Кристина Золендз - Грехопадение
Я снова зевнула.
— Леа заставила меня пойти. У неё навязчивая идея, что мы выйдем замуж за братьев или лучших друзей. — Я тяжело вздохнула. — Такер достаточно милый, просто не мой тип.
Я не хотела вдаваться в подробности с Шейном.
— А твой тип — это..?
— Не Такер.
Мы висели на телефоне до шести утра, говорили обо всём и ни о чём одновременно. Мы не дошли ни до чего личного или даже отдалённо провокационного. Он говорил со мной о его музыке, песнях, словах. Я могла бы слушать его в течение следующей жизни, или даже дольше. Мы говорили до тех пор, пока батарея моего телефона не начала пикать и не собралась сдохнуть. Я оценила усилия, которые он прикладывает, чтобы быть другом, и согласилась с тем, что это был прорыв для него, но надеялась, что он понимал, что я не поддамся в ближайшее время. Он не упоминал, что я должна ему за спасение, но я думала, что для него было необычным поднять задницу ради кого-то ещё, кроме своих друзей. Он был более удивлён, что сделал это, чем кто-либо другой. В глубине души я знала, что, в конце концов, должна отплатить ему чем-то.
Следующим днём в три часа пополудни я с неохотой проснулась от самого прелестного сна, и я точно знала, что мне нужно сделать. Мое подсознание воскресило в памяти сон, в котором я играла одна в нескончаемом экстазе. Я собиралась на прослушивание для группы Шейна. Всего лишь шесть недель, и Алексу снимут гипс, а я смогу заняться своими делами. Я, конечно, не была уверена, что Алекса не ждут ещё большие неприятности после его ареста, но я рассчитывала, что городская судебная система не растянет слушания на долгие годы. Алекс, скорее всего, провёл ночь в тюрьме и был отпущен на следующий день после выдачи повестки в суд. Я предположила, что через шесть недель, когда его гипс снимут, он не будет по-прежнему в тюрьме или тому подобное, и мог бы снова вернуться в группу.
Правда заключалась в том, что после слушания музыки Шейна и его разговоров о ней, мне захотелось играть с ним. Кроме того, так я отблагодарю его, оставаясь при этом полностью одетой!
Глава 8
В квартире царила мёртвая тишина. Я на цыпочках прошла в ванную, стараясь не разбудить Леа. Приняла душ, побрила ноги и нанесла лосьон. Провела все девичьи процедуры, о которых смогла вспомнить. Даже накрасила ногти.
Леа стояла в коридоре, скрестив руки на груди и ожидая, когда я закончу. Сквозь туман из ванной проглядывал тусклый свет.
— Ну, мальчики заняты прослушиванием сегодня вечером, так что в какую передрягу нам бы сегодня угодить? — спросила она, улыбаясь.
— Мне кажется, что я собираюсь совершить глупость, — ответила я.
Леа взяла меня под руку и повела по коридору к двери моей спальни и уселась на кровать.
— Хорошо, от души надеюсь, что это как-то связанно с горячим парнем и некоторыми забавами?
Я озорно улыбнулась.
— Думаю, что связанно. Я собираюсь на прослушивание.
Она принялась действовать.
— Вот. — Она переворошила мой шкаф и кинула мне вещи. — Надень это. Ты должна выглядеть очень горячей. Они будут в полном изумлении!
Я надела майку с тонкими бретельками и глубоким вырезом и плотные узкие джинсы с заниженной талией. Сапоги. Высушила волосы, пока они не стали идеально прямыми. Схватила свою чёрную кожаную куртку и закинула на спину чехол с гитарой.
Было семь часов, когда мы с Леа вышли из квартиры. Прослушивание, должно быть, уже началось, но я не знала точного времени. Шёл лёгкий снег и придавал городу красивый мягкий оттенок. Снег слегка хрустел под нашими ногами. Когда мы добрались до квартала парней, Леа побежала. Кажется, она была взволнована.
Мы пересекли первый этаж в гробовой тишине, и я гадала, пришёл ли вообще кто-то.
Глубоко вдохнув, я постучала в дверь студии. Адреналин бушевал в моей крови. Господи, это было замечательно. Мало того, что я собиралась играть перед всеми, я ещё и буду играть с Шейном. Если я не буду с ним, то смогу быть рядом иначе, что для меня было так же неожиданно. Таким образом, я продолжала искать свою вторую половинку.
Коннер открыл дверь. Огромная улыбка расцвела на его лице, когда он увидел нас.
— Вы как раз вовремя. Надеюсь, две красивые девушки помогут нам снять напряжение. — Леа прыгнула в его объятия.
Группа сидела на полу. Ребята выглядели совершенно несчастными. Шейн посмотрел на меня со смущённым выражением лица. Он встал, отряхнул штаны и начал расхаживать вокруг.
Такер добрался до меня прежде, чем это смог сделать Шейн.
— Привет. Ты пришла, чтобы послушать мою игру? Это классно — первый фанат. — Я проигнорировала его и прошла мимо. Сняла куртку и передала её Леа.
Рот Шейна приоткрылся, когда он увидел мой наряд, но далеко не так широко, как когда я расстегнула чехол для гитары.
— Прости, Такер, но я здесь не для того, чтобы послушать твою игру. Думаю, что могла бы поучаствовать в прослушивании. Посмотрим, могу ли я играть так же хорошо, как и Алекс.
Такер засмеялся.
— Даже моя грёбаная мамочка может играть лучше Алекса, когда обе его руки сломаны, но она же не здесь. Но, чертовка, ты выглядишь горячо. Я бы хотел купить акции к твоей заднице чуть позже. Кто сверху?
Я скривилась в направлении Такера. Я заметила пару открытых бутылок и мило улыбнулась Такеру.
— Я думаю, что ты недочеловек, когда пьёшь, так что я была бы признательна, если ты не будешь говорить со мной, когда пьёшь. — Я обернулась к Шейну. Его глаза оторвались от моей гитары ко мне в ожидании. — Шейн, ничего, если я попробую?
Шейн склонил голову.
— Она выглядит жутко похожей на Гибсон ES 0335 TDC 1964 года, — пробормотал он.
— Ага, просто ужасно похожа. Итак, можно мне сыграть?
— Скажи мне, Грейс. Ты умеешь играть?
Леа хихикнула.
— Давай, Коннер, доставай телефон и врубай камеру. Ты захочешь записать это. — Коннер копался в карманах, пока я подключала гитару к усилителю Алекса.
— Мне нужен чёртов перерыв. Не дайте ей так опозориться. Шейн, откажи ей! — закричал Такер. Его крик был прерван ботинком Леа, летящим через комнату в его голову.
Я закинула старый кожаный ремешок за голову, позволив прекрасной тяжести инструмента висеть на моём плече. Ощущение дерева и струн заставляло моё тело дрожать. Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Бабочки зашевелились внутри меня, хлопая крошечными крыльями после долгого сна.
Я начала медленно играть сладкую низкую мелодию, которую Шейн играл впервые для меня в студии, в точности повторяя её. Начальные аккорды печальной мелодии были мягкими и отчаянными, и потом я ускорила их на один уровень, толкая и заводя тоскливое соло. Я начала перебирать печальные аккорды для создания чувственного сплетения, которые проникали прямо в спинной мозг и испарялись через каждую пору моего тела. Тёплый поток крови заструился по моим щекам и вниз к туловищу, отчего волосы на затылке встали дыбом.
