Елена Ларина - Гувернантка для губернатора, или История Светы Черновой, родившейся под знаком Скорпиона
Меток и ядрен язык простого народа! Когда я присела на его холостяцкий диванчик и перекинула ногу на ногу, Кораблева будто током ударило. На лбу выступила испарина, он нервно облизал сухие губы. Потом покраснел, потом побледнел, схватился за сердце и из последних сил стал шарить по полкам в поисках таблеток, которые, наверное, спрятал перед моим приходом, чтобы не показаться старым и больным. Теперь он показался мне умирающим…
– Вашему папе нельзя волноваться, – сказал мне назидательно врач «Скорой помощи». А когда я ответила, что я вообще-то его студентка, посмотрел на мою минимальную юбку и повторил то же самое, но с другой интонацией:
– Вашему «папе» нельзя волноваться… Пришлось тащиться к «папе» в больницу с апельсинами, ключами от его квартиры и зачеткой. Похожий на поэта Некрасова в его худшие периоды жизни, Кораблев посмотрел на меня, как на музу, и поставил свою подпись в зачетку.
Хотя потом, встречая меня в университете, он весь преображался, пытался заговаривать, но я никаких ему поводов не давала и старалась его избегать. Что я – убийца, что ли?
«Народная мудрость гласит: не родись красивой, а родись счастливой. Светлана Чернова много раз слышала эту пословицу, но не предполагала, что к ней она имеет самое прямое отношение… » Так можно было бы начать очерк для журнала «Работница» про мою жизнь. После окончания университета, кроме диплома, у меня был некоторый опыт общажных скоротечных романов и вот эта затертая народная мудрость.
Да, правда, был еще Димка Волгин. Не мудрено и забыть! Тем более что у нас с ним было то же, что у Блока с его Прекрасной Дамой. Факультетский гений, постмодернист, структуалист, феноменалист – кто угодно, но совершенно бесперспективный в смысле материального состояния и положения в обществе литератор Дмитрий Волгин посвящал мне стихотворные ребусы, которые сам на следующее утро уже разгадать не мог. Поймав какой-то мой поворот головы, он убегал куда-то в дождь и снег и долго бродил по городу в поэтическом экстазе.
Сначала мне это нравилось, я даже играла роль этакой Мировой Души, как дочка Менделеева у поэтов-символистов. А потом он так меня, извините за непоэтическое выражение, достал, что я в один их канунов его поэтического озарения показала ему тот самый конкретный жест. Ну, вы знаете! Его футболисты любят… Что после этого Дима сочинил, я не знаю, но не видела я его долго.
Одним словом, мне пришлось начинать свою жизнь сначала, правда, с дипломом о высшем гуманитарном образовании и со знанием двух иностранных языков. Не ожидала я от себя! Никак не представляла, что буду сидеть этакой лахудрой на кухне с газетой «Из рук в руки» и полосовать маркером объявления о приеме на работу. Это я-то? Заветная светящаяся цель на экранах мужских локаторов! Эпицентр университетских эротических бурь и землетрясений! Порчу себе маникюр в диске старого телефонного аппарата.
Алло, я по объявлению… Уже не требуется?.. Я по объявлению… Какой гербалайф? Вам же требовался секретарь-референт? Ошибка? Нет, гербалайф мне не подходит. Кушайте сами… Я по объявлению… Секретарь… Как какой? Птица-секретарь!.. А я думала – это зоопарк!.. Я по объявлению. Вам нужен секретарь или не нужен? Прошу отвечать четко и внятно!.. Я не грублю. Извините… Двадцать три… Высшее… Английский и немецкий… Завтра в десять? Куда подъехать?
Немного о теле… видении
Как Д'Артаньян дуэли, я умудрилась назначить несколько собеседований почти на одно и то же время, правда, в разных концах города. Взмыленной лошадью того же литературного персонажа врывалась я этим утром в размеренную и чопорную жизнь двух торгующих оптом фирм, небольшого издательства, финансовой компании и еще одного ООО, профиль которого, кажется, был тайной для самих его работников.
Я так старалась не опоздать и вовремя отметиться в каждой из организаций, что как-то позабыла производить на работодателей приятное впечатление. Директору издательства с казачьей фамилией и библейской внешностью, когда пауза между вопросами затянулась, а взгляд на моей коленке слишком задержался, я даже ляпнула:
– У вас все?
Хотя в кабинетах мне предлагали кофе или чай, а не сено или овес, я все равно в этот день продолжала оставаться лошадью. Вопросы о степени владения иностранными языками, знакомстве с компьютером и кофеваркой были чем-то вроде приговорок: «Стой, стой, стой! Не балуй, шалая. Любит озоровать! Ишь как задом вскидывает, шельма, и ушами прядет. А ты не кусаешься? А как ты галопом идешь?.. » Руководителей предприятий вопросы делопроизводства волновали чрезвычайно мало. Их в основном интересовали мои ноги, талия, бедра и, если так можно выразиться, мои женские повадки. Каждый из них окидывал меня взглядом помещика Орловской губернии, прикупавшего себе очередную сноровистую кобылку ахалтекинских кровей.
«Ноги стройные и длинные, лодыжки точеные, грудь высокая, шея лебединая…» Кто с уверенностью скажет: о ком эти мужские мысли? Про лошадь или про женщину?
Тогда я еще не знала, что это мое лето пройдет под знаком лошади. Но как филолог я всегда подозревала, что мимолетные образы и сравнения носят в нашей жизни отнюдь не случайный литературный характер.
– Вы с компьютером на короткой ноге? – спросил меня директор ООО, последнего в моем списке трудоустройства.
– На длинной, – ответила я, замечая, что и ответ, и нога ему очень понравились.
Он тоже пообещал мне на днях позвонить и на прощание заявил, что у меня очень хорошие шансы. С этими «хорошими шансами», здорово устав от беготни на высоких каблуках, я вышла на улицу.
Сегодняшняя выставка собственного экстерьера не доставила мне никакого удовольствия. Я не феминистка, но на улицу я вышла с какой-то короткой и яростной речью в душе. Надо мстить ослам-мужчинам, – мысленно обратилась я к воображаемой однополой толпе, – камуфлируя свое естество косметикой, одеждой, пищевыми добавками, массажерами, соляриями, шейпингом, фитнесом, наконец, любовью. Потому что любовь, согласно французской поговорке, даже ослов заставляет танцевать…
Конечно, моя мысленная речь никого не вдохновила. Люди шли мимо меня в лучах солнца в футболках, рубашках с коротким рукавом и топиках. Можно подумать, что жара оккупировала наш город за ту пару часов, пока я сидела в чужих кабинетах. Самое обидное, что все к этому были готовы, кроме меня. Я одна оказалась в плаще и темном свитере среди незагорелых локтей и пупков.
Перекинув плащ через дамскую сумочку, как пленного врага через седло, я пошла какой-то иногородней походкой по родному городу.
Все-таки нам не хватает каких-то языческих праздников вместо надуманных государственных. Сейчас вот надо бы всем вместе славить Ярило, сжигать в общем костре теплые вещи и шарфы. Я бы даже свой плащик спалила, тем более что он мне уже давно не нравится.
