Вирджиния Браун - Изумрудные ночи
— Ты пытаешься мне что-то объяснить? — спросила Бетани. — Или просто хочешь поболтать?
— И то и другое. — Трейс окинул взглядом город внизу. — Считай, как хочешь.
Бетани поправила прядь волос, выбившуюся из прически и щекотавшую ей шею, и мысленно укорила себя за то, что излишне беспокоится о своей внешности. Нужно было сразу вернуться в дом, но ей не хотелось демонстрировать Трейсу свой страх перед ним.
— Почему ты не пошел с остальными? — спросила она.
— Я уже видел эти руины. А ты почему? — Бетани улыбнулась:
— Я не была уверена, что выдержу еще одну лекцию. Да и отец обязательно все мне подробно расскажет, когда вернется.
— Бетани, скажи, вся твоя жизнь будет такой? — Вопрос был таким неожиданным, что она даже не обратила внимания на то, что задан он был весьма фамильярным тоном. — Ты собираешься и дальше жить интересами других?
— Я не понимаю, о чем ты! — воскликнула она, но Трейс только покачал головой и накрыл ее руку своей ладонью.
— Нет, понимаешь. Ты позволяешь твоему отцу жить за тебя. Он делает что хочет, едет куда хочет, абсолютно не задумываясь о твоих желаниях. Я не понимаю, — его голос стал громче, — ты слишком благородна или просто глупа?
— Не тебе судить! — Бетани выдернула свою руку, ее глаза потемнели от гнева. — Это не твоя жизнь, и я не понимаю, почему тебя должно заботить, что и как я делаю!
— Я ненавижу, когда кто-то бессмысленно тратит свои силы и время. — Трейс тоже разозлился и не скрывал этого.
— Наверное, ты полагаешь, что твоя жизнь полна смысла? — парировала она.
— Бетани, Бетани, по крайней мере, я делаю то, что хочу я, а не то, что мне приказывают хотеть другие. — Он схватил Бетани за руку, так как она попыталась уйти. — Проще всего сбежать от проблемы. Это только доказывает, что ты боишься признать, что я прав.
— Я не собираюсь стоять здесь и признаваться тебе в чем бы то ни было… — начала Бетани, но вдруг подумала, что слова Трейса всего лишь еще одна попытка заставить ее отказаться от участия в экспедиции. — А-а-а, я поняла, что ты задумал! На самом деле тебя не волнуют ни моя жизнь, ни мои желания. Тебе нужно одно — чтобы я не ехала дальше, так как создаю неудобства тебе!
Трейс отпустил ее руку и пожал плечами. Его злость улетучилась, взгляд снова стал насмешливым.
— Кажется, мы опять ссоримся. Ты всегда такая подозрительная?
— Когда имею дело с тобой, да!
— Похоже, слухи, которые распускает Бентуорт, возымели свое действие. — Бетани нахмурилась.
— Да, он кое-что говорил о тебе, — призналась, она. — Так это правда?
— Возможно. Зависит от того, что именно он говорил и о чем умолчал. — Трейс зло усмехнулся. — В Лиме все знают, что я единственный, кто выжил в последней экспедиции. После такого случая обо мне как о проводнике должны были бы забыть. Бывает, что один или два безумца допускают глупые ошибки и гибнут, но чтобы целая экспедиция… Это заставляет задуматься.
— О чем?
— Почему припасы, которые надежно сохраняются, вдруг исчезают за одну ночь. Почему индейцы, всегда дружелюбные и гостеприимные, неожиданно превращаются во врагов. И все в таком роде.
Бетани смотрела на него, широко раскрыв глаза.
— Ты хочешь сказать…
— Я ничего не хочу сказать, — перебил ее Трейс. — Просто размышляю вслух.
— А мне кажется, что ты снова пытаешься отпугнуть меня, — решительно заявила она. — Надеюсь, завтра ты прекратишь этим заниматься.
— Видимо, мне придется смириться, — усмехнулся он.
— Да, придется.
— И сдаться.
Бетани смело посмотрела на него.
— Да.
Он подошел к ней вплотную.
— Но я не хочу сдаваться без боя.
Легкая хрипотца, появившаяся в его голосе, насторожила Бетани. Она поняла, что он сделает в следующую минуту, но не предприняла ни малейшей попытки помешать ему. Скорее она ждала этого с того самого момента, как увидела его на террасе. Поэтому, когда Трейс обнял ее и привлек к себе, она даже не сопротивлялась.
— Каждый раз, когда мы видим друг друга, — прошептала она, — то или ссоримся, или целуемся. Неужели мы не можем нормально общаться?
— Смотря, что ты называешь нормальным общением, — ответил Трейс, вдыхая аромат ее волос.
Бетани почувствовала, как его пальцы пробегают по ее волосам. Она закрыла глаза и подняла голову, ожидая поцелуя, который оказался намного нежнее, чем в прошлый раз. Ей больше не хотелось терзать себя мыслями о том, почему она с такой готовностью оказывается в его объятиях, почему так скучает по его губам. Она просто наслаждалась его нежными, осторожными прикосновениями.
— Ты опасная женщина, Бетани Брейсфилд, — сказал Трейс после поцелуя.
— Почему?
— Ты заставляешь меня забывать обо всех моих добрых намерениях.
Она не знала, какой смысл он вкладывает в эти слова, но о себе могла с уверенностью сказать, что ее добрые намерения давно сгорели в горниле страсти.
— Кажется, именно про такие ситуации говорят, что «любопытство кошку сгубило», — сказала она, стараясь обратить все в шутку.
Пусть Трейс думает, что она просто экспериментирует! Главное, чтобы он не догадался о ее истинных чувствах. Трейс громко рассмеялся:
— Возможно, это называется любопытством. Бетани слегка покраснела, но ее голос звучал не менее беззаботно, чем его.
— Мистер Тейлор, то, что происходит между нами, — только любопытство, и ничего более. Любое другое определение будет ошибочным.
— А ты знаешь продолжение этой старой пословицы? — усмехнулся Трейс.
— Я не понимаю…
— «Любопытство кошку сгубило, а наслаждение возродило».
— Ты хочешь сказать, что я делаю это, чтобы испытать наслаждение? — спросила она и тут же пожалела об этом.
— Я знаю, ты еще не испытала настоящего наслаждения. Пока не испытала. Как и я.
Она внимательно посмотрела на него, и ее поразило выражение абсолютной уверенности и полнейшего довольства на его лице. Собрав остатки достоинства, все еще взволнованная поцелуем, Бетани решила немедленно бежать с поля боя. Позже она придумает какой-нибудь резкий ответ, а теперь лучше бы отступить.
— Пожалуй, я вернусь в свою комнату, — насколько могла спокойно, сказала она. — Увидимся вечером, мистер Тейлор.
— Обязательно, мисс Брейсфилд. — Эти слова прозвучали как обещание.
Глава 11
Войдя в комнату, Бетани обнаружила на кровати большой сверток прямоугольной формы. Снедаемая любопытством, она села на кровать и взяла его в руки. На свертке не было ни карточки, ни надписи. Только приглядевшись более внимательно, она заметила свое имя, нацарапанное на темной бумаге.
