Патрисия Симпсон - Потерянная богиня
Карисса хорошо помнила молодого доктора, увлеченного работами ее отца. Что он делает в Египте?
— Он говорит, что приехал из Америки. Вы его примете?
— Да. Айша, пригласите его, пожалуйста, в сад. И накройте там ланч. Я скоро.
Айша кивнула и бесшумно исчезла.
Карисса смыла глину с рук и взглянула на себя в зеркало. Иногда она пачкала глиной лицо, и ей хотелось убедиться, что на сей раз все в порядке. Надо бы переодеться, подумала Карисса, неудобно принимать гостя в шортах и рубашке, но переодеваться не стала. Она потеряла много времени, пока занималась школой Джулии, отцовскими дневниками и рассказом Ташарианы, поэтому решила быть экономной.
Уолли Дункан встал при ее появлении и улыбнулся.
— Миссис Спенсер! — воскликнул он, протягивая ей руку.
У него ужасно обгорело лицо, и улыбаться ему, по-видимому, было больно.
Она пожала его руку.
— Какими судьбами, доктор Дункан?
— Мне надо было позвонить?
— О нет.
Карисса пригласила его сесть и села сама.
— Как насчет ланча? Я как раз собиралась перекусить.
— Замечательно. — Он огляделся. — А где Джулия?
— Она в школе. Все хорошо. А впрочем — нет, не знаю. Сегодня первый день.
— Прелесть что за ребенок! Она меня покорила.
— Она все еще необычный ребенок.
— Она всегда будет необычной. У нее потрясающий коэффициент умственного развития.
Карисса несколько натянуто улыбнулась, решив переменить тему разговора. Ей не хотелось заострять внимание на особенностях развития своей дочери, потому что она не возражала бы иметь нормального ребенка, а не умопомрачительную красавицу и умницу, которой будет трудно, когда она вырастет.
— Похоже, вы уже познакомились с нашим безжалостным солнцем.
— Да. Неудивительно, что солнце здесь бог. — Он коснулся рукой лба. — У меня от него защита.
— Лучше бы вам надеть шляпу.
— Хорошая идея.
— Если хотите, я попрошу Айшу подыскать вам что-нибудь. И еще у нее есть специальный крем от ожогов. Она сама его составляет.
— Спасибо, миссис Спенсер.
В эту минуту появилась Айша с подносом. Она поставила все на стол и стояла в ожидании.
— Здорово! — восхитился при виде незнакомых кушаний американец.
— Айша умеет готовить как никто, — улыбнулась Карисса. — Спасибо, Айша.
Довольная домоправительница покраснела.
— Я рассказала доктору Дункану о вашем волшебном креме. Вы ему не дадите немного?
Айша посмотрела на красное лицо доктора и такие же красные руки.
— Хорошо. Сейчас принесу.
— Спасибо, — поблагодарил ее Уолли.
Айша кивнула ему и ушла. Карисса и Уолли молчали. Карисса улыбалась про себя над ярко выраженными американскими чертами характера своего соотечественника, которые она тем яснее видела, чем дольше жила в Египте. Американцы более откровенны и восторженны, чем многие европейцы и жители Средиземноморья. Иногда ей этого не хватало, зато в Уолли Дункане эти черты были в избытке.
— Доктор Дункан, что привело вас в Луксор?
— Зовите меня Уолли, ладно? Ненавижу формальности.
— Хорошо.
— Я приехал с группой ученых изучать сфинкса в Гизе.
— Сфинкса? Зачем?
— Знаете, открылись новые данные…
— А, насчет того, что он старше, чем думали раньше.
— Да. Группа ученых, в основном геологи, задумала провести серию экспериментов, чтобы посмотреть, что там в действительности с эрозией.
— С эрозией?
— Вокруг сфинкса стена, миссис Спенсер. Так вот, на стене эрозия такая, какая она должна быть, если идут дожди. — Он подцепил вилкой кусок мяса. — А откуда, спрашивается, эрозия, если дождей там практически нет? Дюйм в год — это чепуха. На мыле и то следов не останется.
— Не знаю. Ничего не слышала об этом.
— Некоторые думают, что сфинкс появился, когда в Северной Африке было гораздо дождливее и Сахара еще не стала пустыней. Все будет зависеть от анализа эрозии. Возможно, сфинкс постареет на четыре тысячи лет или даже больше.
— То есть станет вдвое старше?
— Ну да. А академики остужают наши горячие головы холодной водичкой скепсиса.
— Почему?
— Они говорят: мол, нет доказательств того, что тогда тоже была жизнь. Нет домов, нет костей, нет черепков. Они считают нашу теорию абсурдом. А мы думаем, они просто недостаточно глубоко роют.
— Но, Уолли, вы же не геолог и не археолог. Зачем вы тут?
— Я должен изучить звуковые волны вокруг. Нам ведь не позволят рыть.
— Если позволят, то плато в Гизе будет уничтожено.
— Правильно. — Он взял кусок арбуза. — Поэтому я очень рассчитываю на свою технику. Надеюсь, она добудет мне доказательства из-под земли, куда еще не добирался человек.
— Ну а зачем вы в Луксоре?
— Повидать вас и Джулию. Быть так близко и не заехать? Я не смог. Надеюсь, вы не против?
— Совсем нет. Однако это странно. — Она отпила воды. — Я собиралась вам написать.
— Вы? — встрепенулся он. — Почему?
— Несколько дней назад мне доставили вещи отца. Я нашла описание опытов…
— Правда?! — Глаза у него загорелись и стали похожи на листочки молодого папируса. — Что там?
— Понятия не имею. Я ничего не поняла.
— Это же великолепно! — сиял он. — Как будто нарочно кто-то угадал.
— Я подумала, что вы захотите взглянуть.
— А сейчас можно?
— Сейчас? — Она едва заметно улыбнулась.
— Ну да!
И он вскочил из-за стола.
— А ланч?
— Разве можно есть, когда меня ждут записи Джулиана Спенсера?! — Он поглядел на нее. — Если вы, конечно, не возражаете.
— Нет.
Она встала и повела его в библиотеку, куда перенесли ящик.
Уолли весь день провел в библиотеке, поглощая одну чашку чая за другой. Он с головой погрузился в записи Джулиана Спенсера, а Карисса сразу после трех отправилась за Джулией. Вернувшись, она очень удивилась, застав Ашериса в гостиной. Обычно он уезжал в университет сразу после полудня и возвращался за полночь. Почему он так рано? Ему интересно, как Джулия провела первый день в школе? Или он хочет запретить учебу вне дома? Карисса приготовилась к сражению.
Ашерис обернулся, услыхав ее шаги. Он был в узких брюках и рубашке с закатанными рукавами. Таким он был семь лет назад на пароходе, плывшем по Нилу, когда они любили друг друга. Она до сих пор помнила, каким нежным и ласковым было его тело, дарившее ей наслаждение. Даже сейчас при воспоминании о его поцелуях она вспыхнула. Однако ей пришлось подавить волнение, потому что наверняка разговор пойдет о будущем Джулии.
Пока она, горько скривив рот, закрывала дверь, Джулия обнимала отца, своей детской непосредственностью вызывая зависть матери.
