Елена Арсеньева - Сыщица начала века
– Да нет, я верю в женскую интуицию, – ответила Алена. – Но знаешь что? Почему бы тебе самой не позвонить этим своим бывшим покупателям и не спросить их прямо? А вдруг и правда можно исправить ситуацию?
– Дело в том, что я не знаю ни телефона их, ни адреса, ни фамилии, – мрачно усмехнулась Света. – Агенты такую информацию очень тщательно скрывают, чтобы клиенты не общались между собой напрямую. Единственное, что мне известно, это что они на улице Мануфактурной живут, где-то на краю географии.
– На Мануфактурной? Я даже не знаю, где это, – пробормотала Алена, записывая также и насчет «края географии».
– В районе Староярмарочного собора, – ответила Света. – Далеко, конечно. Но знаешь что?
– Что?
– Сегодня в «Из рук в руки» появилось объявление о продаже их квартиры. То есть там ситуация такая: у них деньги есть, но все равно они две квартиры не могут себе позволить, надо старую продавать, чем скорей, тем лучше. Телефон в объявлении, конечно, дан этой агентши. А квартира, они жаловались, у них выходит как раз на крышу подвала. Ну представляешь, в хрущевках же подвалы внизу под домом устраивали, и вот над выходом из него такая крыша. Их окна точно на нее смотрят. Если бы удалось хотя бы номер дома узнать, я бы вычислила их квартиру по этой крыше и зашла бы к ним. Поговорить, выяснить наверняка: да так да, нет так нет. Ненавижу неопределенность!
– Понимаю! – пылко воскликнула Алена, которая всякую неопределенность тоже ненавидела. Именно благодаря этому свойству своей натуры она наворотила в жизни немалое количество бед, а также начала писать именно детективы. Чтобы расставить все точки над i!
– Слушай, Алена, ты мне не поможешь, а? – робко спросила Света.
– Ты хочешь, чтобы я позвонила агентше, сделала вид, будто меня интересует эта квартира, и попыталась узнать номер дома? – усмехнулась Алена. – Конечно, позвоню, без проблем. Какой у нее номер?
Света назвала.
– Ну, я тебе перезвоню через несколько минут, если какой-то прок будет, – пообещала Алена. – А если не будет, тоже перезвоню.
– Слушай, ты меня извини, я тебя небось от работы отрываю, – запоздало спохватилась Света. – Ты, наверное, пишешь…
– У меня как раз перерыв, – бодро соврала Алена, нажала на сброс и начала набирать номер агентши.
Перерыв у нее! Бунин, что ли, говорил, будто каждый писатель испытывает жуткий страх перед чистым листом бумаги? Ну, на бумаге теперь, пожалуй что, и не пишет никто, а вот страх остался… Можно назвать его страхом перед чистым экраном компьютера? Новым документом? Новым файлом?
Да хоть горшком назови!..
– Алло? – ударил в ухо резкий, напористый голос, и Алена слегка отстранилась от трубки.
– Добрый день, – весело сказала писательница. – Вернее, вечер.
– Добрый, – ответили на том конце провода с некоторой заминкой, как будто не вполне были в этом уверены. Строго говоря, Алена – тоже.
– Я звоню по объявлению о продаже квартиры на Мануфактурной. Вы хозяйка или посредник?
– Да, я агент по продаже, – резко повеселевшим голосом ответила трубка. – Ну что я могу вам сказать об этой квартире… Она на первом этаже, но очень хорошая, окна забраны решетками. Установлена охранная сигнализация. Так что в этом смысле беспокоиться не о чем.
– Да меня нисколько не смущает первый этаж, я и сама всю жизнь на первом живу, – вдохновенно соврала Алена. – К тому же, как я понимаю, это существенно влияет на цену, а то у меня с деньгами не бог весть как.
– Ну, квартира стоит двадцать восемь тысяч долларов, – с чуть наметившимся холодком в голосе проинформировала агентша.
Для бедной писательницы всякая сумма более одной тысячи была запредельной, однако она держала удар хорошо:
– Я примерно на это и рассчитывала. Нормальная цена, лишь бы квартира была ее достойна.
– Квартира отличная, уверяю вас, – голос агентши вновь сделался теплым и дружеским. – Вот посмотрите – и сразу в этом убедитесь. Когда вам удобно?
– Завтра суббота – я на выходные уезжаю. Созвонимся еще раз в понедельник, только вы мне вот что скажите. Я примерно знаю Мануфактурную – этот дом где именно находится, какой у него номер? Хочу сориентироваться.
– Номер двадцать. Как раз напротив школы.
– Очень удачно! – обрадовалась Алена. – У меня сын школьник. Просто замечательно. Тогда давайте я вам звякну в понедельник, и мы конкретно о времени условимся. Договорились?
– Ой, знаете, меня довольно трудно вызвонить, вы мне на всякий случай ваш телефончик оставьте, – зачастила было агентша, однако это отнюдь не входило в намерения детективщицы, поэтому она нагло соврала, что домашнего телефона у нее нет и звонит она от соседки, а затем положила трубку, чтобы тут же поднять ее вновь и набрать номер доктора Львовой.
Из дневника Елизаветы Ковалевской. Нижний Новгород, август 1904 года
Когда я вышла из редакции «Нижегородского листка», дождик прекратился, но стоило мне сделать несколько шагов, как он грянул с новой силой. Я, конечно, принялась ловить извозчика, однако, судя по всему, не одна я в этот день ослушалась своей нянюшки и отправилась без зонтика! Экипажи были нарасхват, поэтому я изрядно промокла, покуда добралась до дому. В целях сбережения времени и нервов опущу описание той встречи, которую устроила мне Павла. Впрочем, отчасти она была права, потому что моя «визитная» юбка и новенькая блузочка (отнюдь не китайского шелка!) потеряли вид, и хлопот с ними теперь не оберешься. Конечно, я тоже огорчилась, поскольку это моя самая официальная одежда, мой «вицмундир», однако делать нечего: пришлось идти к гардеробу и переодеваться перед визитом к Вильбушевич.
И вот тут-то, стоя перед небогатым выбором своих, с позволения сказать, туалетов, я задумалась: а может быть, и впрямь к лучшему, что я вынуждена буду явиться к Вильбушевич не в «присутственном», строгом наряде? Может, и в самом деле стоит одеться попроще? Пусть к ней придет легкомысленная барышня, а не сухопарая особа, в которой за версту видишь канцелярскую крысу!
Это цитата из Смольникова. Однажды я совершенно случайно услышала такой отзыв о себе из его уст – разумеется, Смольников был уверен, что я не слышу! – и, само собой, это не способствовало улучшению наших отношений. В то время он еще работал судебным следователем, то есть мы стояли на одной ступеньке служебной лестницы. Можно представить, как он отзывается обо мне теперь, сделавшись товарищем прокурора!
Стоило вспомнить о Смольникове, как меня стало одолевать привычное негодование. Этот человек насмешничает надо мной, презирает меня. А вот докажу-ка ему, что мои размышления – это вовсе не «домыслы», как он изволил выразиться, что и я кое на что способна в раскрытии загадок!
