Наталия Орбенина - Адвокат чародейки
Желтовские после этой роковой дуэли почти не виделись с Боровицкими. Александра Матвеевна, хоть и сочувствовала родне, но не простила им Сережиной раны. Расстались семьи холодно и уже не звали по осени, по возвращении домой, друг друга в гости, как это бывало прежде.
Впрочем, Сережа не очень-то печалился из-за всего произошедшего. Рана его быстро заживала. Столь же быстро затягивалась и сердечная рана. Ведь теперь он мог наслаждаться обществом бесценной Розалии. Анатоль, трусливый и подлый, повержен и изничтожен как соперник. А он же, Сережа, в глазах Розалии – настоящий герой и смельчак!
Розалия тоже совершенно оправилась и ожила. Ее глаза снова заблестели, щеки порозовели. Все чаще слышался ее нежный девичий смех. Молодые люди подолгу гуляли или просиживали вечера на веранде, предаваясь интересным беседам. Сережа был счастлив. Глядя в прекрасные глаза Розалии, он, как ему казалось, примечал там ростки нового чувства. Чувства, которое он лелеял в себе и жаждал излить на девушку. Все в ней казалось ему самим совершенством. Ее грациозные движения, взмах ресниц, запах кожи. Особенный запах.
– Что за прелестные духи у вас, Розалия? – однажды не выдержал Сергей. Этот запах кружил ему голову.
– Это вовсе не духи, – засмеялась девушка. – Это душистое масло, масло из плодов и листьев можжевельника. В Петербурге один крымский караим держит галантерейную лавку, у него и беру.
Она вытащила из изящной коробочки маленький пузатый флакончик и, смеясь, мазнула Сергея за ухом пахучей густой жидкостью. У юноши закипела кровь, зашумело в голове от ее нежного прикосновения.
Однажды они гуляли в парке Круунунпуйсто, увлеклись разговорами и случайно снова оказались на берегу Вуоксы, неподалеку от того страшного места, где девушка упала в воду. Розалия вдруг остановилась и побелела. Весь пережитый не так давно кошмар вспомнился ей. Она вновь ощутила смертельный холод воды. Острые камни впились в спину, ужас парализовал члены… Она задрожала и застучала зубами. Сережа испугался. Как он мог так глупо поступить и снова привести Розалию сюда? В тот миг, когда Розалия уже приготовилась потерять сознание, он решительно шагнул вперед, обхватил девушку сильными мускулистыми руками, прижал к себе и поцеловал. Молодые люди долго не могли разомкнуть губ. Они почувствовали, что в этот миг они становятся единым целым, как его жизнь, его любовь бешеными струями перетекает во все ее существо. Наконец, сделав над собой усилие, Сережа разомкнул объятия.
– Я люблю вас, Розалия Марковна, – произнес он почти спокойно и с достоинством. – И прошу вас стать моей женой.
– Кому же, как не вам, милый Сергей Вацлавович, не знать, что я замужем! Ведь вы – единственный свидетель на нашем с Боровицким венчании! – с горечью ответила Розалия.
– Да, вы замужем. Но при данных обстоятельствах это пустая формальность. Ваш муж вас чуть не убил, он предал вас. Собрался жениться на другой при живой жене! Поэтому вы не имеете перед ним никаких обязательств.
– Но перед Богом? Ведь мы венчаны в церкви?
– Церковь сгорела, священник погиб, документов нет. В интересах и Анатоля, и ваших тоже – не вспоминать, что меж вами произошло. А уж я-то промолчу, вы знаете. Меня хоть пытай, я никому не скажу!
– А перед своей совестью? – тихо промолвила девушка.
– Ваша совесть чиста. Вы безупречны.
– Увы, мой друг, это не так, – она тоскливо покачала головой. – Я наказана за то, что поддалась соблазну переменить свою жизнь таким непристойным путем. Но как мне хотелось зажить иначе, чем я жила прежде! Как мне хотелось вырваться из бедности и постоянного унижения, стать равной тем, кому я недавно прислуживала! Чем, чем я хуже, недостойнее их?
– Вы лучше их, вы достойнее всех прочих! – запальчиво воскликнул Сергей. – Вы – самая замечательная из всех людей, живущих на земле! Я преклоняюсь перед вами!
– Нет, Сереженька, нет! Я не лучше, я такая же, как многие люди, которые идут на все, только бы выбраться из жизненной ямы, выскочить из тьмы на освещенное пространство жизни.
Губы ее искривились, но она не заплакала.
– Значит, вы не любили Анатоля?! – выдохнул Сергей. – Не любили?
– Теперь уж я и сама не знаю. И оттого мне еще противнее. Да, я должна признать, что меня охватила страсть, и я отдалась, да, да, всецело отдалась своей страсти.
От слов признания оба покраснели.
– Да, – упорно продолжала Розалия. – Ведь мы были обвенчаны, мы – супруги. Мое тело принадлежало ему, – едва слышно добавила Розалия.
– Прошу тебя, не надо! Я не наивный ребенок. Но я не хочу этого слышать. Для меня ты – сама чистота. Если ты согласишься стать моей, я горы сверну, я добьюсь для тебя развода. Я буду ждать, хоть всю жизнь. Но эта жизнь – только с тобой, без тебя для меня жизни нет!
И он снова хотел обнять девушку.
– Нет, Сереженька, нет! Прошу тебя, остановись! Я уже совершила одну ошибку в жизни. И ты уже пострадал из-за меня! Я не хочу тебе никакого зла! Я не хочу, чтобы из-за меня вся твоя жизнь пошла наперекосяк. Ты должен учиться, стать адвокатом. Я не хочу быть тебе помехой, обузой. В этой роли я уже побывала, – она снова горько усмехнулась. – Не хочу дожить до того страшного мига, когда ты раскаешься в своем благородном порыве и примешься сожалеть о том, что наши судьбы пересеклись.
– Не смей даже думать так! Я не отступлюсь от тебя, не предам и не брошу тебя на произвол судьбы!
С этими словами он все-таки привлек Розалию к себе и поцеловал еще раз.
Александры Матвеевны не было рядом. Но когда молодые люди вернулись, она все прочитала по их лицам. В последнее время Желтовская места себе не находила, изобретая всякие способы выставить Кирееву из дома, разлучить с ней Сергея. Обезвредить врага. Но как это сделать, ведь враг так хорошо вооружен! Карие бездонные глаза, гибкий стан, нежная кожа, чарующий голос. И сколько ума, такта, изысканности в манерах. Ну почему, почему она всего лишь жалкая гувернантка? Будь Киреева хоть самой бедной из бедных дворяночек, на худой конец из почетных граждан, Желтовская не нарадовалась бы на такую невесту для своего сына. А так, без роду, без племени… Был отец – и сгинул. Жила в пансионе. Хоть деньги какие-то у нее остались, на них, видимо, она и росла и даже училась. Нет, пусть лучше идет своей дорогой. Ей ли, Александре Матвеевне, не знать, что это такое – горькое разочарование в браке, крушение иллюзий и разбитые мечты! Ее Сереженьке уготована иная, блестящая судьба. И мать не позволит какой-то гувернантке помешать этой судьбе свершиться, сломать ее в самом начале.
На другой день доктор, лечивший Сережу, прислал своему пациенту записку. Не соблаговолит ли молодой человек в этот раз не дожидаться визита врача дома, по обыкновению, а навестить доктора лично? Тем более что рана его уже совершенно зажила, а пешие прогулки пациенту только на пользу. Видите ли, говорилось в письме далее, на сей раз у доктора сложились непреодолимые домашние обстоятельства и он не сможет посетить пациента, как они уговаривались ранее. Сережа прочитал послание, сложил его и с веселым видом стал собираться.
![Михаил Катюричев - Эквилибрист. Путь долга [litres]](/uploads/posts/books/262264/262264.jpg)
