Валерия Вербинина - Ее любили все
– Филипп, – начала Виктория, подходя к водителю, – мы что, не сможем ехать дальше?
– Я не могу понять, – сдавленно отвечает тот, обращая к ней затравленное лицо. – Почему колесо лопнуло? На что, черт возьми, мы могли наткнуться?
И тут Виктория увидела прямо напротив, между деревьев, вспышку, и через мгновение до нее докатился сухой треск выстрела.
– Сволочь! – заорал Филипп. – Стреляет по колесам!
Второй раз стрелок, похоже, промахнулся, но от третьего выстрела еще одно колесо сразу же просело. Женщины с визгом выскочили из машины. Ира побежала куда-то, но тотчас же вернулась и вцепилась в Надю, как будто только та могла ее защитить. Никто не понимал, что надо делать: бежать? оставаться на месте? прятаться?
Четвертый выстрел разнес вдребезги смотровое стекло. Похоже, тот, кто сидел в засаде за деревьями, не собирался размениваться на мелочи.
– Сволочь! – не выдержал Филипп. – Гад! Ну я тебе покажу…
И он бросился к лесу, в котором засел невидимый стрелок.
– Филипп, не надо! – пронзительно закричала Лиза. – У него оружие!
Последний выстрел попал в ветровое стекло, которое жалобно всхлипнуло. Филипп потерял шапку, дыхание со свистом вырывалось из его рта. Внезапно он вскрикнул и упал.
– Он его убил! – обезумев, закричала Лиза. – Он убил его! Боже мой!
…Виктория открыла глаза.
В нос ей сразу же ударил ни с чем не сравнимый аромат хорошего коньяка, а рокочущий баритон Макса где-то в вышине уронил:
– …Вместо нашатыря.
– По-моему, она пришла в себя, – сказал голос, кажется, Кирилла.
Виктория повертела головой, оттолкнула рюмку, которую держал Макс, и хрипло спросила:
– Где они?
– Вернулись, уже вернулись, все в порядке, – успокоил ее Кирилл.
– Если так можно сказать, – скептически хмыкнул Лев, примостившийся у изголовья дивана, на котором она лежала.
– А Филипп? – Виктория никак не могла собраться с мыслями.
– Подвернул ногу, – сказал Макс, залпом приканчивая коньяк. – Похоже, его геройство вышло ему боком.
Критик задумчиво сощурился.
– Жаль, – сказал он сквозь зубы. – Я бы дорого дал, чтобы он добрался до этого ублюдка.
– А я бы дал вдвое дороже, – не остался в долгу Кирилл. – Как ты?
Он протянул руку и помог Виктории сесть. Теперь, когда все кончилось, ей было немного стыдно за свою слабость.
– Мы не смогли даже выехать на шоссе, – тихо сказала она. – Нам пришлось вернуться.
– Чего, судя по всему, стрелок и добивался, – усмехнулся Подгорный. – Знакомый сюжет, да, Виктория? Группа людей находится в месте, отрезанном от всего мира, и лишена всякой связи. В жизни, честно говоря, такое никогда не должно происходить. Уж в наш век – однозначно.
Виктория потерла рукой лоб.
– Тебе налить коньяка? – спросил Макс. – Или чего-нибудь еще?
– Я бы выпила кофе, – сказала Виктория, и Кирилл, опережая плейбоя, тотчас же рванул на кухню.
– А где остальные? – спросила писательница.
– Лиза с Филом, вся в слезах, но вроде держится, – ответил Макс. – У Фила нога распухла, он еле двигается. Там же этот, как его, Кошкин, расспрашивает свидетелей, что произошло. – Он поколебался. – Кстати, капитан обнаружил, что со стены в охотничьей комнате на первом этаже пропало одно из ружей.
– Возможно, то самое, из которого стреляли по вашей машине, – вставил критик.
– И кто мог его взять? – спросила Виктория.
Макс смущенно почесал нос.
– Э… вот с этим как раз большая проблема. Мы все были в доме и ходили из комнаты в комнату, а потом нашли труп.
– Чей труп? – Виктория уставилась на него во все глаза.
