Ирада Нури - «Шанталь»
Господи! Ну, почему вместо двух, совершенно невыносимых и ударяющихся в панику по любому поводу покровителей, мне не досталась всего одна, и, желательно женщина?
По мере того, как назначенная дата приближалась, наш дом стал больше напоминать лечебницу для умалишенных. Клермонт, вечно всем недовольный, критиковал каждый мой шаг, чем приводил в полнейшее отчаяние позабывшего сон Розена, из последних сил пытавшегося привить мне светские манеры и аристократический лоск.
Наряды, по мнению графа, были недостаточно роскошны, мои манеры недостаточно благородны, походка подошла бы больше солдату, шагающему по плацу, а присутствие раненого Клода и затесавшегося в нашу компанию Арно, вечно сующего повсюду свой любопытный нос, так вообще выводили из себя.
Поверьте, если бы дом принадлежал Клермонту, а не маркизу, нас бы уже давно вышвырнули на улицу без лишних церемоний. Сейчас же, скрепя сердце, он вынужден был мириться с нашим присутствием, тем не менее пользуясь любым поводом чтобы высмеять, или же в пух и прах раскритиковать всё, чтобы я ни делала.
Маркиза, принимавшего всё близко к сердцу, его насмешки приводили в бешенство, отчего он с удвоенным рвением принимался за дело. Страх перед разоблачением, лишал его сна и аппетита. Постепенно, его тревога и нервозность, стали невольно передаваться и мне. И вот, когда до визита в дом герцогини Одемар оставался всего один день, я не выдержала. Причиной послужило то, что в салоне, в котором для меня были заказаны наряды, перепутали заказы, и к моему новому жемчужно-серому наряду, в котором я должна была предстать пред светлые очи своей "бабушки", вместо белоснежных перчаток, идеально дополнявших весь ансамбль, прислали бежевые.
В маркиза, и без того бывшего на взводе, словно бес вселился. Он кричал, ругался, крушил всё подряд, грозился спустить со всех три шкуры. Масла во всю эту ситуацию подливала издевательская усмешка Клермонта, которую он и не думал ни от кого скрывать.
Решив, что если немедленно не сменю обстановку, то непременно взорвусь, я, схватив злополучный пакет, вызвалась самолично отнести его в салон. Но тут, возникла новая проблема в лице постепенно идущего на поправку Клода, который категорически запретил покидать пределы дома, ссылаясь на то, что меня на каждом шагу могут подстерегать разного рода опасности.
Спорить с ним мне не хотелось, но и сдавать своих позиций, я тоже не собиралась, а потому, договорилась с одной из горничных, чтобы она одолжила мне свою одежду и держала мой уход в тайне, а затем, в сопровождении вездесущего и прилипшего как пиявка Арно, отправилась в квартал, где располагался салон модной одежды мадам Монблан.
Боже, как же я давно нигде не гуляла! Прожив много месяцев в особняке маркиза, я почти не имела возможности ознакомиться с этой частью Парижа, где обитал его аристократический свет.
Разнообразные по красоте и стилю отели, представляющие собой особый тип городского особняка с собственным садом и гаражом для карет, здесь, соседствовали с обычными домами, не имеющими собственных ворот, и выходящими прямо на улицу. Трудно представить, что здесь когда-то, располагалось одно сплошное болото, которое было осушено в XIII веке членами Ордена Тамплиеров.
Абсолютно всё от роскошных домов до богато украшенных карет со скороходами и портшезов, буквально кричало о социальном статусе обитающих в квартале Маре людей.
Радуясь, что выгляжу незаметно, я, пониже опустив капюшон простого коричневого плаща из грубой шерсти, и прижав обеими руками к груди свёрток с перчатками, не спеша шла по мостовой, стараясь получше разглядеть местные достопримечательности. Арно, я велела держаться чуть поодаль, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Как вдруг, на мою беду произошло нечто из рук вон выходящее. Запряженная четвёркой вороных лошадей карета, резко выскочив из-за угла, не снижая скорости понеслась прямо в мою сторону. Я бы и рада была немедленно убраться с их пути, но как назло, каблучок моих башмаков, застрял в выбоине между камнями мостовой, и освободиться оказалось непростым делом. Дёргая ногу, я молилась о том, чтобы успеть отскочить раньше, чем громадные зверюги затопчут меня насмерть, но, кажется мои мольбы не были услышаны, освободиться никак не получалось. Смирившись с тем, что смерть неизбежна, я крепко зажмурилась, не желая встречаться с ней лицом к лицу, и зашептала: "Отче наш, иже еси…"
Какая– то неведомая сила, сбила меня с ног, увлекая в сторону от пронесшегося на полном скаку экипажа, возница которого делал тщетные попытки остановить неожиданно понесших лошадей.
Больно ударившись спиной, и на миг оглушенная, я не сразу поняла, что произошло. Лишь почувствовав на себе какую-то тяжесть и прикосновения, осторожно, дрожащей рукой откинула упавший на лицо капюшон и приоткрыла глаза.
Сначала, из-за мелькающих перед глазами искр, я не смогла толком ничего разглядеть, но вот, картинка стала проясняться. Внезапно, к своему стыду я осознала, что лежу на мостовой придавленная мужским телом, и как раз сейчас, на меня уставились два кобальтово-синих глаза его обладателя.
– Т-ты в порядке? – приятного тембра голос слегка дрожал, когда он провёл ладонью по моему лицу. Его белое, как мел лицо, выражало сильнейшее потрясение.
Вокруг, начала собираться толпа зевак, с удовольствием делящихся своими впечатлениями от случившегося. Из доносящихся до меня отрывков фраз, я поняла, что, если бы не отменная реакция и героизм моего спасителя, в этот самый миг проходившего мимо, я бы уже была на полпути к праотцам.
– Роза, ты цела? А я от страха, чуть Богу душу не отдал, -энергично работая локтями, умудряясь при этом обчищать карманы ничего не подозревающих зевак, остановившихся поглазеть на происшествие, ко мне подлетел Арно. Несмотря на строжайший запрет маркиза называть меня как-то иначе, чем Шанталь, мальчишка по-прежнему звал именем, что дал мне Жиль.
– Уверен, что Богу? – проговорила я, давая понять, что видела его манипуляции и не одобряю их.
Пойманный с поличным, никак не избавившийся от прежних привычек, мальчишка густо покраснел, и что-то смущённо пролепетав, протянул руки, чтобы помочь мне подняться, чем немало смутил моего спасителя, не особенно торопившегося освободить меня от своего веса.
Похоже, до него только сейчас стала доходить вся недвусмысленность создавшейся ситуации. Поднявшись, он потеснил насупившегося Арно, и галантно подав мне руку помог подняться. Почувствовав себя ущемленным, Арно поднял с мостовой выпавший сверток, и поспешил всунуть его мне в руки, тем самым разорвав ставшее несколько затягиваться рукопожатие незнакомца:
