Анна Дубчак - Умереть от любви, или Пианино для господина Ш.
– Ты?! – Пауза, затем вопрос: – Что случилось? Ты где?
– Я у Филимонова. Ему только что кто-то позвонил, он думал, что из похоронного бюро, пошел открывать, а я в это время находилась в большой комнате. – Она перевела дыхание, представляя Логинова, лежащего в гостиной на диване в объятиях Валентины. – Его убили. Так же, как и Родионова, как и Татьяну. Выстрелом из пистолета в грудь. Пистолет с глушителем. От дома только что отъехали белые «Жигули» без номеров.
– Оставайся там, я сейчас приеду! – Как часто она в последнее время слышит эти слова. От них веет смертельным холодом.
Глава 11
ДОЖДЬ
Дождавшись прибытия Логинова, Наталия рассказала в двух словах, что произошло, и поспешила уехать. Она боялась смотреть в глаза даже Сапрыкину, боялась, что о ней скоро будут говорить – пусть даже и в узком кругу – «приносящая смерть». И это будет правдой. Сколько смертей уже связано с ее именем? Страшно подумать!
Она вернулась домой. Застала Валентину врасплох – та как раз вышла из ванной в чем мать родила. Увидев Наталию, покраснела и снова исчезла в ванной. А когда вышла, то нашла ее плачущей на кухне.
– Что-нибудь случилось? – спросила она, подходя осторожными шажками сзади, испытывая жгучее желание как-то помочь, успокоить. Они на время как бы поменялись местами.
Наталия повернулась к ней и внимательно посмотрела в глаза: как прошло утро? Было что-нибудь между ними или нет?
– Случилось… Погиб Филимонов, тот самый, чью жену убили вчера днем в поликлинике.
Валентина села на стул и опустила голову. Наталия взглянула на светлый пробор в ее волосах и подумала о том, что многое бы отдала, лишь бы узнать, что там, в этой красивой головке? О чем она думает? И есть ли там место Логинову? Ей было больно и за эти мысли, и за смерть славного рыжего Филимонова.
– Звонят, – услышала она и очнулась. Вздрогнула. Один звонок она уже сегодня слышала. И он закончился выстрелом.
– Подожди! – вскрикнула Наталия и преградила Валентине дорогу. – Я пойду сама открою. Возможно, это пришли по мою душу.
Но Валентина не поняла, что именно она имела в виду.
Увидев через глазок стоящую на пороге Оленину, Наталия облегченно вздохнула. Ольга Константиновна отвлечет ее от невеселых раздумий и даст, возможно, пищу для ума.
Она открыла дверь.
– Вы извините, что я заявилась так не-ожиданно, но мне в голову пришла совершенно дикая мысль. Только пообещайте, что не обидитесь на меня.
– Постараюсь. Проходите, пожалуйста.
Оленина выглядела более элегантно, чем вчера. На ней было строгое черное пальто и белая шляпа с широкими полями. В руках – небольшая сумка молочного цвета с позолоченными пряжками, а на ногах – белые полусапожки.
Увидев Валентину, она начала пятиться.
– Что с вами? – Наталия обернулась и, поймав ненавидящий взгляд Валентины, поняла всю свою неосторожность: она не должна была допустить, чтобы они встретились.
– Да это же та самая девица, о которой я вам рассказывала! Как она здесь оказалась? – вполголоса проговорила Оленина, чтобы Валентина, которая тотчас ретировалась в кабинет, ничего не услышала.
– Я пригласила ее к себе пожить. Ей страшно одной после смерти дяди.
– Значит, когда мы с вами вчера разговаривали, она уже была здесь?
– Нет, ее не было, – ответила Наталия, хотя прекрасно понимала, что именно имела в виду Оленина, задавая этот вопрос: ее интересовало, как долго Валентина живет у нее.
– Как-то все переплелось, вы не находите?
– Да уж… Вот я вчера узнала, что вы были знакомы с Филимоновыми, кажется, по-соседски, так?
– Так, а почему, собственно, были?
– А потому, что их уже нет в живых. Их убили. Точно так же, как и Родионова.
– Убили? Где?
– Татьяну – в поликлинике, пока мы с вами распивали чаи, а Павла сегодня утром, дома. Кто-то позвонил, он открыл дверь, и все…
– Какие страшные вещи вы рассказываете! А я ведь к вам пришла, выходит, по такому пустяковому делу.
– Да вы не обращайте внимания, жизнь-то идет, кто-то умирает, кто-то рождается… Давайте, я положу вашу шляпу вот сюда.
В гостиной Оленина то и дело смотрела на дверь, ведущую в кабинет.
– Ну и какое же у вас ко мне дело? Наверное, вы все-таки решили купить пианино? – попыталась пошутить Наталия.
– Нет, но речь действительно пойдет именно о нем. Вы не могли бы мне сказать, у кого вы его купили?
– Нет, – сразу, не раздумывая, ответила Наталия, не желая никуда впутывать несчастного Борисова, который наверняка вляпался в какую-нибудь грязную историю, прежде чем у него появился этот «экспонат». Она даже вполне допускала и то, что этот тихий алкоголик у кого-то его украл. К примеру, у знакомых или родственников Олениной.
– Вы понимаете… Таких инструментов в городе было несколько. Около пяти.
– Вот как? И откуда же они появились?
– Их привезли в сорок пятом наши военачальники из Германии. Четыре стоят сейчас на моей даче, был еще и пятый инструмент, но его украли полгода назад. Если вы не будете возражать, я попрошу вас открыть крышку. Если этот инструмент мой, то там внутри, на зеленом фетре должно быть довольно большое чернильное пятно фиолетового цвета.
– Хорошо, сейчас посмотрим…
Наталия, постучавшись, вошла в кабинет, откуда сразу же вышла Валентина и, ни на кого не глядя, заперлась в ванной.
– Какая-то она у вас дикая, – бросила на ходу Оленина, уверенно, как к себе, входя в кабинет. Однако, вовремя опомнившись, остановилась и даже спрятала руки за спину, чтобы, наверное, не опередить хозяйку. Наталия открыла крышку и увидела чернильное пятно. «Ай да Борисов! Ай да сукин сын!»
– Да, вот оно, можете сами убедиться. И раз оно действительно ваше, то я вам дарю его. Честное слово.
Ольга Константиновна снисходительно улыбнулась, показывая ровные белые зубы:
– Вы это серьезно?
– Вполне. Хотя я покупала его не для себя.
– А для кого же?
– Для одной знакомой. – Она имела в виду Елизавету Максимовну Бланш, которая обожала старинные вещи и была бы рада такому подарку. – Но когда оказалось, что его невозможно настроить, я решила от него избавиться.
– Но только вчера вы просили за него три миллиона, если мне не изменяет память.
– Правильно. Спрос рождает предложение, слыхали? А раз нет спроса, то забирайте даром. Тем более что вы мне симпатичны, во-первых, а во-вторых, вы же коллекционер… вас можно понять.
– В таком случае я тоже хочу сделать вам приятное и приглашаю вас сегодня, если это, конечно, возможно, на свою дачу. Только предупреждаю, что у меня нет транспорта.
– На дачу? Сегодня? Сейчас? – Лучшего места для человека, перенесшего утром сильнейший стресс, не могло и быть. – Я согласна. И готова выехать тотчас же. Вот только записку напишу, Валентину предупрежу и заправлю машину. Вы не пошутили?
