Нэнси Бартоломью - Стриптиз в кино
— Нет, — сказала я, — у меня отгул.
— Очень хорошо, — услышала я. — Я заказал обед в Крейтон-Бич у “Майклза”. Знаете это место? Заеду за вами к семи.
Черт! Где-то внутри опять прозвенел сигнал тревоги. Во всяком случае, не у меня. Не хочу видеть его у себя дома.
— Минуточку, — сказала я. — Давайте лучше сделаем по-другому. Мой дом очень далеко от центра и еще дальше от того места, о котором вы говорите. Встретимся где-нибудь в городе.
Городок Крейтон-Бич действительно у черта на рогах — почти тридцать миль к западу от Панама-Сити по довольно пустынному шоссе. Очень дорогой, а потому достаточно изолированный, курорт был основан в пятидесятые годы двадцатого века и славится своими виноградниками.
Но почему Барбони выбрал такое место? Разве мало приличных ресторанов в самом Панама-Сити?
— Мне вовсе не трудно заехать за вами. — Предложение прозвучало настойчиво и чуть-чуть раздраженно.
— Благодарю вас, сэр, но подруга, с которой я живу, будет дома, и у нас такой беспорядок.
Говоря это, я взглянула на свою сожительницу, мирно спящую рядом со мной, свернувшись клубком на второй подушке.
— Хорошо, — сказал он. — Я в “Мунгейзере”, комната 1415.
— О, — проворковала я, — наверняка из этой гостиницы такой вид на залив! Буду в семь внизу в баре.
Не дожидаясь ответа, я положила трубку.
Растянувшись снова на постели, я погрузилась в размышления. В общем, думать было особенно не о чем. Ну, прежде всего ясно, что Барбони в какой-то степени заинтересовался моей персоной. И моя задача держаться так, чтобы он ни в коем случае не понял моих тайных замыслов, а именно: выяснить наконец, кто же он такой и где находился во время первого и второго убийства. А также что делал за кулисами, где его засекла Марла незадолго до смерти Винус. После чего, если он мафиози и я смогу допереть до этого, нужно будет как можно скорее расстаться с ним, и сделать это с приветливой и любезной улыбкой. А если нет… все равно расстаться.
Телефон зазвонил снова. Я не стала брать трубку, ожидая, когда умолкнет, но он продолжал трезвонить. После четвертого или пятого звонка автоответчик начал записывать сообщение, потом сыграл какой-то мотивчик, и, наконец, я услышала голос, сдавленный и неразборчивый. Но, как мне показалось, угрожающий.
— … позабочусь о тебе… не смей меня останавливать…
Флафи заворчала и собралась разразиться лаем. Я протянула руку к трубке и только подняла ее, как на другом конце разговор оборвали. Но не успела трубка оказаться на рычаге, как снова раздался пронзительный звонок.
— Кто это? — резко сказала я, чувствуя дрожь во всем теле и напряжение в каждом нерве.
— Кьяра? — Это был голос моей мамочки. — Кьяра, что за шутки? Кто тебя учил так разговаривать по телефону?
— Мама… Я думала… я думала, это кто-то другой.
— И твой брат Фрэнсис тоже был для тебя кем-то другим? — возмутилась ма. — Он очень расстроился после вашего разговора. Что с тобой? Немедленно ответь мне!
— Ничего, мам. Все нормально. Просто плохо выспалась.
Ее голос сразу смягчился:
— Ты, конечно, расскажешь мне, дочка, обо всем? Я недолго думала над ответом.
— Все дело в моих любовных историях, — сказала я. — Опять все идет кувырком.
— Это не ответ, Кьяра. Ты говоришь о том молодом человеке, которого я видела, когда приезжала к тебе? Он хороший, я уверена. Он хорошо ел, когда я его кормила. Корми и ты его, и он поправится и будет совсем как человек. Он не заболел?
Я тихонько рассмеялась. Совсем тихо.
— Нет, мама. Вполне здоров и не жалуется на аппетит… Но хочет все решать сам и командовать.
Мать понимающе хмыкнула:
— О, это я понимаю. Это как если ты входишь в курятник и не можешь решить, какую курочку выбрать, глаза разбегаются, а потом ловишь любую, не ведая, что из нее получится. Но все равно благодаришь Господа, и Деву Марию, и всех святых, что у тебя есть пища.
— Ма… — я еле сдерживала смех, — у меня все не совсем так.
— Именно так, — уверенно сказала она. — Не спорь. И не думай, что я хочу его развенчать…
— Развенчать? Ну и словечко! Кого, мам? Нейлора?
О Боже! Какой смешной разговор, но насколько легче мне стало от ее голоса и ее нелепых предположений.
— Ничего подобного, — говорила она тем временем. — И в мыслях его не имела, не говори глупости, Кьяра. Я совсем о другом. Как я тебе сказала, Фрэнсис жутко перепугался за тебя и решил… мы решили, что нужно непременно и срочно… — Она умолкла, как будто сказала все, что хотела.
— Что непременно, мама? И что срочно?
— Разве ты не поняла?.. Чтобы он приехал к тебе. Он выехал этим утром, раньше, чем отец хотел разбудить его.
— Кто выехал? Фрэнсис? Зачем?
— Кьяра, — в ее голосе звучали нотки неодобрения, — нельзя думать только о себе. Подумай о нем. После разговора с тобой он сразу стал бледным как смерть и вспомнил, что уже четыре года не пользовался отпуском в своей пожарной части. А все другие отдыхали как положено. И решил поехать к тебе. Пусть мальчик отдохнет и развеется. Неужели ты будешь против? Такого я не ожидала от тебя, Кьяра.
— Вовсе не против, — пробормотала я, оглушенная потоком слов. — И не будем больше об этом. Я знаю все, что ты скажешь, мама. Родная кровь не водица. Если у тебя нет семьи, то нет вообще ничего…
— Именно! Ты и с этим будешь спорить? Лучше приготовь ему удобную постель и, пожалуйста, следи, чтобы он как следует питался. Жалко, с ним нет Джона. Они ведь как две горошины в стручке. Пригласи Джона тоже, слышишь? Только, боюсь, он не сможет. А было бы так хорошо!
Мать удовлетворенно вздохнула от одной только мысли об этом. А также от того, что сделала нелегкое дело: поговорила со мной, убедилась, что я жива, и пристроила Фрэнсиса на время его отпуска.
— Все будет в порядке, мама, не волнуйся. Спасибо, что предупредила о приезде Фрэнсиса.
— Как будто ты не приняла бы родного брата без моего предупреждения! Брата, который двадцать часов проведет за рулем только для того, чтобы повидать тебя и убедиться, что все нормально. Уверена, он тебе поможет, моя девочка, если что не так. Будь умницей.
С этими словами она положила трубку. Я снова повернулась на бок и прикрыла глаза. Этого еще не хватало! Фрэнсис… Хороший малый, но более самоуверенного и упрямого субчика надо поискать! Как снег на голову!
Флафи приоткрыла один глаз и, не меняя позы на подушке, взглянула на меня.
— Если он выехал часов в шесть утра, — объяснила я ей, — то должен быть здесь поздно ночью. Или рано утром.
Флафи открыла второй глаз, вытянула левую лапу и коснулась моего плеча, словно желая спросить: а как ты думаешь, он понравится мне, твой брат? Ведь я его ни разу еще не видела.
