Ирада Нури - «Шанталь»
– Священник, которому я служу, сейчас как раз занят погребальной службой, но очень скоро, я ему понадоблюсь, поэтому поспешим. Хватай меня за руку, я поведу, – он уверенно потащил меня вперёд.
Признаюсь, что мысленно подготовила себя к тому, с чем смогу столкнуться в подобном месте, но оказалось, что реальность не идёт ни в какое сравнение с тем, что могло нарисовать воображение неискушенного человека. Если ад и существовал, то поверьте, я видела его сейчас собственными глазами.
Раньше, мне казалось, что нет ни чего на свете страшнее смерти, однако для многих узников, смерть была лучшей участью, чем заточение в «Шатле». Если арестованный был в состоянии заплатить за проживание, его направляли в камеры, где заключенные могли питаться за собственный счет. Эти камеры располагались на первом этаже. Какими бы убогими и грязными они не казались, это всё же было значительно лучше, чем находиться в общей камере на полу, покрытому грязной соломой, куда набивали по сто человек, где жалкие крохи, отдаленно напоминающие еду, выдавались раз в несколько дней и то не всем, и заключенные вынуждены были бороться друг с другом за крошечный комок непропечённого теста.
От смрада и зловония царящих здесь, слезились глаза. Ни дневного света, ни воздуха сюда почти не проникало. Пара факелов, что были установлены в специальных отверстиях в стене, бросали скупой свет в коридор, где чаще всего прохаживались караульные, которых сегодня, к моему удивлению, мы пока ещё не встретили. Словно прочитав мои мысли, мальчишка шепнул:
– Этой ночью, по приказу начальства, было удавлено больше полсотни заключенных, сейчас караульные заняты их погребением.
Боже! Как подобное вообще возможно? Человеческая жизнь в этих стенах не стоит и ломаного гроша. Ради собственной наживы, для того, чтобы прибрать к рукам выделенные на заключенных деньги, полицейские безжалостно их истребляли, словно это были не люди. а скот.
Единственное, что не давало мне плюнуть на всё и сбежать отсюда сломя голову – это надежда найти Клода, которая становилась всё призрачней по мере того, как мы продвигались вглубь.
Наконец, мы остановились возле одной из камер. Темнота не позволяла определить насколько большой она была. Выпустив мою руку, Арно прижавшись к решётке вполголоса позвал:
– Клод! Клод Люпен, это я, Арно, отзовись.
Сначала ничего не было слышно, но вот, послышался тяжёлый шорох и дребезжание тянущейся цепи, а затем, в решётку, с той стороны впились чьи-то грязные пальцы, а знакомый и такой родной голос произнёс:
– Я здесь, Арно. Роза?!
Глава 26
– Я вас уверяю, маркиз, что отношусь к вашей воспитаннице со всем уважением и намерения мои, поверьте, самые что ни на есть серьёзные.
– Замолчите, глупец! Вы, и понятия не имеете о чём говорите. Что вам известно о ней? Знаете ли кто она? Кем, были её родители? Как по-вашему, почему мы с графом, бросив все свои дела, вынуждены словно зеницу ока стеречь и оберегать её от всех и вся? Не знаете? Дорогой мой Кресси, вы, и понятия не имеете, в какую петлю, едва не всунули свою голову.
– Вы, говорите загадками, месье. Клянусь, что не понял ни слова из того, что вы только что сказали. Почему желание жениться на мадемуазель Шанталь, должно привести к столь печальным последствиям? Разве сбыть её с рук, не было бы, в первую очередь выгодно для вас?
– Да потому, несчастный, вы человек, что она вовсе не та особа, за которую все её принимают.
– Не та? Объяснитесь же, наконец! – де Кресси начал терять терпение.
– Вы, действительно хотите это знать? – маркиз уселся на один из стоящих стульев, жестом предлагая де Кресси сделать то же самое. Дождавшись, когда тот сядет, он наклонился вперёд, и доверительным шепотом произнёс:
– То, что я вам сейчас открою, не должно покинуть этих стен, ибо поверьте, в данном случае, не знать всей правды, было бы гораздо полезнее для вашего здоровья. Впрочем, вы сами напросились. Так знайте же, что настоящее имя объекта вашего обожания, шевалье – Её королевское Высочество принцесса Боравии Шанталь Баттиани, дочь погибшего Максимилиана Первого и Клоранс д' Арси – кузины французского короля, носящей в девичестве титул герцогини Одемар. В действительности, опекуном Шанталь являюсь не я, а наш августейший монарх Людовик Четырнадцатый.
– Что?!
* * * * *
– Клод! Господи, я не могу поверить. Ты жив! Я до последней секунды была уверена, что негодяй Арно обманул меня!
Рядом раздалось возмущённое фырканье, мальчишка оскорбился моим недоверием. А, что прикажете было мне думать? После всех своих злоключений, слепо доверять кому-либо довольно трудно. Впрочем, я рада, что ошиблась на этот раз.
Дрожащими от волнения руками, я сжала ледяные пальцы, желая передать хоть немного своего тепла:
– Клод… – я и не осознавала, что плачу, пока не услышала тихое:
– Не надо, девочка, не смей, слышишь? Я не стою ни единой твоей слезинки.
Какая глупость! Он и понятия не имел, как много значит для меня. Правда, сейчас был не самый подходящий момент для откровений, так как здесь в любой момент могли появиться караульные. Нужно было торопиться.
– То, чего, ты стоишь, дружок, мы обсудим позже, – чуть грубовато ответила я. Вытащив из-за корсажа маленький пузырек, я вложила его в руки Клода, и придвинувшись совсем близко, понизив голос, произнесла:
– Времени мало, поэтому запоминай с первого раза. Это – экстракт мыльного корня, набери в рот, но не глотай. При соприкосновении со слюной, он начнёт создавать очень сильную пену…
Договорить я не успела, в конце коридора, там откуда мы пришли, послышались тяжёлые шаги солдатских сапог и мужские голоса. Теперь или никогда!
– Пей! – велела я Клоду, и не обращая внимания на грязь, рухнула на колени возле решётки, – мне нужно, чтобы ты умер, понял?
Голоса приближались. Повиснув на прутьях решётки, я завизжала, как резанная. Уловив краем глаза, как рядом со мной от неожиданности подпрыгнул Арно, я едва не расхохоталась и чуть не испортила всё дело, к счастью мне удалось вовремя собраться, и продолжать вопить.
Не прошло и пары мгновений, как к нам подбежали двое охранников. Судя по их округлившимся глазам, они никак не могли взять в толк, кто я такая, и как здесь очутилась. Сделав вид, что только что их заметила, я заголосила:
– Слава Богу, вы здесь! Помогите! Этот человек умирает!
Ничего не понимая, эти двое, тупо переглянулись между собой, и продолжили топтаться на месте.
– Что же, вы стоите? Этот человек умирает! Позовите врача! Позовите священника! Помогите ему!
Наконец, один из них додумался снять с противоположной стены факел, и осветить лицо "умирающего". Признаться, увидев плачевное состояние, в котором находился Клод, в дальнейшем притворстве уже не было никакой необходимости: мой подбородок задрожал, и теперь мои рыдания, были совершенно искренними. Передо мной был уже не тот старый солдат, которого до смерти боялись головорезы Фонтаны. Покрытый c ног до головы коркой из грязи и засохшей крови, исхудавший донельзя и с заросшим лицом, он представлял поистине ужасающее зрелище. Ввалившиеся глаза, напоминали два чёрных колодца, в которые без содрогания и взглянуть было невозможно. Но, самым страшным, был вид обильной пены, что, пузырясь выступала у него изо рта.
