Наталия Орбенина - Адвокат чародейки
– Нет, она ее никогда не встречала.
– А ваши родители?
– Отец очень плох теперь, вряд ли он вам поможет. А маман, может, и вспомнит.
– А этот ваш родственник, как его?..
– Желтовский?
– Он может ее опознать?
– Вероятно, ведь она долго пробыла в его доме. Да и он тоже, как я теперь понимаю, испытывал к Киреевой нежные чувства, – в словах девушки проскользнула злая досада. – Да только мы с той поры более не виделись ни с ним, ни с его матерью. Кстати, и она могла бы ее опознать, ведь Александра Матвеевна ухаживала какое-то время за Розалией, пока та находилась в их доме.
– Это все замечательно, столько возможных свидетелей. Одна загвоздка. Они все в Петербурге, а подозреваемая – в Крыму! И чтобы везти ее на следствие через всю страну за казенный счет, я должен иметь для этого путешествия более веские основания, – удрученно вздохнул следователь.
Зина замолкла и принялась водить по песку носиком башмака. Ее возбуждение прошло, она сникла. То, что казалось ей час назад совершенно бесспорным, оказалось сущей ерундой, глупостью. Обидно выглядеть в глазах Сердюкова абсолютной дурой. А таковой, вероятно, он теперь ее и считает.
– Послушайте, Зинаида Ефремовна. Я понимаю ваши чувства, ваше желание тотчас же найти убийцу любимого брата и покарать его. Но мы должны опираться на факты, а не на домыслы. Может, у Розалии вашей были какие-нибудь особые приметы? Я не имею в виду горб.
– Была родинка на спине, под правой лопаткой. Большая такая, как цветок черный. Я еще удивлялась: Розалия – и родинка наподобие розы. Чудно! Когда мы купаться ходили, тогда я и заприметила эту родинку.
– Да! – протянул Сердюков. – Родинка на спине – очень весомый аргумент для ареста.
День перевалил к вечеру, жара спадала, с моря подул ветерок. Константин Митрофанович сидел на крыльце флигеля, куда он заточил пленницу. Он попросил дворника, тот где-то раздобыл для него старый залежалый, прошлого урожая гранат, и теперь Сердюков аккуратно выколупывал из него зернышки и сосредоточенно считал их. Это занятие его успокаивало, что было весьма кстати. Ему только что удалось чуть ли не палкой прогнать прочь тетку Гирей, пришедшую навестить пленницу. Пожилая женщина снова принялась стенать и увещевать следователя, заливаясь слезами, умоляя его отпустить несчастную горбунью. Но Сердюков уже был не властен над ходом событий. Если утром он еще колебался, то теперь картина становилась иной. После его разговора с Зинаидой Боровицкой следователя разыскал городовой, посланный местным полицейским начальством с просьбой – прибыть незамедлительно. В кабинете генерала Константин Митрофанович узнал, что из Петербурга пришло по телеграфу предписание начать тщательное расследование убийства зятя действительного статского советника Гнедина. Таисия телеграфировала родителям о своем несчастье, и ее отец тотчас же предпринял решительные действия. Поэтому теперь следствие приняло совершенно официальный характер, и, как ни крути, надо было везти несчастную подозреваемую в столицу для опознания. Вот что значит – высокое родство! Был бы покойный просто каким-то Боровицким, так и прикрыли бы дельце в два счета! А так – нет, пожалуйте самое тщательное расследование, да еще проводимое самым толковым полицейским, который, как нарочно, под рукой и оказался!
Посетив генерала и получив предписание из Петербурга, Сердюков снова встретился с доктором. Следователь был полицейским, то есть человеком, который может заставить себя делать всякие неприятные вещи, но тут надобно было решить один деликатный момент, а именно, освидетельствовать девицу Гирей на предмет подлинности ее горба. Сердюков не представлял себе, как и подступиться к этой, с позволения сказать, процедуре. Поэтому он решил привлечь доктора.
Доктор без энтузиазма выслушал просьбу полицейского. Но отказаться не посмел. И вот теперь Сердюков сидел в ожидании результатов обследования.
Доктор вошел во флигель, отпер дверь, за которой томилась пленница. Полицейский остался на улице. Он чутко прислушивался к звукам, доносившимся из домика. Он ждал возмущенных криков, плача, но не услышал ничего. Через некоторое время доктор окликнул следователя.
Константин Митрофанович оставил недосчитанные зернышки граната и вошел в комнату с тяжелым чувством. Полураздетая Лия стояла спиной к двери, обхватив руками грудь. Растрепанная коса спадала на одно оголенное плечо. Она сверкнула на Сердюкова ненавидящим взором. В ее глазах стояло отчаяние, и слезы унижения помимо воли катились по ее щекам. На душе у полицейского стало муторно. Несчастная должна подтвердить подлинность своего ненавистного уродства!
– Что скажете, господин доктор?
– Только то, что естественное происхождение горба не вызывает сомнений, – буркнул доктор, которому его миссия тоже была не по душе. – Можете и сами убедиться.
– Благодарю, я вам полностью доверяю.
Сердюков бросил взгляд на искривленную спину девушки и отвел взор. И за что Господь так покарал ее? Только что это? Неужто – родинка, наподобие цветка?
– Скажите, а родинка под лопаткой у вас тоже с детства?
– Нет, я ее только что нарисовала! – зло всхлипнула в ответ Гирей. Сердюков поспешил выйти вон. Скоро на пороге флигеля показался и доктор.
– Что вы думаете предпринять далее, господин Сердюков?
Полицейский хотел ответить, но не успел. Черная тень стремительно метнулась над их головами. Следователь еле успел отпрянуть назад, под спасительную крышу флигеля, ухватив за рукав и доктора. В противном случае не избежать бы им острого клюва преданного Гудвина, кружившего над домом.
– Чертова птица! Дьявольщина! – закричал доктор и замахал руками. – Подумать только, ворон сторожит Гирей и вроде как переживает за нее!
– М-да! – задумчиво произнес Сердюков, глядя на ворона, занявшего стратегическую позицию напротив выхода из флигеля.
– Я дворника кликну с ружьем, – доктор сердито сопел и утирал платком пот с лица.
Птица словно поняла его слова и, поднявшись в воздух, тяжело полетела прочь.
Глава 17
Обомлевшая Александра Матвеевна некоторое время не могла вымолвить ни слова, когда супруги Боровицкие завершили свой сумбурный рассказ о дуэли Сергея и Анатоля. Она так испугалась за Сережу, что в первый момент решила – он убит, и поэтому ничего не могла понять. Полина Карповна твердила ей, что ничего опасного нет, доктор все сделал как надо, Сережа к вечеру или завтра вернется домой. Проникновенно заглядывая в глаза собеседнице и нежно пожимая ее руку, Боровицкая сообщила обезумевшей от страха родственнице, что ей пришлось дать кругленькую сумму доктору, чтобы он держал язык за зубами. Какая такая дуэль? Полноте! Глупость, детская ссора между мальчишками!
![Михаил Катюричев - Эквилибрист. Путь долга [litres]](/uploads/posts/books/262264/262264.jpg)
