ничего не получалось. В конце концов он рванул его так, что пуговицы посыпались в разные стороны.
– А что сейчас? Где Жанна? – спросил он.
– Говорят, все-таки подалась вслед за Соколовским, – ответил Кожедубов.
– Куда?!
– Вот это, брат, никому не известно. Алик, сам понимаешь, молчал, куда едет, чтобы Жанна не узнала.
– А она? Она ничего не говорила?
Кожедубов потер ладонью лоб, пожал плечами, а потом предложил:
– Может, пойдем у девчонок спросим?
Девчонки тоже ничего не знали о Жанне. Поскольку они начали высказывать предположения, одно ужаснее другого, Антонов предпочел побыстрее покинуть их гостеприимный корпус.
Ни одна попытка узнать что-нибудь о Жанне не увенчалась успехом. Евгений впал в такую черную меланхолию, что в самую пору было стреляться, если бы нашлось из чего. Он вспоминал, как увидел возле института тоненькую Жанну, которая с восторгом лизала стаканчик ленинградского мороженого. Вспоминал ее огромные глаза, удивительные эльфийские ресницы, сухую маленькую ладошку и нежные трепетные губы. Он, Женька, собирался усыпать их брачное ложе лепестками роз, а вышло так, что его невеста спала с кем попало… При одной мысли об этом у него на глаза наворачивались слезы. Он готов был убить Соколовского за то, что тот… не смог полюбить его Жанну. Лучше бы Альберт женился на ней, чем произошло то, что произошло…
Жить в таком состоянии, в котором находился Евгений Антонов, было невозможно. Он решил начать врачевать вконец разболтавшийся организм известным народным методом под названием «клин клином». Для начала он огляделся в собственном дворе: не подросла ли в его отсутствие какая-нибудь хорошенькая девчоночка, за которой можно было бы приударить. Девчоночек было полно, но ни одна не цепляла. На литейно-механическом предприятии, куда он вернулся на тот же самый токарный станок, тоже ни одной симпотяпочки не приглядел. В группе заочного отделения института, где он восстановился после армии, вообще не было ни одной девчонки. В двадцать два года Евгений Антонов смирился с мыслью о том, что закончит свою жизнь холостяком.
Однажды в автобусе две страшенные тетки-контролерши приставали к молоденькой девчушке, которая, чуть не плача, уверяла их, что билет покупала (потому что принципиально никогда не ездит зайцем), но он куда-то запропастился самым непостижимым образом. Тоненькими пальчиками она перебирала в сумочке жалкое свое барахлишко, но билет так и не находился.
– Тогда платите немедленно штраф, или мы вас сейчас же отведем в отделение милиции! – рявкнула одна из контролерш, особо отвратительная тетка в синем вязаном берете.
Девчушка так вздрогнула и побледнела, что Антонов не выдержал. Он сунул в руки тетки в берете самую крупную купюру, которая только отыскалась в его кармане, и велел отвязаться от несчастной девочки. Тетка в берете очень обрадовалась счастью в виде денежного знака высокого достоинства, которое ей вдруг нежданно-негаданно привалило, и за рукав вытащила свою товарку без берета из салона автобуса. Девчушкино личико из бледного мгновенно превратилось в густо-малиновое.
– Я вам непременно отдам, только скажите, куда принести, – зачастила она. – Понимаете, я всегда покупаю билет, потому что этих… ну которые проверяют… здорово боюсь… У меня всегда есть билет, а я все равно всегда их боюсь… И вот как назло сегодня он куда-то делся…
