Уинслоу Элиот - Опасности прекрасный лик
Когда после ужина стюарды убрали посуду, в салоне притушили свет. Пассажиры устроились поудобнее с одеялами и подушками. Многие заснули.
Свернувшись калачиком под одеялом, Пенни продолжала смотреть в иллюминатор. Находившийся внизу плотный слой облаков отделял ее от земли; она чувствовала себя непобедимой.
Самолет продолжал лететь в неизвестность. Впереди лежала неизвестная страна, где незнакомый хирург сделает ее невидимкой.
Даже Дом не узнает ее.
Пенни задремала. Когда открыла глаза, небо быстро меняло свой цвет с темно-серого на жемчужно-розовый. Другие пассажиры открывали глаза и потягивались.
В динамике щелкнуло.
— Через несколько минут мы совершим посадку в аэропорту Хитроу. Пристегните, пожалуйста, ремни.
Пенни снова выглянула в иллюминатор. Мимо проплывали серые клочья тумана. Она заметила пробегавшие внизу серые нитки дорог, которые связывали зеленые луга. Самолет чуть накренился, касаясь колесами земли, взревели запущенные на реверс моторы.
Вместе с другими пассажирами Пенни вышла из самолета и направилась по коридору к табличке «Таможенный досмотр».
— Желаете что-нибудь внести в декларацию? — спросил одетый в форму служащий.
Она решительно покачала головой и протянула свой паспорт. Он вернул ей паспорт обратно.
— Проходите дальше.
Она «прошла дальше», ориентируясь на знак «выход».
«И в самом деле «выход», — усмехнулась она про себя.
Впереди был пункт обмена валюты. Пенни вытащила из кармана все, что осталось в бумажнике.
Кассир вручил ей странного вида банкноты, горсть мелочи и маленькую карточку с разъяснениями относительно принятой системы подсчета местных денег. Пенни засунула все в свой кошелек и направилась к окошку справочной службы.
— Скажите, как лучше добраться до Лондона?
— Дешевле всего доехать на автобусе до вокзала Виктория. Остановку вы найдете на улице, сразу у выхода.
К радости Пенни, это был красный двухэтажный автобус, как раз такой, какие она видела в кино. Она прошла наверх и села впереди, удивленная тем, что движение левостороннее. На шоссе было много машин, но когда они въехали в сам город, Пенни уже не беспокоило то, что они двигались очень медленно. Она с восхищением смотрела по сторонам. Лондон! Она добралась сюда несмотря ни на что.
Наконец автобус остановился. Все вышли, вежливо пропуская друг друга. Пенни осмотрелась.
— Извините, сколько сейчас времени? — спросила она прохожего.
— Десять с половиной, — ответил он.
Что бы это значило? Десять тридцать, догадалась она, хотя на самом деле было всего пять. Подъехало черное кургузое такси, и Пенни вытянула руку.
Она дала шоферу адрес доктора Белламона на Харли-стрит и откинулась на мягкое кожаное сиденье, а через минуту опустила откидное сиденье напротив и положила на него ноги.
В приемной доктора Белламона были обои мягкого розового цвета и множество зеркал. На подоконниках цвели экзотические растения. Кофейный столик и четыре стула были из черного дерева с инкрустацией.
Сидевшая в приемной сестра оторвалась от журнала и встретила ее светлой дежурной улыбкой.
— Я пришла к доктору Белламону. — Пенни старалась, чтобы ее голос звучал уверенно.
— Он вам назначил прием? — Сестра заглянула в календарь на своем столе.
— Нет.
— Доктор Белламон никого не принимает без предварительной записи.
— О… Хорошо, а можно записаться?
— Конечно. Какое время вас устроит?
— А что, если сейчас? — Пенни смущенно засмеялась.
Сестра поджала свои розовые губки.
— Ваше имя?
Пенни лихорадочно думала.
— А… Ларк. — Сестра выжидательно смотрела, и она добавила: — Ларк Чандлер.
— Кто вас рекомендовал?
— Доктор Смит.
Сестра встала.
— Я скоро вернусь.
Когда она ушла, зазвонил телефон, но кто-то другой почти сразу же поднял трубку. Пенни подошла к одному из высоких зеркал и приподняла вуаль. Представить невозможно, что когда-нибудь она снова будет выглядеть привлекательной.
Сестра вернулась.
— Доктор Белламон согласился принять вас сегодня утром. Однако он будет занят ближайшие полчаса. Не желаете ли чаю или кофе, пока будете ждать?
— Я бы выпила чаю.
Пенни уселась на розовато-лиловый бархат кресла без чехла. Интерьер приемной словно был создан для съемок фильма. Пенни думала над тем, что же именно она может рассказать врачу о себе. Чай был уже выпит, когда открылась дверь кабинета. Охваченная внезапным волнением, она вскочила.
В дверях стоял мужчина.
— Мисс Чандлер?
— Да. Здравствуйте. — Она пожала руку врача, внимательно рассматривая его. Они были одинакового роста: она смотрела прямо в голубовато-серые глаза, окруженные образовавшимися от улыбки морщинками. Глубокие морщины шли вверх от нижней челюсти и перерезали лоб.
— Спасибо, что приняли меня без предварительной записи.
— Прошу вас, сюда. — Он раскрыл перед ней дверь. — Диана, пожалуйста, не соединяйте меня ни с кем. — В его голосе был слышен иностранный акцент.
— Да, доктор Белламон.
Пенни прошла через просторный холл к находившемуся в конце его кабинету. В углу кабинета по диагонали стоял большой дубовый письменный стол, а перед ним два кресла в стиле королевы Анны. Свет настольной лампы с зеленым абажуром отражался от бронзовой подставки для ручек.
— Я хочу, чтобы вы сняли шляпу и легли здесь. — Доктор Белламон подвел ее к покрытой белой простыней кушетке, стоявшей у раскрытого окна. Она улеглась, будучи в некотором недоумении. За окном в полном цвету стояло тюльпанное дерево. Цветы были крупными, с чистыми жемчужно-розовыми лепестками. Свежие, чистые, невинные… Пенни не могла оторвать от них глаз.
Доктор Белламон сел так, что ей не было его видно.
— Я всегда так поступаю на первой консультации, — объяснил он тихим приятным голосом. — Если я собираюсь работать над чьим-то лицом, то сначала мне хочется услышать голос этого человека, внимательно вслушаться, не отвлекая себя зрительным восприятием. Я хочу услышать, кто вы и какая, какой ваш любимый цвет, любимая песня. Таким образом мое первое впечатление о вас будет самым верным.
Пенни попыталась определить его акцент. Преимущественно британский, но в нем был и оттенок чего-то еще. Чего-то почти американского.
— Меня зовут Ларк Чандлер. Я из по-настоящему бедной семьи, живущей в Бронксе, в Нью-Йорке. Недавно я попала в автомобильную катастрофу…
Она услышала, как он засмеялся, и замолчала…
— Нет, нет, — сказал он. — Вам придется рассказать правду. Ведь я же врач, не забывайте.
