Сьюзан Ховач - Таинственный берег
— Почему? — спросила Мэриджон. Она больше ничего не сказала. Только одно это слово. Сара не поняла, что она имела в виду.
Джон обернулся, и Сара инстинктивно отпрянула за белую скалу.
— Я не знаю, — услышала она его смущенный голос. — Я чувствую себя беспричинно счастливым.
— Я знаю.
Они помолчали. Когда Сара осмелилась снова посмотреть на них, то увидела, что Джон поднимается на ноги, глядя на море. Мэриджон тоже встала, в нескольких шагах от него.
Они стояли неподвижно.
Море настойчиво набегало на скалы, окружающие лагуну. Волна ворвалась в нее, и фонтан брызг все еще висел в воздухе, когда волна уже убежала от берега. Больше ничего не происходило. Не было никаких причин тому, что Сара неожиданно ощутила панику. Она окаменела от страха, едва могла дышать. Джон мягко спросил сестру:
— Почему бы тебе не приехать в Канаду?
Мэриджон помолчала. Казалось, все замерло, кроме моря. Потом она сказала:
— Мой дорогой Джон, ради всего святого, какой в этом смысл?
— Я не знаю, — сказал он, и его голос прозвучал как-то странно, как будто он был растерян и сбит с толку. — Я не знаю.
— Я через все это уже прошла раньше, Джон.
Когда Джастин возвращался с фермы с молоком, он встретил почтальона и они остановились поболтать.
— Сегодня только два письма, — безмятежно сказал корнуоллец, разворачивая большой носовой платок, чтобы вытереть лоб. — Одно — миссис Риверс, другое — вам. Бог мой, какая жара сегодня, да? Я думаю, это для разнообразия: уж очень много было дождей за последнее время.
Джастин вежливо согласился.
Добравшись до дома, он оставил молоко в холле и остановился посмотреть почту. На письме для Мэриджон стоял лондонский почтовый штемпель, адрес был напечатан на машинке. Возможно, оно из конторы Майкла Риверса. Риверс, насколько знал Джастин, до сих пор вел дела Мэриджон.
Другой конверт — квадратный, белый — был подписан незнакомым, крупным, неразборчивым почерком: «Дж. Тауерсу, эсквайру, Клуги, Сент-Джаст. Пензанс, Корнуолл». Штемпель тоже лондонский. Джастин долго теребил клапан конверта, пытаясь представить, кто бы мог ему написать. Ощущение загадки доставляло ему удовольствие. Когда он вытащил лист белой бумаги из тесного конверта, то, прежде чем развернуть сложенное вдвое письмо, чтоб посмотреть подпись, сел на лестничную ступеньку.
Подпись была очень короткая. Только три буквы. Кто-то тем же крупным почерком подписал просто: «Ева». Но даже когда Джастин понял, что письмо адресовано не ему, его взгляд автоматически продолжал скользить вверх от подписи по строчкам.
«Дорогой Джон, — писала Ева, — мы с Максом вместе обедали на прошлой неделе в Лондоне. Он хотел узнать, для чего тебе был нужен мой адрес и почему ты так мной интересовался. Мы долго разговаривали о событиях десятилетней давности. Потом он сказал мне, что ты сейчас в Клуги, и он решил тебя навестить. Я подумала, что мне стоит написать пару строк, чтобы предупредить тебя. Ты должен быть весьма осторожен, поскольку он знает больше, чем ты думаешь. Если хочешь знать об этом подробнее, почему бы тебе не приехать ко мне в любой день после субботы — адрес и телефон наверху страницы. Я буду несколько дней в Сент-Ивсе и вернусь в Лондон не раньше вторника».
Джастин прочитал письмо трижды. Затем он осторожно вложил лист почтовой бумаги в аккуратный белый конверт и спрятал его в бумажник.
Когда Сара добралась наконец до дома, на подъездной дороге стоял серебристо-серый «роллс-ройс», а из открытых окон гостиной доносился смех. Она тихо вошла в дом через боковую дверь и умудрилась пробраться в свою комнату незамеченной.
Сидя перед туалетным столиком, она, прежде чем заняться косметикой, долго смотрела в зеркало, а потом, как слепая, почти на ощупь, пошла в ванную, чтобы смыть с лица следы слез. Когда она вернулась к туалетному столику, то увидела Джона внизу, на лужайке. Он говорил через плечо:
— …Представить, что с ней могло случиться. Ты уверен, что она собиралась спуститься в бухту, Джастин?
Сара не слышала, что ответил Джастин. Она стояла у окна, спрятавшись за занавеской, и смотрела на Джона, который шел через лужайку.
— Пойду поищу ее, может быть, она заблудилась…
Она опять села к туалетному столику.
— Я уверена, она не заблудилась. — Ясно доносившийся до нее снизу, с лужайки, голос Мэриджон звучал на удивление близко. — Наверное, она пошла погулять перед ленчем.
— Еще одна прогулка? — с откровенным изумлением прозвучал незнакомый мужской голос. — Господи, должно быть, она амазонка. Ни одна нормальная женщина, которая все утро карабкалась по холмам Кенджека, не станет после этого еще и лазить по скалам вокруг Клуги, чтобы прогуляться перед обедом. Джон не говорил, что его жена этакая энергичная любительница пребывания на свежем воздухе.
— Она другая, — коротко произнесла Мэриджон.
— Благодарю тебя, Господи, за это! Передо мной внезапно возникло отвратительное видение этакой полнокровной особы женского пола с мускулистыми плечами и лошадиными зубами… Какая она из себя? Хорошенькая? Джон говорил, что внешне она похожа на Софию.
— Джастин, — сказала Мэриджон, оборачиваясь к двери, — ты не мог бы…
— Он ушел. Выскользнул секунду назад, когда я произносил свою антиамазонскую речь. Ну ладно, расскажи мне о Саре. Похожа она…
— Ты очень скоро ее увидишь.
— Джон ее очень любит?
— Он женился на ней.
— Да, знаю. Я был очень удивлен. Она, должно быть, чертовски хороша.
— Хороша?
— В постели. Я могу налить себе еще?
— Конечно.
Они замолчали, вокруг была тишина жаркого летнего утра.
— А ты, — сказал Макс Александер, — ты… Я удивлен, что ты так и не вышла замуж еще раз. Что случилось после развода? Ты уехала за границу? Я ни разу не встретил тебя в Лондоне.
— Какое-то время я работала в Париже.
— О, это великолепно звучит!
— Это было ужасно скучно. Я выдержала только год.
— А потом?
— Вернулась. Хочешь лед в коктейль?
— Нет, нет. Терпеть не могу этот непременный американский обычай нагружать льдом любую выпивку… Спасибо… Да, а что ты делала после возвращения?
— Ничего особенного.
— Ты приехала сюда?
— Не сразу.
— Бог мой, как это странно — приехать сюда. Ты не находишь?
— Нет, с чего бы это?
— И вправду, с чего бы это? С Клуги у меня связано множество приятных воспоминаний.
— Ты шутишь?
— Совершенно верно. А почему бы нет?
— Ну-ну.
— Должен сказать, я никогда не думал, что Джон сюда вернется, и уж меньше всего предполагал, что он приедет со второй женой. Он вспоминает когда-нибудь о Софии?
