Замок - Гурвич Владимир Моисеевич

— Конечно. Такой замечательный вечер — и без вина.

Каманин встал, взял со стола бутылку и налил вина в бокал Марии. Затем снова сел в свое кресло.

— Раз ты считаешь, что на все вопросы надо искать ответы, тогда скажи, зачем ты затеял этот юбилей? — спросила Мария. — В прежние годы ты даже не отмечал свое день рождение.

Каманин допил свой бокал и снова наполнил его вином.

— Я всегда хотел в своей жизни понять и узнать как можно больше. Это относится не только к миру, но и к собственной жизни. Я дал жизнь детям, у меня было несколько жен.

— Такой бурная жизнь мало у кого была, — вставила с улыбкой Мария.

— Что есть, то есть. Поэтому сама видишь, что надо напоследок посмотреть, что все-таки получилось из всего того, что я навытворял. Можешь считать, что мной движет любопытство, а можешь, — муки совести.

— Так что же из двух?

— Скорей всего и то и другое. Никогда не хотел быть праведником, но это не означает, что мне все равно, как я повлиял на судьбы других людей. Особенно близких. Вот и решил разобраться. К тому же вряд ли я когда-нибудь еще раз всех соберу. Ты, как врач, знаешь это лучше других.

— Феликс, я тебе много раз говорила: если будешь беречь себя, соблюдать режим, слушать мои рекомендации, проживешь еще долго. Все зависит только от тебя.

— Но секс же мне не противопоказан?

— В разумных пределах даже полезен.

— Это самое главное. К тому же, как мужчина, я должен тебя удовлетворять.

— Ты удовлетворяешь. Но я все же хочу попросить тебя еще раз подумать: стоит ли тебе на мне официально жениться. Я и без того от тебя никуда не уйду. Честно говоря, мне даже не совсем понятно это твоя приверженность к официальному браку.

— Просто мне хочется поставить окончательную точку в наших отношениях. Когда брак официально не заключен, в нем сохраняется некая двусмысленность, недоговоренность. А это всегда чревато, когда никто до конца не уверен в своем статусе. И давай больше не обсуждать этот вопрос, мы оба приняли решение, остается его выполнить. Ты согласна?

— Согласна, Феликс.

— Вот и замечательно. А сейчас идем спать, такого тяжелого и сложного дня, как завтра, у меня давно не было.

6

Мария обычно уходила в сон очень глубоко, ее первый и пока единственный муж часто повторял, что когда она спит, можно смотреть телевизор на полной громкости, все равно она не проснется. И хотя тот брак давно распался, в этом плане у нее ничего не изменилось. Она быстро засыпала и практически никогда ночью не пробуждалась.

Мария проснулась, словно от сильного толчка. В первые секунды она даже не поняла, что с ней случилось. Ей понадобилось время, чтобы вернуться к реальности. Она скосила глаза в сторону Каманина, но его не было в постели. Не было его и комнате. Марией тут же завладела сильная тревога.

Мария поспешно накинула халат прямо на голое тело и вышла из спальни. В коридоре тоже никого не было. Она прислушалась к звукам, но вокруг царила сплошная тишина.

Мария стала спускаться по лестнице. Она не освещалась, а потому приходилось перемещаться в кромешной темноте. Она помнила, что ступени тут расположены под углом друг к другу, одно неверное движение и есть все шансы кубарем покатиться вниз. Это заставляло идти медленно и осторожно.

Лестница вела в каминный зал. Он был так же не освещен, а Мария не помнила, где находится выключатель. Огонь в камине погас, а потому почти ничего не было видно.

— Феликс! — на всякий случай крикнула она.

— Я тут, — услышала она ответ.

Ей сразу же стало легче.

— Ты где? — спросила она.

— Я у окна.

— Сейчас я подойду к тебе.

Мария пошла в ту сторону, откуда звучал голос Каманина. Она сделала с десяток шагов и попала в более светлую благодаря свету луны из окна полосу. Она даже разглядела его силуэт.

Поравнявшись с Каманиным, она тут же схватила его за руку и стала щупать пульс. Но он вырвал свое запястье.

— Не надо, со мною все в порядке, — сказал он.

