Энн Стюарт - Холодный как лед
– Какая досада, – донесся из тени голос Питера Йенсена. – А я–то надеялся, что гравитация победит.
Он лежал где–то в стороне в шезлонге под густой листвой, закрывавшей его от ослепительного солнца.
Женевьева бросила подтягивать купальник.
– И давно вы здесь? – не скрыла она обвиняющие нотки в голосе. – Вы же уверяли, что собираетесь вздремнуть.
– Я этим и занимался, пока вы не начали это бултыхание. Даже представления не имел, сколько в вас энергии.
Она прямо чувствовала его взгляд на себе. Глаза Питера прятались за темными очками, и точно определить, куда он смотрит, ей не по силам, так же как и о чем он думает. Просто у нее вдруг появилось непреодолимое желание прикрыться с головы до пят.
Однако запугать себя она ему не позволит. Поэтому невозмутимо встретила его скрытый зеркальным отражением взгляд.
– Мне нужно было прояснить голову, – заявила Женевьева.
– Мне стоит беспокоиться?
О, одно она страстно желала: изгнать это веселье из его голоса.
– Да, – кратко сказала она. – Стоит.
На сей раз он не сделал ошибки и не засмеялся, но она прекрасно знала, что ему хотелось это сделать. Очко в пользу хороших парней, подумала Женевьева. Возможно, она стала смутно улавливать, как работают его мозги за этим холодным бесстрастным взглядом. Это чтение мыслей не совсем уж одностороннее, как казалось.
Он ждал, что она кинется прочь, как зайчишка–трусишка, прикрывая свое выставленное напоказ тело. Но вообще–то в ее теле не было ничего уродливого, просто она немного фигуристей, чем ей хотелось. Эти лишние пятнадцать фунтов перешли прямо в бедра, а неприглядная правда в том, что одежда лучше сидит на узких бедрах и плоской груди. Однако сейчас адвокатша была без одежды, просто купальный костюм был слишком мал, но даже если она и чувствовала себя немного незащищенной, то не собиралась убегать. Нечего давать этому демону незаслуженное преимущество.
Посему она села напротив Йенсена, скрестила голые ноги и откинула за плечи длинные влажные волосы.
– Так сколько мне осталось жить?
Конечно, она не застала его врасплох. Женевьева сомневалась, что вообще такое возможно.
– Мы что, затеваем свару?
– Да уж не сидим сложа руки. Так каковы ваши планы? Хотелось бы знать расписание.
– Зачем? Вам требуется заключить мирное соглашение со своей совестью?
– Думаю, это больше по вашей части, чем по моей, – парировала она. – Лично моя совесть чиста как стеклышко. Я прожила относительно безгрешную жизнь.
– Жаль слышать такое. Люди имеют стремление жалеть о несделанных вещах скорее, чем о том, что совершили, а мне очень не хочется видеть вас в печали.
– Как милостиво с вашей стороны беспокоиться обо мне, – сказала она. – Но единственное, о чем я сожалею, что меня вообще занесло на Каймановы острова.
Он долго смотрел на нее, о чем–то размышляя.
– Полагаю, об этом и я главным образом сожалею, – наконец признался он. – Так или иначе Гарри умрет, а вот вы могли бы сейчас благополучно топать по джунглям, вместо того чтобы вести разговор с хладнокровным убийцей.
– Это вы–то? Хладнокровный убийца?
– В жилах ледяная кровь, мисс Спенсер.
Она в нем не сомневалась.
– Может, так и будет. А, может, я остановлю вас и спасу Гарри.
Йенсен откинулся в шезлонге. Она знала, что даже под зеркальными солнечными очками он закрыл глаза с утомленным раздражением:
– Верьте во что хотите.
– Так сколько мне отпущено? Или вы боитесь сказать?
Его рот скривился в смутной улыбке, и Женевьева пожалела, что заметила. У него и в самом деле потрясающий рот.
– Я ничего не боюсь, – ответил Йенсен самым что ни на есть мягким тоном. – Было бы лучше, если бы боялся.
– Так сколько времени?
Он вздохнул.
– Работа закончится завтра вечером. Ну что, вам стало легче, что узнали? Большинству людей лучше не ведать, когда они умрут.
– Тогда вам не стоило говорить мне, что вы собираетесь меня убить.
– Не верю, чтобы я говорил, используя столько слов.
– Ваши намерения и так ясны. Если вы не изменили решение.
– Боюсь, не могу позволить себе такую роскошь.
– Тогда чего вы ждете? Почему бы с этим не покончить сразу?
Просто глупость с ее стороны, запоздало подумала Женевьева. Чем больше у нее будет времени, тем больше вероятности, что она сможет придумать, как спастись. Хотя на поверку непохоже, что вообще такая вероятность существует.
– Простите, но я работаю по своему графику, а не по вашей указке.
Ей бы хоть чуточку его ледяного спокойствия. Казалось, ничем его не прошибешь – хоть подстрекай его, хоть игнорируй.
– Предположим, я ударюсь в слезы и стану умолять пощадить меня?
Не станет она, да и не смогла бы, подумала Женевьева, но спросить не помешает.
Если она надеялась на какую–то реакцию, даже на легкое недовольство, то не получила ничего, кроме «пожалуйста, не надо».
– Вам станет тяжелее? А то я готова.
Он ничего не сказал, а ей стало любопытно, не явилось ли это первым признаком, что она задела противника. Или же он просто–напросто заскучал. Наверно, последнее, а она напрасно тратит время, пытаясь уговорить его.
– Я хотела бы увидеть Гарри, – резко заявила она.
– Зачем?
– Убедится, что он все еще жив.
– Зачем? Днем раньше, днем позже – какая разница.
– Это важно. – Она тоже может напускать на себя таинственный вид.
Не считая того, что эта ледышка может прочесть ее, как открытую книгу.
– Если Гарри умер, то вам не придется учитывать его в своем плане побега. На вашем месте я бы выбросил Ван Дорна из головы. Его судьба предрешена, и вы, черт возьми, с этим ничего не можете поделать. Сосредоточьтесь на себе.
– Думаю, моя судьба также предрешена, как драматично выразились вы.
Он ответил улыбкой:
– В своем роде я человек, склонный к мелодраме. Это часть рабочей характеристики.
Неожиданно по ее выставленной на обозрение спине пробежал мороз, уж не дошел ли до нее наконец его безжалостный расчет. Однако Йенсен, разумеется, приметил эту дрожь и отнесся к ней более прагматично.
– Вы замерзли, – произнес он. – Да и поздно становится. Как сильно мне этого не хочется, но придется предложить вам переодеть этот соблазнительный купальник, пока я соображу нам что–нибудь поесть. По правде говоря, для всех будет лучше, если вы прикроетесь. У вас склонность оказывать на меня распутное влияние.
Дьявол снова ее дразнил, а она была не в настроении сносить его насмешки.
– Ага, точно. Как ни погляди, вы просто беспомощное скопление обманутых сексуальных желаний.
