Юлия Шилова - Никогда не бывшая твоей
Глава 8
Прошел ровно месяц.
Целый месяц я ни разу не выходила из комнаты, в которой не было окон, и ни разу не видела Якова. Я общалась только с вежливой и заботливой Верой Анисимовной, которая делала мне перевязки и подкармливала всякими печеными вкусностями. Мы подолгу беседовали о моей прошлой жизни, но как только доходили до того момента, как я приехала покорять Москву, беседа прекращалась. Я упорно повторяла, что ничего не помню. Со временем домработница безоговорочно поверила в мою амнезию. Она рассказала, что Яков Владимирович похоронил жену, что ему тяжело, он очень страдает.
Сказать, что мне было в этой комнате плохо, значит ничего не сказать. Меня кормили, за мной ухаживали, мне давали свежие газеты и самые модные женские журналы, но… в этой комнате не было окон.
Временам на меня нападала хандра, я плакала, опускались руки. Вера Анисимовна уговаривала меня не расстраиваться, дождаться суда, уверяла, что после суда меня сразу отпустят на волю.
Время шло медленно. Каждый день тянулся долго, долго. Меня по-прежнему держали в комнате без окон в ожидании какого-то непонятого суда…
Порой мне казалось, что я нахожусь в этой комнате уже год, что никакого суда и вовсе не будет, что впереди нет никакого просвета. В один из таких унылых, ничем непримечательных дней в комнату вошла домработница с какой-то одеждой в руках и с тревогой посмотрела на меня.
— Анжелочка, ну как ваше самочувствие? Вы что-нибудь хотите?
— Хочу.
— Что?
— Я хочу умереть…
— Не говорите глупостей, — испуганно произнесла женщина. — Вы такая молодая, такая красивая. У вас вся жизнь впереди. Я серьезно спрашиваю. Вы что-нибудь хотите?
— А я серьезно вам отвечаю. Я хочу уснуть и никогда не проснуться… Я хочу, чтобы Яков меня убил, но только не держал в этой комнате без окон. Я хочу, чтобы эта страшная полоса жизни закончилась, а еще… еще я хочу домой. Я хочу к маме. Вера Анисимовна, а Яков часто закрывал здесь свою жену ?
— Иногда. — Видимо, эта тема была женщине неприятна, и она опустила глаза.
— Зачем ?
— Она очень сильно пила…
— И что, разве за это можно такое творить с женщиной?!
— Она, когда пила, могла наделать глупостей.
— А Яков женился до того, как у него появился этот дом?
— Он женился намного раньше.
— А строил этот дом сам?
— Что вы… Яков Владимирович никогда сам ничего не строит. Он принадлежит к тем людям, которые финансируют. Он не умеет класть кирпичи, но умеет делать деньги. Мне кажется, это намного ценнее, чём уметь класть кирпичи.
— Я просто неправильно выразилась. Я спрашивала о том, покупал ли Яков готовый дом или оплачивал стройку.
— Он оплачивал стройку.
— Понятно. Тогда получается, что эту комнату строили для его жены. Господи, кто б только знал, как я хочу умереть… Вера Анисимовна, я больше так не могу!
— Анжела, возьмите себя в руки. Яков Владимирович хочет вас видеть.
Я подняла голову и пристально посмотрела на женщину.
— Что вы сказали?
— Вас ждет Яков Владимирович.
— Он сейчас сюда придет?
— Нет, он ждет вас в гостиной.
— Вы хотите сказать, что я смогу выйти из этой комнаты?
— Конечно. Вы должны подняться наверх. На стуле белье и одежда.
Не веря своим ушам, я встала с кровати и принялась одеваться. Дорогое женское белье, как ни странно, было мне впору и говорило о том, что у того, кто его выбирал, был изысканный вкус.
— А где вы взяли белье?
— Яков Владимирович вчера за ним специально в «Дикую орхидею» ездил.
— Сам?
— Своей покойной жене он всегда покупал белье сам.
Услышав «покойная жена», я съежилась.
Поверх восхитительного нижнего белья я надела не менее восхитительное платье и посмотрела на себя в зеркало. Что ж, неплохо. Даже очень неплохо. Только эта непонятная бледность… и черные широкие круги под глазами… Раньше у меня их не было.
— Вера Анисимовна, как я выгляжу?
— Как настоящая леди.
— Так уж и леди?
— На деревенскую девушку вы совсем не похожи. Такую красоту невозможно представить в кирзовых сапогах на картофельном поле. Вы королева.
— Я тоже об этом всегда думала. Несправедливо родиться королевой в провинции. Господи, как же это несправедливо!
— Я думаю, совсем не страшно родиться королевой в провинции. Страшно в ней остаться на всю жизнь.
Я безнадежно развела руками.
— Оттого, что я чувствую себя королевой, мне ничуть не легче. Кому я нужна в этой столице? Ну кому?! Тут своих королев полно.
— Вы не правы Анжелочка. Вы в корне не правы. — Домработница прищурила глаза, я впервые заметила в них хитрость.
— В чем я не права?
— На самом деле королев очень мало. В наше время развелось слишком много ушлого бабья… По-другому таких женщин просто не назовешь. Вы другая. Я, как вас увидела, сразу поняла, что вы особенная. Вы не баба и никогда ею не будете. Вы королева и вам нужен трон.
— Трон?!
— Трон.
— Вы шутите? — нервно улыбнулась я. — И где же мне его взять?
— Подумайте хорошенько…
Я поправила упавшую на глаза челку.
— Вы что-то не договариваете. Я не понимаю, к чему вы клоните…
Вера Анисимовна смотрела на меня в упор. На ее лице не дрогнул ни один мускул, она была совершенно спокойна.
— Яков Владимирович вдовец, — ровным голосом заговорила она. — Он похоронил жену. Теперь он свободный мужчина. Вернее, пока свободный. Такие бывают свободными недолго. Они очень быстро женятся.
— Почему?
— Потому что у них много денег.
— Потому что у них много денег?! — Я замерла и смотрела на Веру Анисимовну ничего не понимающим взглядом.
— У вас есть шанс сесть на его трон. У вас есть хороший шанс…
— Вы так считаете?
— Я это знаю. Сейчас он в таком состоянии, когда его нужно утешить. У него умерла жена, он очень скорбит по этому поводу. Мужчина не часто нуждается в утешении. Вы попали в нужное время в нужное место. Мне кажется, что сейчас обстоятельства сложились как нельзя лучше.
— Но эта комната… — Я почувствовала, что мне не хватает воздуха. — Эта комната без окон…
— Любая девушка с улицы мечтала бы очутиться в этом особняке стоимостью больше миллиона долларов в плену у такого роскошного мужчины, как Яков Владимирович.
— Но эта комната…
— Если вам удастся стать его женой, никогда не пейте. Не будете пить, никогда не очутитесь в этой комнате.
— Вера Анисимовна, а вам-то зачем это надо? — испуганно спросила я.
