Нора Робертс - Я выбираю тебя
– Не уходи, – поспешно сказала Джессика, едва он взялся за дверную ручку.
– Я буду в библиотеке. Тебе необходимо отдохнуть, Джесс, ты совершенно измотана.
– Нет, мне необходим ты, – поправила она его и подошла к Слейду. – Люби меня, люби меня сейчас, словно мы просто мужчина и женщина, которые хотят быть вместе. – И она обхватила руками его шею. – Неужели нельзя сделать вид, что это так, хоть на несколько часов? Давай посвятим друг другу остаток этого утра.
Он коснулся тыльной стороной руки ее щеки, жест доселе ему не свойственный. Джессика умела вызывать у него неведомые ему ранее чувства. Слейд удивился: неужели ее потребность в нем так же велика, как его – жажда касаться и любить, любить, забыв обо всем на свете. «Она так близко», – подумал он, проведя суставами пальцев по ее скуле. Уже так скоро он потеряет Джессику навсегда.
– У тебя под глазами синяки, – хрипло сказал Слейд. – Тебе обязательно надо отдохнуть. – Но его рот уже искал ее губы. Их прикосновение было ласковым, осторожным, утешающим. Джессика словно растворилась душой, покоренная нежностью, которой ей наконец удалось добиться. Он все еще касался ее лица, водя по нему, словно слепой, старающийся запомнить его навсегда. Ее губы раскрылись от вздоха, и ему показалось, что он сейчас весь перельется в этот мягкий, влажный поцелуй. Прошлой ночью они вот так же стояли в крепком объятии, порождающем бурную, неистовую страсть. Но этот нежный поцелуй возбудил их сейчас ничуть не меньше.
Пальцы Слейда скользнули по шее Джессики, почувствовав, как учащенно забилась жилка. Она хотела его. Он хотел ее. Думая только об этом, он стал развязывать узел на полотенце. Джессика видела, как потемнели у него глаза, каким взглядом он окинул ее, и стала расстегивать ему рубашку. В прошлую ночь он заставил ее летать. Сейчас у нее появилось ощущение, будто она плавает по реке. Легкие поцелуи, тихие слова. Она не ожидала такого. Он провел рукой по ее влажным волосам, перебирая каждую прядь и разглаживая их на подушке, наслаждаясь их шелковистостью.
Дрожащими руками она стягивала с него одежду под его бессвязное бормотание. И, прижавшись друг к другу пылающими телами, они отправились в путь. В окна застучал дождь.
Слейд никогда не был нежным любовником – требовательным, страстным – да, но только не ласковым и нежным. Джессика что-то отомкнула в его душе, какой-то иной источник желания. Он хотел ее так же неотступно, как ночью, но вместе с голодом пришло мягкое, успокаивающее дыхание любви. И это спокойное чувство учило их понимать друг друга в постели. Дотронься до меня здесь, дай мне насладиться тобой, твоей плотью, посмотри на меня. Слова не требовались, их сердца и мысли были заодно.
Он снова ласкал тело, которое уже так хорошо знал, неторопливо и умело. В сером, пасмурном свете дождливого дня он любовался ею, подтверждал свое восхищение руками, губами. Обнаженная, с отяжелевшими веками, разгоряченная, Джессика лежала совсем неподвижно под его взглядом, который с каждой секундой становился все более властным. Она уже знала этот взгляд и ощущала себя добровольной пленницей, заточенной в мире чувственной радости и наслаждений. Дождь застучал сильнее, так что стекла уже дребезжали.
Обхватив ладонями его лицо, она притянула его к себе и языком обвела контур его рта. Голод возрос, желание подошло к самой высокой степени накала. Нежность и умиротворенность сменились другими чувствами. Они обретали друг друга со все разгорающейся страстью. Поцелуи стали жаднее и требовательнее, ласки безудержнее. Сквозь шум дождя она слышала его учащенное дыхание, ощущала все сильнее напрягающиеся мускулы. Неспешное удовольствие, владевшее ею, превращалось в неотступную жажду, и Джессика была уже не в серой, замкнутой четырьмя стенами комнате, но в мире ослепительного белого света и золотистого пламени.
С новообретенной силой она перекатилась на него. Они свивались и развивались в исступленном танце соблазна. Свет уже стал красным, а пламя голубым.
Ее имя, как крик, вырвалось из его груди, прежде чем он в неистовстве впился в ее губы, шепча какие-то дикие, неразборчивые, бессвязные слова. Все разрешилось в разделенном на двоих безумстве завершения.
Обессилевшая, словно выпитая до дна, она лежала неподвижно. Его руки запутались у нее в волосах, лицом он прижался к ее шее. Дождь, подстегиваемый бурным ветром, оглушительно барабанил в стекла. Его тело было теплым, влажным, тяжелым, и чувство безопасности охватило Джессику вместе с огромной усталостью, которая, казалось, проникала до самых костей. Слейд поднял голову и взглянул в ее, словно остекленевшие, глаза.
– А теперь ты поспишь, – это был не вопрос, а жесткий приказ, смягченный поцелуем.
– А ты останешься? – уже в полусне глухо спросила Джессика, борясь со сном, чтобы услышать ответ.
– Я разожгу огонь. – Встав, он подошел к очагу, обложенному белым кирпичом, и бросил бумагу, чтобы взбодрить тлеющие угли. Длинная спичка зашипела, когда он ее зажег. Сев на корточки, Слейд смотрел, как пламя лизнуло листки и ярко вспыхнуло.
Шли минуты, а Слейд все сидел, пристально глядя в огонь и не видя его. Он знал, что это случится. «Нет, уже случилось», – поправил он себя. Он влюбился в женщину, до которой ему было далеко, как до неба. Любовь к которой никак не входила в его планы. В женщину, мрачно напомнил он себе, жизнь которой теперь зависит от него. И пока она не будет вне опасности, он не имеет права думать о своих чувствах и о том, к чему они могут привести. Ради нее он должен быть прежде всего полицейским.
Слейд выпрямился и повернулся к Джессике. От утренних событий она казалась изможденной. Она лежала на животе, бессильно положив руку на подушку. Волосы уже высохли и растрепались, лицо побледнело. Под глазами залегли глубокие тени. Она тяжело дышала. Пламя очага вспыхивало пятнами света на коже.
"Слишком она маленькая, – подумал он, – слишком хрупкая перед накатившими на нее бедами, чтобы успешно им противостоять». А он, он по-настоящему ли добр к ней? Слейд оглядел ее с ног до головы. Любовь затуманила ему голову. Он, похоже, разучился реагировать на опасность с должной быстротой. Если бы он еще хоть на мгновение опоздал сегодня утром… И, тряхнув головой, Слейд начал одеваться. Нет, этого больше не случится. Он не выпустит ее из дому, даже если придется посадить ее на цепь. Он ее защитит, он ее сохранит, а потом…
Потом он уберется из ее жизни. Так будет лучше.
Накинув на Джессику простыню, он позволил себе немного помедлить, коснувшись ее волос, а потом вышел из комнаты.
Глава 7
Уже почти в полдень Слейд стоял у окна библиотеки и смотрел на сад. Джессика еще спала. Казалось, влажный солнечный луч пытался пробиться сквозь тучи и иногда освещал мокрые деревья и траву. С кустов роз облетели листья, обнажив шипы. Осенние цветы стояли, поникнув головками, лепестки медленно осыпались на дорожку. Буря смела листья из-под деревьев, и теперь они лежали безжизненным покровом. Ветер стих.
