Жанна Аллан - Легенда озера Гранд
— Прекратите критиковать то, как я веду машину. И мои волосы.
— Вы путаете критику и факты. Дорога вьется. Ваши волосы тоже. Водитель вы никудышный. Это не критика, это факты.
Она могла бы вообще перестать говорить с ним. А потом позволить ему настоять на том, что она — его клиент. Если бы он обращался со своими клиентами так, как с ней, он бы через месяц оказался в очереди за пособием по безработице.
— Поскольку очевидно, что вы не отстанете, я думаю, наши отношения должны носить чисто деловой характер.
— Договорились, училка. Чисто деловой. — Они проехали несколько миль, прежде чем он снова заговорил. На этот раз серьезным тоном. — В одном вы, может быть, правы. Вы — первый клиент, которого я хотел бы заполучить в свою постель. То, что вы являетесь моим клиентом, не может мне помешать, но, если я буду спать с вами, это отразится на моей объективности.
— Я не собираюсь спать с вами!
— Я тоже. Почему вы на меня кричите?
— Я не кричу. Просто я до смерти устала слушать про ваши сверхактивные сексуальные железы. — Уголком глаза она видела, что Николас открыл рот и тут же закрыл его. Мрачно посмотрев на нее, он затих. Рэйчел улыбалась всю дорогу до парка Эстес, где она повернула на юг, на Колорадо-Спрингс. Наконец-то последнее слово осталось за ней.
Прогулка по полицейскому участку заняла целую вечность, поскольку на каждом шагу кто-нибудь останавливал Николаса, чтобы поинтересоваться подробностями наезда и выразить сочувствие в связи с его увечьями. Рэйчел настороженно стояла позади, пока его приятели смеялись и шутили с ним. Наконец Николас вспомнил о ней и бесцеремонно представил ее. Теперь, когда наступил долгожданный момент, у нее сжимало желудок от приступов дурноты и черных мыслей.
Они повернули за угол и пошли по другому коридору.
— Мы никогда не доберемся, если вы не перестанете отвлекаться, — нетерпеливо сказал Николас.
— Я? Это не мне тут устроили торжественную встречу.
Он холодно посмотрел на нее.
— Обычно, когда я захожу проведать отца, мне просто машут рукой. Никого здесь не волнуют мои травмы. Это предлог, чтобы познакомиться с вами. Не знаю, зачем вы искупались в духах, прежде чем ехать сюда.
— Я не пользовалась духами, — возмутилась Рэйчел, — и, по-моему, надо быть благодарным людям за то, что они интересуются вашим здоровьем. — Она повернула за угол вслед за ним.
— Единственное, что их интересует, — это вы и спите ли вы со мной. — Он кашлянул. — Я начинаю думать, что вы можете включать и выключать свой румянец, как неоновую лампу.
— Ваша мать никогда не говорила вам, что нельзя дразнить человека за его внешность? — Остальные замечания она проигнорировала.
— Значит, и о веснушках мне тоже нельзя упоминать, да? Или о локонах, закручивающихся штопором? Могу я сказать, что у вас, э-э-э, интересный кулон? — Он придержал дверь, пропуская ее.
Рэйчел непроизвольно подняла руку и прикрыла рукой огромную метку для гольфа, висевшую на ее шее.
— Она была у моего отца на брелоке для ключей. Моя мама переделала ее для меня в подвеску. — Она надевала эту подвеску, когда ей нужно было быть мужественной.
— Ваш отец был заядлым игроком в гольф.
Рэйчел заморгала. Лейтенант Бонелли встал из-за стола, осторожно улыбаясь ей.
— Ой, здравствуйте. Я не знала, что мы уже на месте, то есть Николас меня отвлек и… — Специально отвлек ее, с запозданием поняла она, потому что чувствовал, как она напряжена. Рэйчел одарила его признательной улыбкой.
— Отец спросил, играете ли вы.
— Играю во что?
— В гольф, — сказал Николас. — Я пока еще инвалид, так что, может быть, мы присядем? — грустно спросил он.
Рэйчел села в ближайшее кресло.
— Нет. — В ответ на испуганный взгляд лейтенанта Бонелли она пояснила: — Я не играю в гольф. — Она должна собраться, иначе ей не раскусить полицейских фокусов лейтенанта Бонелли. — А вы? — Она мысленно вздохнула. Самый неудачный вопрос. Ей наплевать, играет ли он в гольф, или в камешки, или во что-то еще.
Николас дотянулся до нее и стиснул ей плечо.
— Слушай, Куколка, мы с тобой пришли сюда послушать, что нам наплетет полицейский, так что перестань вести себя как дурочка и дай ему поработать.
Рэйчел постаралась собраться с мыслями. Вцепившись в лежащую на коленях сумочку, она смотрела прямо в лицо человеку, убившему ее отца.
— Я пришла сюда, чтобы прочитать так называемое признание.
Лейтенант Бонелли открыл ящик стола и достал трубку. Постучал ею по столу.
— Это затруднительно, потому что дело вашего отца исчезло. Возможно, его положили куда-то в другое место. Пятнадцать лет назад компьютеров еще не было. — Он быстро взглянул на Николаса. — Оно где-то здесь. Просто нужно время, чтобы его найти.
Рэйчел не смотрела на Николаса. Его отец лгал. Николас должен был это знать. Его предательство глубоко ранило ее. Она уставилась на свою сумочку, стараясь убедить себя, что ей это безразлично. Николас ждет, что она что-то скажет? Что она может сказать? Спасибо ни за что? Теперь она поняла, как близка была к тому, чтобы предать своего отца. Если бы лейтенант Бонелли что-нибудь показал ей, она вынуждена была бы принять это. Но не потому, что поверила. Отвращение к самой себе охватило ее, когда она взглянула правде в лицо. Из-за Николаса.
— Ну что ж, — сказал Николас, — надеюсь, ты сообщишь нам, когда найдешь его?
— Конечно, — с готовностью согласился его отец, вставая.
Рэйчел не намеревалась уходить. Николас, наверное, думает, что у нее мозгов не больше, чем у дохлого муравья.
— Я не…
— …собираюсь больше беспокоить твоего отца, — продолжил за нее Николас.
Она повернулась к нему и открыла рот, чтобы возразить, но под его повелительным взглядом сжала губы. Он глазами указал ей на дверь. Спустя секунду Рэйчел медленно поднялась с кресла и вышла из кабинета лейтенанта Бонелли. Она всегда сможет сюда вернуться. За ее спиной Николас объяснял отцу, что они отправляются в офис к Роберту Тэйну.
В ту минуту, когда Николас закрыл дверь в кабинет отца, Рэйчел набросилась на него:
— Что случилось…
Крепкий поцелуй Николаса прервал ее сердитый вопрос.
— Успокойся, — пробормотал он, не отрывая губ. Затем прижал ухо к двери, внимательно прислушиваясь к тому, что там происходит. Его глаза задумчиво сузились.
— Что? — шепотом спросила Рэйчел. Ответом ей был следующий поцелуй. Дверь за Николасом открылась.
— Я думал, вы ушли, — произнес лейтенант Бонелли.
Рэйчел отшатнулась от Николаса. Ее щеки запылали.
Николас провел большим пальцем по ее горящей щеке и с кривой усмешкой сказал:
