Лори Брайт - Мнимая измена
— Упаковывают вдвоем?
— Да. Вчера всю ночь не спали, я видела свет в комнате — тоже не спалось, а сегодня утром объявили за завтраком эту новость. Что теперь делать?
Маркус поднялся наверх, где располагались комнаты Келли и Дина.
— Здравствуйте. Куда это вы собрались, голубки? — Он старался придать своему тону беззаботность и якобы непонимание происходящего.
— Мы улетаем в Штаты.
— Вот как? А что за спешка со сборами накануне свадьбы?
— Свадьбу сыграем там.
Маркус изобразил на лице удивление.
— А чем вам не нравится церковь в Окленде? Или здесь гости не те? Кстати, я уже заказал билеты родителям Келли туда и обратно на самолет. Причем, — он обратился к Келли, — обратно мы отпустим их только спустя неделю: должны же они, наконец, узнать, на какой край света увез их чадо мой братец.
Келли неожиданно разрыдалась.
Дин подскочил к ней и обнял — Маркус почувствовал, что надо уйти, и многие проблемы исчезнут прямо сейчас. Наверное, он пришел как раз в переломный момент и ускорил процесс выяснения отношений.
— Ну, как они там, сынок?
— Кажется, наступил кризис в болезни роста. Дадим им время побыть одним. Уверен, скоро это забудется, как страшный сон. Мы с Дженной обручились. Поздравь меня, мама. Я тоже скоро женюсь.
— Господи! — Миссис Молли обняла сына: — Я всегда мечтала для тебя о самой чудесной девушке на свете. Ею оказалась Дженна. Рада за вас обоих. — И она, порывисто обняв сына, расцеловала его в обе щеки.
Подойдя к невесте, Маркус обнял ее.
— Дженна, мама рада за нас, как я и думал. Пора подумать о свадьбе.
Едва он произнес эти слова, как наверху послышался звон стекла, потом раздались сдавленные крики, хлопнули дверью, отчетливо послышался голос Дина:
— Келли, да подожди ты, я люблю тебя!
— Кризис миновал, — с улыбкой произнес Маркус, — свадьба обязательно состоится. Даже две. — И он обнял Дженну.
Ночь они провели у Маркуса.
— Маркус, мы не должны перебегать дорогу Келли и Дину, то есть устраивать брачную церемонию до их свадьбы. Они раньше обручились.
— Не понимаю, почему мы должны зависеть от моего брата и его подружки. Ты слышала сегодня: они еще выясняют отношения и не знают, разбегутся или нет, уедут в Америку или останутся в Окленде… Но мы-то с тобой все уже решили!
Он погладил ее руку.
У Маркуса не было запланировано устраивать пышную свадебную церемонию. Он словно специально делал все не так, как готовил брату. Он — торопился.
Едва Дженна утром открыла глаза, немного вздремнув после бурно проведенной ночи, как Маркус сказал:
— Сегодня же подберите с Кейти подвенечное платье, у нее уже есть опыт.
— Белое? — Дженна лукаво взглянула на жениха.
— А у тебя есть другие предложения? — не сразу понял он соль вопроса. Потом рассмеялся: — О потере девственности знаю только я, но я не болтлив. Кроме того, согрешила ты с будущим мужем, поэтому грехом наши жаркие ночные поединки назвать нельзя — это пробы пера.
— Твоего?
— А твоей — чернильницы!
Он опрокинул ее на кровать и прижался к ее упругим бедрам. Дженна почувствовала твердость и желание. Подалась вперед и с легким стоном приняла его в себя. Солнце освещало их ложе, и в какой-то миг Дженне причудилось, что ее окликнул ребенок…
— Сладкая моя, дорогая моя, — Маркус не мог сдержать хриплого стона, скорее похожего на рычание в момент наивысшего наслаждения. И навалился на нее всем телом, словно хотел закрыть от всего мира.
— Я слышала, что меня кто-то окликнул. Что это было?
— Может, ветер прошумел, а может, ангел пролетел: твой играл с моим. Ох, давай собираться, у нас много дел сегодня.
Он поцеловал ее и поспешил в душ.
Уже час спустя подруги поехали в салоны свадебных принадлежностей. Всю дорогу Кейти рассказывала, сколь бурно прошло примирение Дина и Келли, как успокаивал обоих отец, а мама плакала и просила хорошенько обо всем подумать, прежде чем сделать решительный шаг в ту или иную сторону…
Дженна слушала и не могла поверить, что весь сыр-бор разгорелся из-за нее, что еще недавно она страдала от измены Дина и завидовала Келли, и ненавидела ее. А теперь жалела всем сердцем американку и от всей души желала счастья Дину с этой девушкой. Она и себя постоянно тайком щипала: не снится ли ей собственная свадьба? Но все было по-настоящему!
Кейти с видом уже опытного эксперта помогла подруге выбрать готовое платье: из белого шелка, с нежно-розовыми жемчужинами по вырезу. Дженна невольно вспомнила прогулку с Маркусом на яхте и воспоминания о мамином жемчужном ожерелье… в этом она нашла какую-то мистическую связь.
— Еще бы, — авторитетно заявила Кейти на рассказ подруги об этом странном совпадении, — ведь твоя мама сейчас смотрит на тебя и радуется твоему счастью. Это тебе был знак, и ты верно его прочитала. А вот взгляни-ка на эту фату с венчиком из флердоранжа: он чудесно будет смотреться на твоих волосах. А фата подходит идеально к тоненьким кружевным перчаткам. Джен, какая же ты счастливая: Маркус надежный человек и верный.
— И страстный.
— Ты уже все знаешь? Я никому не расскажу!
— Кейти, это мое семейное дело, понятно?
— Молчу, молчу, но ты ведь потом расскажешь… для пополнения моего опыта… я тоже, может, выйду скоро замуж.
— Нашелся, наконец, достойный объект? Тебе ведь невозможно угодить.
— Еще какой достойный, но проверку устрою во время твоей свадьбы. Разрабатываю спецоперацию.
— Хорошо, поговорим об этом позже, а сейчас заскочим в университет: я должна поставить руководство в известность, что беру отпуск на время свадьбы…
— И свадебного путешествия, — подсказала Кейти.
— Да, но пока Маркус об этом не заикнулся ни словом.
…Кроссаны-старшие и Маркус сидели в гостиной и что-то обсуждали. Увидев девушек, миссис Милли сказала:
— Вот и славно, что вы вернулись. Мы как раз говорили о венчании.
— Я предлагаю устроить церемонию в часовне рядом с домом.
— Но гостям, сынок, там негде разместиться.
— Список приглашенных, отец, невелик, ты же видел: наша семья и человек двадцать друзей.
— А ты никого не забыл?
— Не хочу лишней суеты и толкотни. По мне так и этих многовато.
— Зачем такой аскетизм, не понимаю. Дженна, ты ведь тоже пригласишь друзей?
— Мои друзья здесь.
— Ваша воля, тогда после обеда поедем к пастору. То-то он будет, старый чудак, рад, ведь все стремятся в кафедральный собор на главной площади, и его скромная часовенка не слышала свадебных клятв, наверное, лет тридцать…
