Анна Малышева - Любовь холоднее смерти
– Они открываются в половине одиннадцатого, – сообщила Света, глядя на часы. – Начнут пускать через несколько минут. Пойдем ко входу, вдруг Алеша уже там?
Она заперла машину и потянула подругу в грубо сколоченный, длинный жестяной короб, который служил входом в клуб. Там, в тусклом свете нескольких фонариков, уже собирался народ. Тоненькие девочки в цветастых куртках с меховыми воротниками; парочки, торопливо допивающие пиво, купленное в окрестных киосках, – таким образом наводилась своеобразная экономия, поскольку то же самое пиво в клубе стоило намного дороже; две компании, тесно спаянные либо давней дружбой, либо совместными гуляньями по ночам. Лида пристально вглядывалась в каждое мужское лицо, спровоцировала несколько ответных взглядов, но ни в ком не узнала мужа.
– Его здесь нет, – опередила ее реакцию Света. – Но это еще ничего не значит. Остальная публика соберется к полуночи, так оно всегда бывает. В полночь самые интересные выступления, разные группы, потом дискотека. А сейчас – так. Разминка. Начали пускать, пойдем.
Они вошли в предбанник, небрежно выкрашенный красной краской, положенной прямо на бетон. Света приобрела входные билеты – сегодня они стоили сто пятьдесят рублей каждый.
– Если бы мы пришли в четверг или пятницу, то прошли бы бесплатно, потому что мы дамы, – пояснила она. – Но что поделаешь? Мне всегда не везет на деньги. Приходится платить…
Лида молчала. Она была подавлена окружающей обстановкой и пока не находила во всем этом ничего веселого и занимательного. Девушки разделись, причем молоденький гардеробщик широко улыбнулся Свете. Та ответила ему такой же безличной, лучезарной улыбкой и увлекла подругу в зал.
– Его бесполезно спрашивать, он все равно с первого раза никого не запомнит, – сказала она, с удовольствием оглядываясь по сторонам. – Так, в кафе мы точно не пойдем. Кормят здесь отвратительно, какими-то рыхлыми гамбургерами, а дерут безбожно. Хочешь танцевать?
– Ну что ты…
– Тогда пошли в бар. Все-таки нужно немножко согреться!
Лида не возражала, да и трудно было что-то расслышать в оглушившем ее шуме. Перед сценой уже танцевали. На самой сцене было пока пусто – началась обычная дискотека. Мощные динамики оглушали, пол мерно вибрировал под ногами, и через некоторое время Лиде показалось, что ее сердце начало биться в такт этому навязанному ритму. Она машинально приняла стакан из рук бармена, залпом выпила нечто золотистое, остро пахнущее больницой, и в ужасе посмотрела на подругу, ожидая объяснений.
– Виски, – повысив голос, сообщила та. Ее порция была в два раза больше, и она растягивала удовольствие, смакуя напиток по капелькам. – Гулять так гулять. Тебе тут нравится?
Лида не смогла ответить сразу. Она впервые была в подобном заведении и теперь чувствовала себя прежде всего оглушенной. Впрочем, грохот никого не смущал. Бармены за круглой стойкой умудрялись выслушивать и быстро исполнять заказы, компании оживленно беседовали, перейдя на крик, Света слегка пританцовывала на месте, поигрывая бокалом и осматривая танцпол, где появлялись все новые фигуры. Лиде бросилось в глаза, что танцы мало изменились со времен ее юности – в свои двадцать пять лет она уже начинала говорить о том времени, как о чем-то давно прошедшем. Те же переступания с ноги на ногу, те же слегка согнутые колени. Волнообразные движения руками и покачивания головой. Иногда – шаг вперед, шаг назад, но это уже для изощренных танцоров.
– До половины двенадцатого будут гнать иностранную попсу, – просвещала ее Света. – Потом выступит пара групп, потом, должно быть, намечается стриптиз… Так называемый стриптиз, он здесь всегда паршивый, никто и не смотрит на сцену, кроме сопляков. Ну а потом опять пойдет сплошная дискотека. Для особо стойких перцев.
– И ты часто здесь бываешь?
– Раз в неделю точно. Оценила интерьер?
Пожалуй, интерьер понравился Лиде больше всего, о чем она и сообщила подруге. Правда, оформление клуба больше подходило к другому роману Ремарка – «На Западном фронте без перемен». Интерьер был выдержан в упадочно-милитаристском стиле: стальной, кое-где раскуроченный, будто от взрыва, потолок, задрапированные маскировочной сеткой колонны, клубки колючей проволоки и пулеметные рогатки. Бармены были в серых тужурках с блестящими пуговицами. На этом заигрывания с Ремарком заканчивались.
– Да, тут миленько, – согласилась Света, – только дороговато. Я специально не предлагаю тебе пива, оно ужасное, хотя его выдают за настоящее немецкое, бочковое. Посмотри направо!
Лида порывисто обернулась, ожидая… Но увидела только несколько бильярдных столов, поодаль от бара, в относительно тихом углу. Здесь было еще пусто, только возле крайнего стола на высоком табурете меланхолично курил парень в белом свитере с кием на коленях. Он был похож на гребца, сложившего весла и решившего передохнуть.
– Это Вадик, он принимает деньги за партии, – объяснила Света. – Ах жаль, ты не взяла Алешину фотографию!
– Надо было? – испугалась Лида.
– Не знаю. Наверное, все-таки не надо, это уж слишком похоже на допрос. Пойдем, пообщаемся, пока он свободен.
Вадик тоже узнал постоянную клиентку. Его улыбка была ленивой и равнодушной, но парень все-таки улыбнулся, слегка качнув кием на коленях:
– Партию?
– Пока нет. – Света отпила еще капельку виски. В клубе она оказалась необычайно сдержанна по части выпивки, как подозревала ее подруга – из-за несуразных цен.
– Мертвая будет ночь, – проговорил тот, продолжая балансировать кием. – Вчера творилось черт-те что, а сегодня все отсыпаются.
Лида украдкой разглядывала парня. У Вадика было сытое, бледное лицо с правильными, но невыразительными чертами, коротко подстриженные светлые волосы. Ленивая улыбка обнажала редко расставленные зубы – казалось, что у маркера их раза в полтора меньше, чем полагается нормальному человеку. Улыбка ей не понравилась, и девушка отвела глаза. Света тем временем продолжала перебрасываться шуточками, упоминая каких-то общих знакомых, расспрашивая о подробностях вчерашней игры. Мимоходом спросила о брате – играл ли тот вчера? Вадик покачал головой:
– Ну, стола он не заказывал. Если играл, то с кем-то за компанию.
– Я тут вчера кое-кого потеряла, – бойко продолжала Света. – Может, ты нашел?
– Все может быть.
– Это брюнет, среднего роста, голубые глаза. Лет двадцати пяти на вид. Видел такого?
– Да ладно, – устало протянул тот, слезая с табурета. – Таких миллион. Он что – играл?
– Он очень хорошо играет, – неожиданно осмелела Лида.
– Значит, его тут не было, – теперь Вадик обращался исключительно к ней. – Вчера все играли паршиво.
