Катрин Кюссе - Проблема с Джейн
Уж лучше было коротать вечера в одиночестве, за работой, спасаясь таким образом от всяких неожиданностей. Она не могла позвонить даже своим друзьям в Чикаго: было бы просто неприлично жаловаться, когда никому из них не удалось найти работу. Даже Эллисон, своей лучшей подруге, Джейн не чувствовала себя вправе признаться, что несчастна. В тридцать лет, защитив диссертации по филологии, Эллисон и ее муж Джон пошли учиться на юридический факультет, чтобы иметь возможность найти работу и остаться жить в том же городе. Оба они пребывали в депрессии, — отличительная черта поколения? Вина Флобера? В конце концов, отец Джейн был прав: преподавать литературу — все равно, что идти ко дну вместе с кораблем. Даже Бронзино стал динозавром. При этой мысли Джейн не смогла сдержать улыбку, которая из-за резкой боли тотчас исчезла.
Женщина, долго сушившая руки, наконец ушла. От невыносимой боли Джейн казалось, что она теряет сознание. Ладони ее стали влажными, на лбу и над верхней губой выступил пот. Она поддалась боли, стоная и покусывая тыльную сторону руки. Наконец боль отпустила и ей стало легче. Сунув руку в металлический ящичек с туалетной бумагой, она обнаружила, что он пуст.
Джейн порылась в карманах, но ничего не нашла: брюки недавно побывали в химчистке. Подняв с пола сумочку, она не обнаружила в ней даже крохотного бумажного платочка, хотя обычно носила с собой полный пакетик. В элегантной сумке, взятой ею по случаю ужина, лежали лишь кошелек, помада и бутылочка виски, которую она купила по дороге в ресторан на случай, если Бронзино зайдет к ней пропустить стаканчик после ужина. Как назло, торопясь, Джейн отказалась, чтобы бутылку завернули в обычную коричневую бумагу. Никакого проку от сушилки для рук — ситуация казалась безвыходной.
Слезы подступили к ее глазам. Джейн смахнула их, боясь, что потечет тушь. Она приоткрыла дверь, выглянула наружу и вскрикнула от облегчения, увидев над умывальником металлический ящичек, заполненный бумажными салфетками: спасена! Управляющий рестораном вырос в ее глазах.
Несколько столиков у окна были уже заняты клиентами. Джейн отсутствовала минут двадцать. Перед Бронзино стояла закуска. Он не задал ей ни одного вопроса по поводу ее долгого отсутствия.
— Очень вкусно. Хочешь попробовать?
— Спасибо, я не голодна.
От его взгляда ей становилось как-то не по себе.
— Тебе сколько лет?
— Двадцать восемь. Скоро двадцать девять.
— Такая молодая! Наверное, все твои студенты влюблены в тебя.
Она смущенно засмеялась и порадовалась в душе, что надела брючный костюм, а не облегающее черное платье. Бронзино продолжил:
— Я убежден, что без эротики нет педагогики. Возможно, в той атмосфере, которая царит в Соединенных Штатах, такое нельзя говорить, но мне кажется, что студенты учатся действительно хорошо только у тех преподавателей, в которых влюблены.
Джейн подумала о светловолосом парне, который каждую неделю в течение трех часов неотрывно смотрел на нее огромными, как у Бэмби, глазами — и в самом деле это был ее лучший студент. На память пришли воспоминания детства.
— Когда мне было пятнадцать, я влюбилась в свою учительницу французского языка — в колледже я изучала французский.
— У тебя с ней что-нибудь было?
— С кем?
— С твоей учительницей.
— О нет! У нее были муж и двое детей.
— Явно не Симона де Бовуар.
Бронзино улыбнулся. Джейн он всегда казался таким хладнокровным и сдержанным, что в свое время она не придала никакого значения распространяемым о нем слухам: несколько лет назад какая-то студентка обвинила его в сексуальных домогательствах. Теперь Джейн не была так в нем уверена.
— У тебя нормальные отношения с коллегами? — спросил он уже более серьезным тоном, поднося ко рту аккуратно отрезанный кусок слоеного пирога с овощной начинкой. Он ел с чувством собственного достоинства и никогда не разговаривал с полным ртом.
— Да, нормальные! Все такие внимательные. Очень занятые, конечно. Но в Девэйне, наверное, это в порядке вещей.
— Увы, это так. Вот уже несколько месяцев, как я хотел пригласить тебя на обед, а смог сделать это только в апреле. Год пролетает моментально — особенно второй семестр.
Он положил в рот еще один кусок, и за столом воцарилась тишина. Джейн не знала, стоит ли завести разговор о книгах Бронзино, которые ей понравились, в частности, о «Справедливости и красоте», очень повлиявшей на ее работу. Но такой неожиданный комплимент мог показаться ему лестью.
— А с новыми ассистентами, — продолжал Бронзино, — у тебя хорошие отношения?
— Вполне дружелюбные, но мы едва знакомы.
— Карри была моей дипломницей. Умная и обаятельная девушка. Надеюсь, вы подружитесь.
— Я тоже надеюсь. Но у нее очень мало времени, поскольку она как можно чаще старается вырваться в Калифорнию, к мужу.
— Верно. Я и забыл! Конечно, было бы куда удобнее, если бы ее муж жил здесь или в Нью-Йорке, как подруга Ксавье Дюпортуа.
— У Ксавье есть подруга в Нью-Йорке?
— Именно поэтому нам и удалось его заполучить. У него было также предложение от Гарвардского университета, но отсюда до Нью-Йорка ближе.
«А факультет французского языка лучше», — подумала про себя Джейн и улыбнулась.
— Его подруга преподает в Нью-Йорке?
— Нет, она актриса.
— Актриса?!
Джейн умолкла, боясь, что Бронзино решит, будто она интересуется Дюпортуа. Ей даже стало легче после того, как она узнала, почему у Ксавье никогда не было времени выпить с ней по чашечке кофе.
Официант забрал пустую тарелку Бронзино и принес второе. Давно пора: Джейн испытывала чувство голода, близкое к головокружению. Бронзино заказал второй бокал вина и приступил к лангустинам. Джейн положила в рот большой кусок курицы и скривилась: соус был слишком острый. Ей придется есть только рис. Бронзино поинтересовался:
— Ты нашла хорошую квартиру?
— О да, еще в июле. В старинном доме. Мне повезло. Это была первая квартира, которую я посмотрела. И я в нее сразу влюбилась.
С нескрываемым восторгом начав описывать старую квартиру — камин, превосходные полы, высокие потолки, лепной орнамент, — Джейн неожиданно резко остановилась. А если Бронзино подумает, что она старается заманить его к себе? Но он продолжал слушать ее все с той же доброжелательной улыбкой.
— Похоже, то, что надо. И в хорошем районе?
— На Линден-стрит, в пяти минутах ходьбы от университетского городка.
— Тем лучше. Ты слышала, что произошло в прошлый четверг?
— Да. Какой ужас!
