Нина Стожкова - Зло вчерашнего дня
— Хорошо, что я не ошибся в вас! Вы настоящий патриот нашего города. — Чиновник крепко пожал руку Марианне. А потом, запнувшись на секунду, церемонно поцеловал сухонькие пальцы.
Старушка оторопела и вмиг забыла свои гневные речи.
— Надо чаще, друзья мои, всем нам так же, как сегодня, всем миром проявлять свою гражданскую позицию! — назидательно обратился прибывший чиновник к толпе.
— Боже, Алексей Иванович! — оторопела Марианна. — Как вы, при вашей немыслимой занятости, узнали про нашу акцию?
И не просто узнал, подписал соответствующее распоряжение: сохранить исторический дуб для горожан, — медленно, выделяя каждое слово, объявил глава управы (а это был, конечно, он). — Так что, граждане, огромное спасибо за помощь. А теперь расходитесь, пожалуйста, не мешайте прохожим гулять на бульваре и наслаждаться природой.
— Как — «расходитесь»? Куда — «расходитесь»? — разочарованно пробормотала Марианна. — Сейчас подъедет телевидение. А представители застройщика? Они ведь тоже обещали появиться…
— Зачем нам с вами, Марианна Лаврентьевна, поощрять дешевые фокусы желтой прессы, — развел руками глава управы. — Мы же интеллигентные люди! Как надоели все эти предвзятые репортажи о нашем округе! А в особенности — лживые комментарии к ним. Вы уверены, дорогие сограждане, что репортеры расскажут о вас по телевизору правду, а не извратят ваши слова и не исказят ваши прекрасные лица? Неужели вашим родным будет приятно видеть злые и агрессивные физиономии? Да еще на страницах сомнительных бульварных газет? Друзья мои, будем выше этого!
— Да разве этим журналюгам вообще можно доверять? — закричала девчонка с пирсингом в носу. — А вдруг и вправду такое наплетут, что нас с Максом из универа вышибут… Короче, Макс, валим отсюда по-быстрому. Въезжаешь? Отчисляемся отсюдова! Пусть стариканы парятся, если делать не фига!
И парочка лениво направилась к выходу из сквера. Следом за ними, побросав на землю плакаты, стали медленно расходиться остальные пикетчики.
— Друзья, товарищи, подождите! — тщетно взывала Марианна. — Давайте хотя бы сфотографируемся вместе! На память. Плечом к плечу. Можно с вами сфотографироваться, Алексей Иванович? — спросила она главу управы почти заискивающе.
Глава с достоинством кивнул, принял сообразную случаю позу, и дама бережно достала из сумочки «мыльницу».
— Дела не ждут, — проворчал чиновник, взглянув на часы, — однако, раз вы лично просите, Марианна Лаврентьевна…
Марианна повязала на руку Алексею Ивановичу повязку с дубовым листком, и чиновник, эффектно приосанившись в центре группы, сфотографировался с пикетчиками. Через несколько секунд глава управы быстрой пружинистой походкой шел к своей машине.
— Уважаемый Алексей Иванович, — догнал его Михаил Соломонович и осторожно тронул за рукав.
Представитель власти недовольно оглянулся. Мероприятие «общение с народом» завершилось, что еще?
— Пожертвуйте, сколько сможете, на ремонт храма Непорочного Зачатия, — вкрадчиво попросил Михаил Соломонович. Пока другие фотографировались, он успел застегнуть рубашку на все пуговицы, поправить шляпу и теперь выглядел вполне респектабельно и даже официально.
— По всем текущим вопросам обращайтесь к моему помощнику, — недовольно пробормотал хозяин района. — Извините, совсем нет времени. — Он дружески помахал рукой жалкой кучке пикетчиков, ловко вскочил в машину, словно это был Джеймс Бонд, а не чиновник Алексей Иванович, и укатил прочь.
Пикетчики застыли, как герои в финале «Ревизора», стараясь осмыслить явление главы управы народу. Михаил Соломонович взглянул на Марианну Лаврентьевну и неожиданно предложил:
— А теперь, раз мы столь рано освободились, позвольте пригласить вас, Марианна Лаврентьевна, на чашечку чая. Неподалеку есть одно недорогое кафе.
Марианна удивленно взглянула на галантного мужчину, пожала плечами и, хотя презирала все эти буржуазные заведения, обдирающие простой народ, неожиданно для себя самой согласилась.
Алексей Иванович вошел в кабинет, попросил у секретарши чашку чаю и устало опустился в кресло.
«Как надоели все эти непродуктивные поездки по городу, бесполезные встречи и пустопорожние разговоры! — подумал с раздражением. — А ведь приходится терпеть, соблюдать правила игры, общаться с маргиналами и полусумасшедшими старухами, а теперь еще и с набожными стариками. Господи, да за что мне все это?» И глава управы медленно, глядя на иконку в углу, со вкусом перекрестился.
На глаза ему попалась фотография в рамочке, создававшая в казенном кабинете уютную семейную обстановку. Внучка Верочка обнимала огромного ротвейлера, пес был с ней одного роста. Умильная парочка — девочка и собака — стояла на крылечке загородного дома в три этажа. Алексей Иванович мельком поглядел на свои «котлы» на руке, на дорогой айфон на краешке стола, на стильные ботинки, слегка запылившиеся в парке, окинул взглядом просторный кабинет и постепенно успокоился.
«Вот за все за это», — услужливо подсказал внутренний голос.
«Господи, спасибо тебе за все», — внезапно подумал Алексей Иванович и вновь широко перекрестился.
Немного придя в себя после общения с народом, чиновник поднял трубку давно звонившего телефона и устало сказал:
— Да, Сергей Петрович, вы правы, пора заканчивать с этим детским садом. Время не ждет. Право на застройку сквера вы выиграли по конкурсу. Так что все грамотно и законно. Решение принято, надо исполнять. Словом, как только стемнеет, подгоняйте технику… Как можно быстрее и профессиональнее убирайте этот чертов дуб. Только сразу, подчеркиваю, сразу ставьте высокий забор, чтобы любопытные не шлялись. И какую-нибудь надпись отпугивающую не забудьте сделать. Что-то вроде: «Осторожно! Радиация!» Короче, придумайте что хотите, только быстро, времени на раскачку не осталось. Прошу вас, сделайте все по уму!
А теперь, Сергей Петрович, о главном. Так сказать, не для печати. Если журналюги про дуб пронюхают — я ничего не знаю. Мол, ты посвоевольничал, со мной не посоветовался. Что тогда будет? А ничего! В крайнем случае выговор влеплю. Переживешь, не маленький. Ну а над сметой потом покумекаем в спокойной обстановке, когда шум утихнет. Ладно, Петрович, сейчас некогда, честное слово. Звони завтра. Расскажешь, что и как.
И, положив трубку, глава управы устало откинулся на спинку кресла.
Люся, прихрамывая на больную ногу, металась по комнате, как раненая тигрица.
— Где она? — кричала обезумевшая мать, хватая в охапку вещи дочери и вновь с каким-то остервенением разбрасывая их по комнате. — Что с ней? — хрипела Люся, и глаза ее, обычно светло-серые, порой лукавые, веселые, порой усталые, сделались темными и колючими. Лина тихонько сидела на краешке кровати. Она чувствовала, что любое из ее слов сейчас может оказаться лишним.