— Почему тогда не спишь? Что ты тут делаешь?

— Стою и смотрю.

— На что?

— На мир. Вернее, на ту его часть, что открывается из этого окна.

Мария невольно вздохнула.

— Феликс, сейчас не время для таких ответов. Что все-таки с тобой случилось?

— Никак не могу уснуть. А вдруг я напрасно все это затеял, всем во вред.

— С чего вдруг такие мысли?

— Столько лет они жили без меня, а тут эта встреча. Я не уверен, что она не принесет им вреда.

— Но в чем может быть вред?

— Каждый из них живет в своем мире. А тебе же известно, что я всем навязываю свой мир. Не потому, что хочу, а потому что так само получается. И не у всех получается его выдержать. Знаешь, если было бы уже не поздно, я бы сейчас все отменил. Мне вдруг стало страшно.

Мария обняла Каманина и прижала к себе.

— Никогда не поверю, что тебе может быть страшно, — прошептала она ему в ухо.

— Мне не было страшно в двадцать лет, в тридцать, даже в шестьдесят. А вот в семьдесят страшно. Я всю жизнь был безрассуден, а сейчас надвигается ощущение бездны. И это не страх смерти, а совсем другое.

— Что же тогда, я не понимаю.

Каманин высвободился из ее объятий и снова стал смотреть в окно. Ни луны, ни звезд не было, а потому почти ничего нельзя было разглядеть.

— Бездна — это наше бессилие перед миром, не способность его понять, невозможность найти с ним неразрывную связь. Мы не знаем, к чему ведут все наши действия, даже слова. Мне не хочется нанести вред своим детям, но и остановиться я тоже не могу. Меня опять понесет неизвестно куда. А это опасно.

— Ну, Феликс, ты жил так всю жизнь. И ничего страшного не случилось. А если были ошибки, то у кого их не было.

Теперь вздохнул Каманин.

— В слове «ошибка» заключено оправдание. Это не правильно, наши ошибки возникают от нашего нежелания проникнуть в смысл явления. Говорим, что приходит в первую очередь в голову, совершаем поступки под влиянием примитивных эмоций. И считаем, что так и должно быть.

— Ну что поделать, Феликс, такие уж мы создания. Пойдем спать, завтра, вернее уже сегодня у тебя будет напряженный день. Нужно хорошо отдохнуть.

— Я не чувствую себя уставшим. А ты иди спать.

— Никуда я без тебя не пойду. Буду стоять тут с тобой хоть до утра, — решительно произнесла Мария.

— Ладно, пойдем спать. Я тебя знаю, в самом деле, будешь стоять тут со мной до утра. А потом целый день ходить не выспавшейся.

— Надо обязательно провести свет на лестнице, там очень легко сломать себе ногу, а то и шею.

Каманин посмотрел на Марию, контуры ее лица едва проступали сквозь тьму. Он нежно провел по ее щеке ладонью, но ничего не сказал.

7

Сразу после завтрака Каманин и Мария прошли через ворота замка и вышли на дорогу. Но она была пустынной. Каманин заметил, что обычно здесь проносится совсем мало машин. А сегодня, возможно, по случаю воскресенья их не было совсем.

Они прошли примерно полкилометра и остановились. Хотя было еще утро, но солнце с каждой минутой набирало силу и обещало жаркий день.

— Послушай, Феликс, тебе вредно находиться на солнцепеке, — сказала Мария. — Давай вернемся. Встретим их во дворе, когда они приедут. Это может случиться еще не скоро. Возможно, он застряли при выезде из Варшавы в пробке. Хочешь, я позвоню?

— Нет, — мгновенно и излишне резко ответил Каманин. — Не надо никому звонить. Пусть все идет так, как идет. Во всем нужен элемент неопределенности. Если они не приедут, значит, не приедут.

— Почему они не приедут? — удивилась Мария. — Все обещали приехать. Разве не так?

— Так, — подтвердил Каманин. — Но они могут передумать даже в последний момент.

— Все сразу? — недоверчиво покачала головой она.

— Достаточно одного, умеющего убеждать многих. Такой человек станет лидером и убедит остальных. На самом деле, это совсем не трудно.