Лана Балашина - Дверь в полнолуние
-А зачем? Зачем тебе что-то менять в жизни? Все будет продолжаться так, как раньше.
Он поднял голову:
-То есть ты не хочешь, чтобы у Лизы был отец? Послушай, я не так уж плох, как тебе кажется. Я понимаю, что не ухаживал за тобой, не заботился о Лизе, когда она была совсем маленькой, но ты же должна понять.
Он хотел рассказать ей о том, что пытался тогда найти ее, и понимал, что Мари не нужны его неловкие оправдания.
Мари нервно поднялась и подошла к окну. Отвернувшись, чтобы не видеть его лица, строго спросила:
-Макс, я надеюсь, что твое желание наладить отношения со мной и Лизой не продиктовано необходимостью объединить акции.
Он растерялся:
-Ты о чем? При чем тут акции?!
Мари терпеливо продолжила:
-Дорис говорила, что ты недоволен решением отца.
Вся кровь хлынула ему в лицо, застучала в ушах, отозвалась утренней головной болью:
-И ты решила, что я приехал сюда из-за этого? Послушай, я, может быть, не был слишком разборчив в связях с женщинами, но никогда и никто, слышшь, не мог упрекнуть меня в желании заполучить деньги жены.
Мари неожиданно предложила:
-Я приготовлю чай?
Макс пожал плечами, и она кивнула, вышла в кухню. Ему было слышно, как зашумела вода, звякнули чашечки.
Хорошего же она мнения о нем и его семье. Дорис, эта чертова кукла.
На низком столике около кресел лежали два больших альбома. Он машинально раскрыл верхний. Раскрыл - и оторопел: альбом был заполнен вырезками из газет и журналов. На всех клочках бумаги и картона было его имя и его, Макса, лицо!
Макс торопливо перелистал альбом. Да у него самого и сотой доли этих материалов не было!
Он вытащил нижний альбом, и посмотрел на даты первых публикаций. Сколько ему было тогда? Лет двадцать шесть. Кто мог собирать этот альбом? Мари?! Да нет, ей самой тогда было лет десять-двенадцать. Ничего не понятно.
И тут его осенило: выходит, она раньше, задолго до встречи с ним, знала, кто он такой?! Неудивительно, что она так много знала о гонках.Что же, она сама подстроила ту встречу в гостинице, а потом. Потом родила ребенка, сыграла на чувствах отца.Неужели это возможно? Впрочем, а почему нет? Результат - налицо: Лиза - его дочь, любая экспертиза это докажет, и акции практически принадлежат ей.
Макс вспомнил историю с немецким теннисистом, не так давно вызвавшую столько разговоров.
От бешенства у него перехватило дыхание.
Мари вошла в комнату с подносом. Аккуратно составила все на стол и обернулась к нему.
Конечно, она увидела альбомы в руках Макса, и, невольно подтверждая все его худшие опасения, смутилась и покраснела.
Он оценивающе посмотрел на нее:
-Надеюсь, твой приятель тогда не слишком пострадал?
-Какой приятель? - растерянно спросила Мари.
-Тот самый, с которым ты разыграла сцену нападения. Думаю, тебе стоило бы подвизаться на сцене - сыграла ты тогда вполне достоверно.
Мари закусила губу и смотрела на него исподлобья.
-И не надо играть со мной сейчас, я все равно ничему не поверю.Ты сделала ошибку - прокололась с этими альбомами. Не надо было так долго хранить их.Вырезки собраны за период, гораздо больший, чем то время, что мы с тобой знакомы. Значит, ты задумала это давно. Я признаю, что тебе все здорово удалось. Сыграла ты безукоризненно, не сфальшивив ни в одной ноте.Признаю также, что и сам вел себя как дурак: геройствовал по полной программе, спасая красавицу из лап чудовища. В общем, заглотнул наживку, приготовленную по всем тонкостям психологии. И спал с тобой, и долго помнил. И сегодня ехал сюда и почти представлял себе, что и в моей жизни может случиться что-то по-другому, что-то получится иначе.
Мари молчала, и он подошел к ней, взял ее за плечо:
-Или вы с приятелем так все и задумали, с самого начала? Я должен был жениться на тебе, а потом.
Мари отшатнулась от него, высвободив плечо, и хрипло сказала:
-Убирайся отсюда, слышишь? Убирайся немедленно!
Она вышла из комнаты и где-то хлопнула дверью.
Все еще в бешенстве, он пошел за ней, и ворвался в комнату, намереваясь сказать ей, что если по ее вине отцу станет хуже, он убьет и ее, и ее приятеля.
Мари стояла на коленях и рыдала, уткнувшись лицом в покрывало.
Макс хотел было произнести гневную речь, но неожиданно взглядом уперся в фотографии на стене, и успел даже мимолетно удивиться тому, что делают в этой незнакомой комнате фото Лизы и Талгата, и его фото - точно, это его фото!..
Додумать он ничего не успел, потому что Мари, наконец, почувствовала его присутствие, и подняла голову.
Слезы на ее лице мгновенно просохли, Она схватила его за рубашку, и, ошеломленного и растерянного, доволокла до входной двери.
Калитка за ним захлопнулась с грохотом, и он остался стоять около машины.
Через минуту оглянулся на шум - Мари вылетела из дома, сунула ему в руки оба альбома, и он едва успел подхватить их.
Вдобавок ко всему вслед ему с крыльца полетела фотография, но не долетела, а упала в кусты цветуцух пионов и ирисов.
Входная дверь хлопнула, и на улочке воцарилась тишина.
Макс уселся в машину, но не уехал.
Он включил освещение в салоне, просмотрел альбомы. Потом вынул сигареты, закурил.
Это же надо быть таким идиотом, чтобы не узнать Марьяну!..Ему ведь все время казалось, что он раньше был с ней знаком. Еще бы - и лицо, и взгляд, и манеры - все напоминает Лизу.
Вспомнились события пятнадцатилетней давности, тот сарай, где их заперли.И как Талгат, бесшумно отключив конвойного, темной тенью скользнул к машинам.
За месяц до этого захватили в заложники двух алжирских бизнесменов и газетчика - даже после уплаты выкупа заложников не вернули. В стране такой беспорядок, что им на спасение тоже особо рассчитывать не приходилось.
Талгат завел машину, и Макс мимолетно удивился: он двинулся не к воротам, а к дверям сарая, где их держали. На полном ходу выломал дощатую стенку, и они успели в суматохе забрать остальных заложников. Когда выбирались, повстанцы уже пришли в себя, и открыли беспорядочный огонь. На выезде их обстреляли. Не сразу заметили кровь, текущую по руке Талгата, да и не до того тогда было. Опасаясь погони, летели в темноту, и, только увидев освещенный пост, поняли, что ушли.
Вместо больницы, Талгат уехал в лагерь. Ночью они ввалились в домик, и Макса все окружили, затеребили, забросали вопросами, а он видел только лицо Лизы, и то, как она смотрела на мужа.
Талгата тогда сняли с гонки, слишком много крови он потерял. А он, Макс, взял тогда таки и этап, и гонку.
Талгат его немного ревновал к Лизе, и на пьедестал с ним не отпустил, отправил Марьяну.
