Людмила Бояджиева - Уроки любви
А между тем, после вечера у мадам Борден господина Доктора стали замечать в компании Эжени Алуэтт. Несколько раз они обедали в ресторане «Ривьера», а затем зачастили в казино. Похоже, страсть к игре, а ничто иное, объединяло эту пару. Во всяком случае, Фанни клялась, что сердце ее подруги по-прежнему свободно.
Эжени, между тем, разыгрывала легкий флирт. Эрнесто не досаждал притязаниями на интим. и она легко свела отношения с ним на дружескую ногу.
— Мне легко и приятно с вами, Эрнесто. — Мило улыбалась мадам Алуэтт. — Поверьте, нет сил и желания изображать серьезную страсть, либо разыгрывать из себя убитую горем вдову, — тошно. С вами можно оставаться самой собой: болтать чепуху, смеяться, кокетничать и при этом не выслушивать упреков, отправляясь спать в одиночестве.
— Я держусь из последних сил, Эжени. Нелегко изображать бесполого наперсника, когда все ночи напролет грезишь об этом теле. — Он медленно, словно лаская, обвел взглядом ее соблазнительный силуэт, очерченный бархатом черного платья на фоне серебряного от луны моря.
Они вышли на террасу казино выпить прохладительные напитки.
— Ах, Эрнесто, вы все испортили! — Всерьез помрачнела Эжени, поставив на столик нетронутый бокал шампанского. — Пожалуй, мне пора домой — сегодня на редкость невезучий день.
Он провожал ее домой в конном экипаже. Вокруг благоухала южная ночь, издалека доносились томные всхлипы танго. Укутав плечи кружевной мантильей, Эжени печально смотрела в усыпанное звездами небо. Заглянув в ее глаза, Эрнесто увидел стоящие в них сверкающие алмазами слезы.
— Да что с вами, дорогая?! Какие тайны угнетают легкокрылого жаворонка?
— Если бы вы были и в самом деле доктором, я осмелилась бы огласить свой диагноз — он не слишком приятен.
Прерываясь от смущения и досады, Эжени рассказала своему спутнику печальную историю. Увы, она лишь разыгрывает из себя состоятельную даму. Погибший муж успел растратить состояние, своенравный отец отрекся от вышедшей замуж вопреки его воле дочери.
— К тому же я страшно избалована, обожаю роскошь и… и, мягко говоря, все последние годы далеко не свойственный провинциальной российской морали образ жизни. Я много путешествовала, влюблялась, пела…
— Пели? Отчего здесь никто не знает о вашем даровании?
— Оттого, что образ скорбящей аристократки затмила бы сомнительная слава певички с авантюрными наклонностями, любовью к риску и деньгам. — Эжени прямо посмотрела в удивленные глаза Эрнеста. — Вот и все, господин Доктор. Вы услышали мою исповедь. Надеюсь, я могу рассчитывать на ваше молчание? Завтра же я уеду отсюда. Вилла и образ жизни расточительной вдовушки мне не по карману… К тому же… — Эжени отвернулась. — У меня есть долги.
— Вы задолжали крупную сумму?
— Ах, пустяки. Оплата прислуге, шоферу. Еще портные и парикмахер… Да, вчера и сегодня вы платили за меня в казино… Но, клянусь, Эрнесто, я вышлю вам деньги, как только найду подходящую работу. Слава Господу, у меня еще есть голос и неистребимое легкомыслие! Жизнь еще улыбнется мне, Эрнесто!
Привстав в пролетке, Эжени запела «Заздравную» из «Травиаты» — звонкий, искрящийся радостью голос разнесся в ночном воздухе. Кучер с любопытством оглянулся: «Ого! Браво, браво! Сеньора большая актриса!»
Эжени с хохотом рухнула на сидение:
— Вот видите, Эрнесто, я не собираюсь пускать пулю в лоб. Хотя, признаюсь… — Она понизила голос. — У меня припрятан крошечный пистолет!
Эрнесто с волнением сжал ее руки:
— Умоляю, если у вас есть хоть капелька доверия ко мне, не уезжайте… Завтра, ровно в десять вечера, я навещу вас, чтобы сделать деловое предложение… Постарайтесь быть благоразумной, Жаворонок, перед вами откроется совершенно иная жизнь, полная приключений и, я не шучу, — денег…
Деловой разговор состоялся в саду. Эрнесто признался, что уже несколько лет работает в немецкой разведке, и его разъезды по свету объясняются служебной необходимостью.
— Я с самого начала приглядывался к вам и, признаюсь, проверил информацию. Ваша вчерашняя исповедь, прекрасная Эжени, к несчастью правдива. Если упустить из вида, что долги значительно превышают названную сумму… Агенты германской разведслужбы, особенно такого класса, в который могли бы попасть вы, прекраснейшая, не имеют затруднения в средствах. Германия хорошо оплачивает риск и труд патриотов.
— Не верю своим ушам… Вы шутите, Эрнесто? Я — русская. Мой супруг, как бы я к нему ни относилась, был французом. И вы предлагаете мне шпионить на стороне немцев? — Вскочив со скамьи, она сорвала ветку жасмина и стала нервно обрывать цветки.
— Либо вы набиваете себе цену, либо я плохо разобрался в вашем характере, мадам Алуэтт. То, что у вас нет и капли патриотизма, заметно сразу. Но вот трусости я никак не ожидал.
— Трусость? Да мне ничего не стоит кинуться вниз вон с того обрыва или выстрелить себе в висок из этого пистолета! — Эжени достала из шелкового кисета крошечный браунинг.
— Отдайте оружие мне, дорогая. И не разыгрывайте благородный гнев. вы далеко не истеричка, способная по пустяку пускать себе пулю в лоб, и не так уж возмущены моим предложением. — Эрнесто мягко обнял плечи Эжени. — Сейчас в этой прелестной головке идет серьезная работа по просчету вариантов. Вы боитесь продешевить или попасть в ловушку. Ведь так, Жаворонок?
— Не скрою, ваше предложение застало меня врасплох. Разумеется, меня можно назвать легкомысленной, но вот уж дурой — никогда! Папа, при всей его взбалмошности и самодурства, научил меня не доверять словам, когда речь идет о заключении деловых соглашений. Какие гарантии своим обещаниям вы могли бы мне предоставить, господин Доктор?
— Естественно, в том случае, если мы договоримся, вам надо будет ознакомиться с уставом. А затем принять присягу, подписать необходимые бумаги и получить довольно приличный аванс.
— За что? Что я должна буду делать? Убить того старого французского генерала, что зачастил к Фанни, или отправиться в Россию за какими-нибудь секретными данными военного ведомства?
— Вы далеко не глупы, Эжени, вы красавица, вы знаменитость здешнего общества и, при желании, можете расположить к себе любого человека. Убивать вам никого не придется. Для этого существуют профессионалы… Информация, самая разная информация о состоянии дел армии противника — вот что нас интересует.
— В армии? Разве кто-то объявил войну Германии?
— Где-то кто-то всегда воюет. Но если вступает в войну Германия, то она побеждает! В этом разница… Кажется, вы тоже из породы победителей?
