Тьерни Макклеллан - Дела сердечные
Матиас совсем не такой. Я снова посмотрела на него. На его сильные руки, широкие плечи, седые виски. И подумала: я очень люблю этого человека. Он нежный, добрый и творит чудеса на кухне. Он великолепен в постели, обладает отменным чувством юмора, и мне очень нравится его запах.
И при всем том я не уверена, что мечтаю жить с ним под одной крышей.
Ведь я наконец-то устроила свою жизнь так, как хотела. Добилась несомненных успехов в работе, накопила достаточно денег, чтобы не морщиться всякий раз, получая счет, и мне нравится уходить и приходить, ни перед кем не отчитываясь. Обстановка в моем доме — мешанина стилей и эпох, от современной мебели до антиквариата, купленного по случаю в комиссионных лавках. На стенах соседствуют дешевые акварели и оригинальные эстампы. На полу — разношерстные ковры, по большей части цвета колы — чтобы не бросались в глаза пятна от любимого напитка. И вся эта всячина — моя. Все это я с любовью подбирала в соответствии со своим вкусом. Более того, меня вполне устраивает такая жизнь. Мне хорошо. А как говорит моя мама, зачем чинить то, что не сломано? Иными словами, от добра добра не ищут.
Но Матиас, видимо, считал, что моя жизнь нуждается в починке.
— Скайлер, ты меня не слушаешь. На свободе разгуливает убийца, который, возможно, охотится за тобой. Если и этой причины недостаточно, тогда я не знаю…
Он был прав. И вдобавок иметь под боком теплого мужчину всю ночь — это чудесно. Должна признаться, этого плюса семейной жизни мне очень не хватало.
И кстати, о ночи…
— Ты прав, мне лучше не оставаться одной. Пока этот мерзавец на свободе.
Матиас бросил на меня подозрительный взгляд. Думаю, он считал, что я так быстро не сдамся.
— Пожалуй, исключительно в интересах безопасности, тебе стоит остаться на ночь, — продолжала я.
В уголках его губ рождалась робкая улыбка.
— Исключительно в интересах безопасности? — повторил он.
Я кивнула.
— Стало быть, мне следует провести ночь на диване в твоей гостиной? Чтобы, если кто-нибудь вломится в дом, поймать злодея, едва он переступит порог? Или, упаси боже, влезет в окно?
Улыбка Матиаса становилась все шире. Я тоже улыбнулась:
— На мой взгляд, это уж слишком.
Подъехав к дому, мы сидели и улыбались друг другу, как два идиота. Наконец Матиас вылез из машины, обошел вокруг, чтобы открыть для меня дверцу, а затем обнял за плечи, и мы поднялись на крыльцо.
Это так приятно — чувствовать на плече его руку.
Оказалось, не только приятно, но и полезно.
Я достала ключ, чтобы отпереть дверь, — и тут увидела это. И у меня подкосились ноги.
Прямо над замком кто-то вырезал небольшое сердечко.
Глава 11
Кто бы ни вырезал сердечко на моей двери, он позаботился, чтобы я непременно его заметила. Что я и сделала. После чего жалобно вскрикнула и покачнулась, словно из-под меня вынули ноги.
Матиас подхватил меня.
— Скайлер?
Тут и он заметил сердечко.
— Что за черт… — Он стал лихорадочно озираться по сторонам, будто и впрямь ожидал увидеть нашего резчика по дереву, оставшегося, дабы поглядеть, как мы восхищаемся его творчеством. К счастью, озираясь по сторонам, Матиас не выпустил меня из рук. Ноги мои по-прежнему отчаянно тряслись, и я сомневалась, что устою без поддержки.
— Это что, шутка?
Проглотив ком в горле, я посмотрела на зловещую эмблему:
— Что-то мне не смешно.
От потрясения мне отказали не только ноги, но и мозги. Я снова попыталась вставить ключ в замок, но Матиас схватил меня за руку:
— Нет!
Я подняла на него взгляд.
— Скай, думаю, нам не стоит ни до чего дотрагиваться… И вряд ли стоит заходить внутрь. По крайней мере до прибытия полиции.
— Неужели, по-твоему, тот, кто это сделал, где-то рядом?
В длинные узкие окна по обе стороны от входной двери сквозь полупрозрачные занавески мало что разглядишь. Я уже хотела подойти к окну поближе, но вовремя остановилась. Так, минутку. Что это я делаю? Я ведь вовсе не хочу видеть, как кто-то там ходит. И совсем не хочу видеть того, кто, возможно, стоит по другую сторону занавесок и смотрит в окно на меня.
Я отшатнулась, пытаясь унять дрожь. Ну и ну! Выходит, теперь я боюсь заходить не только в чужие дома, но и в свой собственный!
А еще я боялась отпускать туда Матиаса и настояла, чтобы мы вдвоем отправились звонить в полицию из телефона-автомата в супермаркете, что в трех кварталах от моего дома. Матиас предлагал воспользоваться телефоном кого-нибудь из соседей, но, слава богу, уступил мне.
Матиас не знаком с моими соседями. Почти все они в летах, почти все — милые люди, и почти у всех куда больше свободного времени, чем у меня. Пару недель назад я заскочила к даме, что живет напротив, чтобы отнести письмо, доставленное мне по ошибке, — и вернулась домой только к полуночи. Правда, уходя от старушки, я была в курсе всех событий, случившихся в здешних краях аж с 1952 года.
Но помимо болтливости соседей у меня была еще одна причина, чтобы воспользоваться услугами телефона подальше от дома. Если призрачный резчик все еще торчит в моем жилище, я хотела дать ему побольше времени, чтобы он убрался к чертям до нашего возвращения. Понимаю, что найдутся люди, которые назовут это трусостью. И у меня готов для них ответ. Вот он: о'кей, значит, я трусиха. Давайте говорить прямо — конечно, мне не терпелось выяснить личность загадочного резчика, но еще больше хотелось жить.
Итак, я вызвала полицию по телефону, установленному у входа в супермаркет, и Матиас отвез нас обратно. Он подъехал к дому, выключил зажигание, после чего мы остались сидеть в машине, усиленно делая вид, будто каждый день вызываем стражей порядка, дабы те проверили, нет ли у меня в доме убийц. Мы вдруг принялись обсуждать телешоу и прочитанные книги и завели дискуссию, так ли хорош последний "Крепкий орешек", как первый. Что угодно, лишь бы не думать о мерзком сердечке, вырезанном на двери.
Думаю, еще до приезда полицейских я уже знала, кто это будет. Ну разумеется, не прошло и десяти минут, как позади нас остановился "форд-мустанг" без опознавательных знаков. Из-за руля вылез Мюррей Рид, а с другой стороны — Тони Констелло. На ходу доставая одинаковые блокноты со спиральными корешками и ручки фирмы "Бик", Солонка с Перечницей зашагали к нам.
— Мэ-эм? — заговорил Рид, открывая для меня дверцу. — В чем проблема?
Он не сказал "на сей раз", но слова эти почти зримо повисли в воздухе.
Матиас выбрался из машины и поздоровался. Пожав ему руку, Рид прищурил бледно-голубые глазки и спросил:
