Юлия Шилова - В душе февраль, или Мне нечего терять, кроме счастливого случая
— А вы были знакомы с его женой?
— Да. Это была очень хорошая женщина и достаточно мудрая…
— И как она отнеслась к тому, что он привез вас в этот дом?
— Я же сказала, что у нее были широкие взгляды на жизнь.
— Но ведь теперь вы можете вернуться и попробовать жить на свободе. Прошло слишком много времени. В вашей квартире уже давным-давно живут другие люди, а вас, конечно же, никто не ищет. Уже и срок давности преступления истек.
— Я не хочу прежней жизни. Я не была за воротами этого дома почти двадцать лет. Мое место тут. И умру я тоже здесь… — Заплаканная женщина покачала головой.
— Ерунда! — возмутилась я. — Вы еще сможете стать счастливой. А я вам помогу, если вы поможете мне как можно быстрее отсюда сбежать. Я помогу вам с покупкой квартиры. У вас есть какие-нибудь документы?
— Нет. А кто их здесь будет проверять?
— Бог мой, у вас даже нет паспорта? Я и с этим вам помогу. Среди моих поклонников есть весьма влиятельные люди.
Елена Михайловна вновь отрицательно покачала головой и встала.
— Я и сама не знаю, зачем рассказала тебе все это. Мое место здесь. Я здесь словно в монастыре. Я ушла из мира людей и не испытываю в общении ни малейшей потребности.
— Но ведь это сумасшедший дом… Неужели вы, правда, считаете, что ваше место среди сумасшедших?
— А я и сама сумасшедшая. Я же убила человека…
— Вы не сумасшедшая. Вы поступили правильно. На вашем месте я бы поступила точно так же. — Я подошла к окну: — Там, за этим забором, совсем другая жизнь. Люди ходят по магазинам, водят детей в школу и детский сад, читают газеты, обсуждают последние события, любят, создают нормальные, полноценные семьи. Возможно, вы еще встретите достойного человека, который обязательно вас поймет и с которым вы обретете душевное спокойствие.
— Я покинула мир мужчин и не хочу в него возвращаться.
— Но ведь ваш пример единичный…
— Единичный? Да таких, как я, — масса. Просто не все могут убить человека. Другие находят в себе силы, чтобы все прекратить, и плачут до конца жизни. Третьи пытаются выйти из глубокой депрессии, сойдясь с первым встречным для того, чтобы забыться… а четвертые никогда не смогут убить, они сами кончают жизнь самоубийством.
— И все же вы женщина с тяжелой судьбой. Именно поэтому вы должны понять меня. Я не ушла из мира мужчин. В этом мире у меня есть любимый человек, который очень сильно меня любит и переживает из-за того, что я бесследно исчезла.
— Он женат?
— Вдовец. Подумайте, не отказывайте мне сразу. Если вы организуете для меня такой пустяк, как побег, я смогу сделать для вас очень многое. И никто никогда не поинтересуется вашим прошлым. Никогда. — Неожиданно для себя я погладила домработницу по седым волосам и поцеловала в щеку. — Подумайте, — еще раз повторила я и перевела разговор на другую тему. — Я так понимаю, что уже обед. Где я смогу поесть?
— В столовой вместе с Лешиком. Сейчас я вам накрою. Лешик сегодня даже не завтракал. Ждал вас. Через несколько минут все будет готово.
Глава 10
Как только я вышла из кухни, сразу же столкнулась с идущим по коридору уродом.
— Привет! — весело сказала и похлопала по уродливому плечу. — Где твоя кусучая гадина?
— В ком-на-те.
— Что ж так?
— Она пе-ре-нервни-ча-ла, ей надо отдохну-ть.
— Хорошее дело. Мне очень приятно, что ты так заботишься о своих близких. Ты ей подушку под голову подложил?
— За-чем?
— Да так, чтобы удобнее было. Кстати, а почему ты не завтракал?
— Те-бя ждал. А ты че-го та-кая весе-лая?
— По тебе соскучилась, — решила я порадовать урода.
Урод и в самом деле повеселел и, похоже, даже смутился. Он переминался с ноги на ногу, покраснел, словно только что сваренный рак.
— Ой, да ты краснеешь, как красна девица…
— Я застеснял-ся.
— А я и не думала, что ты такой трепетный.
Немногим позже мы мирно сидели в столовой и наблюдали за тем, как Елена Михайловна хлопочет по хозяйству. Она принялась сервировать стол, предварительно покрыв его накрахмаленной белоснежной скатертью. После нашего откровенного разговора я очень прониклась к этой по-своему несчастной женщине и уже не держала на нее зла. Вполне возможно, она откажет мне в помощи и не придаст моей просьбе значения. По-человечески ее можно понять. Эти люди стали ей самыми близкими и дорогими. Это ее жизнь, ее судьба.
Пахан дал ей крышу над головой, спас от тюрьмы и доверил воспитание своего единственного сына. Это ее семья, а предают семьи только нелюди. Семью можно оставить, можно из нее уйти, но только не предать… Тот шаг, на который я ее толкаю, равносилен предательству, и она вряд ли его изберет. И будет права.
— Па-па не проснул-ся? — поинтересовался урод у домработницы.
— Спит. Он вчера выпил. Ты же знаешь, после великой пьянки он спит до самого вечера. Я не буду его будить, пусть хорошенько выспится. Когда проснется, накрою ему отдельно.
При воспоминании о пахане мне стало невыносимо муторно, и я чуть было не свалилась со стула. Они еще не знают, что пахан никогда не зайдет в столовую и не потребует свою порцию. Его больше нет, он никого не побеспокоит своим присутствием.
Увидев Макса, я с облегчением вздохнула. Макс был не один. Рядом с ним сел мордоворот по имени Женька. Кто же пытался придавить меня на кухне?.. Кто обещал убить и превратить жизнь в вечный ад? Кто? Я хорошо помню его запах. Вонь дешевого табака с какой-то горьковатой примесью. Это особый запах, я узнаю его даже из тысячи. Может, в табак был подмешан наркотик, а может, и нет. Сейчас этого запаха не чувствуется. Теперь я как та дрессированная собака, которая ищет преступника по запаху. Кто бы он ни был, ночной незнакомец, он представляет реальную опасность. Он вхож в дом… Он хорошо в нем ориентируется… Он болен… И конечно же, маниакален…
— Что с вашим лицом? — как ни в чем не бывало поинтересовался Макс и пододвинул к себе тарелку.
— С лестницы упала.
— Она при мне свалилась, — вмешался мордоворот. — Шарахается ночью по всему дому. Непонятно, как только кости целы. Лестница-то ведь капитально крутая. Можно было и сотрясенье заработать.
— А вы врачу не показывались? — поинтересовался вежливый Макс.
— А какой тут может быть врач? Тут, по-моему, вообще с медициной туго, — заметила я. — Подыхать будешь — никому никакого дела. Мало того что я грохнулась с этой ужасной лестницы, так меня еще гадкая собака покусала. Говорят, у таких беспородных дворовых псин бывает бешенство. Конечно, хорошо, если бы меня врач осмотрел. Все-таки псина дебильная, непривитая. От нее любую заразу подцепить можно.
