Алисса Джонсон - Вкус греха
— Я хочу извиниться за то, что произошло в библиотеке, — поспешно начала Мирабелла. — Ты… был очень добр ко мне, и вместо того чтобы сказать спасибо, я… — «грозилась поколотить тебя тростью твоей же прапрабабушки», мысленно произнесла она, — повела себя непростительно враждебно. Когда мне не по себе, я становлюсь раздражительной. Признаю, что лодыжка все еще болит. Я не говорю, что это оправдывает мое поведение…
— Ничего страшного, чертовка. Извинение принято. Она помолчала немного, затем спросила:
— И все?
— А что ты ожидала услышать?
— Ну, я думала, ты будешь смаковать это, — ответила она, слегка удивившись.
— Несколько дней назад я бы так и сделал, — признался он. — Но у нас договор, если ты помнишь. Почему ты не торопилась с извинениями?
Ей с трудом удалось сдержаться и не заерзать на сиденье.
— Я не хотела, чтоб у тебя появился повод оставить меня дома.
— Обычно я не отвечаю на извинения сарказмом, — сказал он возмущенно.
— Конечно, нет. — Она поспешила согласиться. — Я боялась, что если я расскажу про боль в лодыжке, ты не разрешишь мне пойти с тобой.
— И решила скинуть камень с души, когда мы отъедем на безопасное расстояние от Хэлдона?
На этот раз она все-таки заерзала.
— Именно.
— Я так и думал.
Она осмелилась взглянуть на него.
— Значит, ты не злишься?
— Нет, не злюсь. Если честно, я рад, что своим поступком ты заслужила прощение.
— Что-что?
— Я сам должен принести извинения, — стал объяснять он. — И после того, как я столь великодушно, столь самоотверженно, столь…
— Я уже поняла, Вит.
— …столь терпеливо принял твои извинения, тебе ничего не остается, как принять мои, иначе тебя сочтут мелочной и злопамятной.
— Странноватая у тебя логика.
— Но, если задуматься, — железная.
— И такая же неоспоримая, если не забивать голову и согласиться с тобой, что я и сделаю. — Она повернулась на сиденье, чтобы посмотреть на него. Теперь, когда с извинениями покончили, ей стало уже не так трудно смотреть ему в глаза. — За что ты просишь прощения?
— За то, что заставил тебя шпионить за Кейт, — сказал он, к ее удивлению, серьезно. — Я не должен был этого делать.
— Да, — спокойно согласилась она. — Не должен.
— Мне жаль.
Ее губы изогнулись в улыбке.
— Может, тебе жаль только потому, что подозрения не оправдались?
— Я что-то не припомню, чтобы пытался анализировать твои извинения, — выкрутился он и сосредоточился на дороге.
— Ты спросил, почему я медлила с ними, — заметила она.
— После того как принял их.
— Ты прав, — засмеялась она и откинулась на подушки. — Сейчас это все равно не важно. Извинения приняты, Вит. Хотя, если мы начнем извиняться за каждый проступок, это добром не кончится. Нам просто не о чем будет поговорить.
— Есть в этом доля правды. — Вит задумался. — Давай договоримся не извиняться за то, что было до приезда гостей.
— А я должна буду просить прощения за то, что тебе досталось от матери? — Она лукаво улыбнулась. — Потому что ничуть об этом не жалею.
— Пожалела бы, — сказал он с самодовольным видом, — если бы я осуществил свою месть.
— Раз ты в этом так уверен, то мне не нужно извиняться. Это было бы излишне. — Она хлопнула ладонью, затянутой в перчатку, по ноге. — Как ты собирался мне отомстить?
Вит покачал головой.
— Не думаю, что тебе следует знать. Неизвестно, как долго продлится наше перемирие, поэтому я не стану раскрывать карты.
Мирабелла терпеть не могла, когда ее не посвящали в тайны, — она же, как никто другой, умела хранить их, — и поскольку этот секрет имел к ней прямое отношение, тем более невыносимым становилось пребывание в неведении. «Придется приложить в два раза больше усилий, чтобы выведать его», — решила она.
— Давай так, — начала она, — я скажу, что мне жаль…
— Только тебе не жаль.
— Да, зато ты будешь знать, что мне было бы жаль, а это одно и то же, — резонно заметила она. — Но сначала ты должен пообещать, что расскажешь мне о том, что задумал.
— Последние два дня я только и делаю, что соглашаюсь, — засмеялся Вит.
— Ничего не поделаешь, — небрежно обронила она. — Ну, так как?
Он молчал и думал — это вполне понятно, затем все еще думал — это можно простить, продолжал размышлять — а это уже раздражало. И наконец решил:
— Нет. Нет, я не согласен. Какая наглость!
— Почему нет? — спросила она.
— Не хочу, — ответил он, пожав плечами.
— Не упрямься, Вит. По-моему, наш договор запрещает это.
— Конечно, нет. Но тебе запрещено упрекать меня в упрямстве.
«Так оно и есть», — призналась она себе, но вслух сказала:
— Смешно!
— Может, и так, но опять же, тебе запрещено упоминать об этом. — Он перекинул поводья в одну руку и задумчиво потер подбородок. Глаза его ярко блеснули. — Вообще-то, если подумать, то я могу сказать или сделать что угодно, и пока это напрямую не оскорбляет тебя, ты не сможешь ответить мне тем же.
— Время покажет.
— Да, но я — человек, который живет сегодняшним днем.
— Хвастун — вот ты кто. В самом хорошем смысле слова, — поспешила добавить Мирабелла.
— Мне кажется, нельзя назвать человека хвастуном, не оскорбив его, — пробурчал он.
— Конечно, можно. У меня это слово имеет свое значение, и совершенно не оскорбительное.
Он удивленно взглянул на нее.
— Это…
— Да? Продолжай, Вит, — поддразнивала она, глупо улыбаясь. — Смешно? Нелепо? Это…
— У меня слов нет, — смеясь, признался он. — И хорошо, ведь мы, кажется, уже приехали.
Он оказался прав. Мирабелла вытянула шею, чтобы всмотреться в негустую череду деревьев, отделявших дорогу от луга. Озерная тропа, которой они пошли вчера, была ее любимым прогулочным маршрутом, но во всей Хэлдонской округе не найти более подходящего места для пикника. Было и нем что-то необычайно уютное, в этом укромном уголке, спрятанном от посторонних глаз, окруженном с трех сторон лесом. Дубы и клены росли посреди луга, под сенью их раскидистых ветвей слуги стелили покрывала и выставляли корзинки с провизией.
Стали прибывать первые гости, в большинстве своем дети, которые, несомненно, не выдержали неторопливый, размеренный темп взрослых и ускакали вперед, но были и люди постарше, среди них — Иви и Кейт.
— Мы бросили бедняжку Софи на съедение волкам, — пояснила Иви, когда Мирабелла и Вит подошли к ним. — Алекс не разрешил Софи идти быстрее, а я не могла больше вынести ни секунды хихиканья мисс Виллори.
— Знаете, — сказала Кейт, когда они выбрали покрывало и устроились на нем, — до встречи с ней я считала, что хихикать умеют только в романах.