– Профессора Свечникова.
– Зарезан подарочным клинком, который Адрианов купил в Сан-Марино на память о посещении сей замечательной страны, – смакуя каждое слово, объявил Лев. – Клинок взят с этажерки в кабинете покойного. В оном же кабинете, кстати сказать, было обнаружено весьма любопытное завещание, по которому – фанфары, господа! – все должно отойти неотесанной девице, дочке здешней прислуги. По этому поводу у Илоны Альбертовны чуть не случился сердечный приступ, но старушка благоразумно решила отложить его до другого раза.
Тут отворилась дверь, и вернулся Кирилл, который осторожно нес чашку горячего дымящегося кофе.
– Кхм, – сказал Макс, блестя глазами. – Я надеюсь, ты продегустировал его на предмет яда, старик?
– Пошел к черту, – последовал ответ.
– А ведь есть еще медленные яды, – подлил масла в огонь критик. – Очень, очень медленные.
– А есть еще смерть от удушения, – парировал нахальный Кирилл. – Будешь много лезть, устрою тебе аф… асфиксию по всем правилам жанра.
Он заметил, что Виктория улыбнулась, и приободрился. Однако молодая женщина почти сразу же перестала улыбаться и о чем-то задумалась.
– Что? – спросил Макс, зорко наблюдая за ней.
– Мне не дает покоя этот стрелок, – призналась Виктория. – Уверена, это кто-то из дома, раз ружье пропало.
– Душа моя, – вздохнул Кирилл, – уверяю тебя, все были здесь. Мы пытались найти профессора, Илона Альбертовна шерстила в кабинете, искала завещание – сама понимаешь, дело поважнее, чем палить по машине. Дочка домработницы нашла тело, ее мы тоже видели. А сама домработница…
– Между прочим, – внезапно сказал Макс, – как раз Наталью мы и не видели. По словам Маши, мать была на кухне, но это только слова. А что, если на самом деле домработница находилась в совсем другом месте?
– Ну, наконец хоть что-то прояснилось, – проворчал критик. – Главная злодейка найдена! Сняв со стены ружье, она мчится в спринтерском темпе по лесу, чтобы перехватить машину с уезжающими. Затем стреляет, обратите внимание, в ночных условиях, причем чертовски метко – четыре выстрела из пяти попали в цель. Затем…
– Постой, а откуда тебе известно, сколько именно было выстрелов? – подозрительно спросила Виктория.
– Ну так я слышал, как капитан допрашивал Надю и его девицу, – Подгорный кивнул на Макса. – А ты что подумала? Что я раздвоился, и одна моя половина искала тут профессора, а вторая бегала с ружьем по окрестным лесам?
– А я все-таки не верю, что это была домработница, – подал голос Кирилл. – На кой черт ей все это нужно? Смысла никакого нет.
– Да и вообще, домработница в качестве главной злодейки – это как-то не красиво, – пожаловался Лев. – Не зря же в классическом английском детективе убийцей может оказаться кто угодно, только не прислуга. Какой интерес может быть в убийстве, совершенном слугой?
– Тогда предложи свою версию, – сказала Виктория.
– С радостью, – ответил критик. – У того, кто все это затеял, есть снаружи сообщник, с которым наш преступник поддерживает связь. Ружье снято со стены именно для того, чтобы мы верили, что стрелок – кто-то из тех, кто находится в доме. Заметь, нет никаких доказательств того, что по машине стреляли именно из этого ружья. Нет даже доказательств, что стреляли вообще из ружья, а не, допустим, из винтовки с оптическим прицелом. Но ружье пропало – мы сразу же делаем вывод, что два и два равно четыре, что ружье именно то, из которого стреляли. И, соответственно, начинаем подозревать того, кто на какое-то время выпал из нашего поля зрения, находясь в доме. Если бы мы не ходили все вместе по комнатам, получилось бы вообще роскошно: допустим, Кирилл мог бы сказать, что я куда-то пропал и, наверное, стрелок я, а от страха я мог обвинить хоть его, хоть Макса, хоть кого угодно. Ты что кофе не пьешь? – внезапно спросил он.
