Татьяна Корсакова - Паутина чужих желаний
Он видел. Или не видел, но понял, что я не расположена к пустым угрозам, потому что дернулся было в мою сторону, но тут же замер.
– Ты что?! Я же пошутил! – В зеленых глазах вспыхнуло искреннее, ничем не замутненное недоумение. – Дура, да?
– А я не шучу. – Я поскребла кончиком шпильки поверхность стола, звук получился мерзостный, Серафим поморщился. – И не надо меня лапать, договорились?
Он ничего не ответил, косясь на шпильку, уселся за стол, максимально далеко от меня, рявкнул:
– Рая, где мой омлет?!
– И на Раю орать не надо. – Я поправила сползающие очки, улыбнувшись недоброй улыбкой.
– А то что будет? – огрызнулся он.
– Да мало ли, – сказала я неопределенно.
– Странная ты какая-то стала.
– Ну так кома – это ж тебе не отдых в санатории. Может, у меня за то время, что я при смерти была, произошла переоценка ценностей.
– И что конкретно ты переоценила? – Зеленые глаза подозрительно блеснули.
– Да откуда мне знать, – я равнодушно пожала плечами, – я ведь не помню ничего.
– Совсем, что ли, ничего?
– Вот те крест.
Странный у нас получался разговор: теперь уже вполне миролюбивый, почти родственный. Может, этот Серафим не конченый дурак, может, парень с понятиями...
– Завтрак, – Рая поставила перед нами тарелки с омлетом. – Приятного аппетита.
– Спасибо, – ответили мы синхронно и так же синхронно придвинули к себе тарелки.
Омлет был просто шикарный: нежный, воздушный, в меру прожаренный, с восхитительным беконом в качестве бонуса. Что ни говори, а готовит Рая замечательно.
– Рая, а как бы мне в город смотаться? – спросила я, дожевывая последний кусок бекона.
– В город? – Рая казалась озадаченной. – Евочка, так ты же сама вчера Олега уволила. Не помнишь?
– Ну почему же не помню? Очень даже помню, но ведь уволила я только водителя, а машина-то осталась.
Рая смотрела на меня с таким недоумением, что я начала уже было волноваться, что сказала что-то не то.
– Эй, подруга, – вмешался молчавший до этого Серафим. – На хрена тебе машина без водителя?
– Чтобы поехать на ней в город, – объяснила я очевидное.
– А за руль сама собираешься сесть?
– Разумеется.
– А с правами как?
– А что у меня с правами?
– А то, что нет у тебя прав, подруга. Ты у нас бесправная. – Серафим усмехнулся. Получилось двусмысленно, а я двусмысленности не люблю.
– Это в каком смысле?
– А в том, что водить машину ты не умеешь. – Улыбка Серафима сделалась радостной-радостной.
Вот приплыли! Кто бы мог подумать, что в наш просвещенный век кто-то может не уметь водить машину. Да не кто-то, а я сама. Обидно-то как! Привыкла я, понимаешь ли, к машине, а от общественного транспорта меня колбасит. Конечно, есть еще такси, но в него после случившегося меня и калачом не заманишь, я лучше пешком ходить буду...
– Евочка, а зачем тебе в город? – прервала мои раздумья Рая.
– К доктору, – почти не соврала я. – Сама ж говорила, нужно поберечься. Вот я и хотела заехать в клинику, поговорить с доктором, уточнить, как именно беречься.
– Может, на такси тогда? – предложила она. – Пока нового водителя не наймем?
– Такси исключено. – Я мотнула головой и поморщилась от волны головокружения.
– Давай подвезу. – Серафим всматривался в мое лицо так пристально, что, будь я более чувствительной, мне бы непременно стало неловко.
К счастью, особой чувствительностью и тонкой душевной организацией я сроду не отличалась, поэтому тут же согласилась:
– Давай!
– Встречаемся в холле через час. – Он выбрался из-за стола.
Я дождалась, когда Серафим выйдет из кухни, и требовательно посмотрела на Раю:
– Ну, рассказывай!
– Что рассказывать, Евочка? – Та присела к столу, как прилежная ученица сложив руки на коленях.
– Что он за фрукт такой, этот Серафим.
– Фрукт, – повторила она. – Это ты правильно подметила, Евочка. Серафим – он такой... непредсказуемый. Вот, кажется, шутит, смеется, а потом раз – и становится мрачнее тучи, грубить начинает, придираться. Амалия всегда грубиянкой была, а этот... непредсказуемый.
– А почему он со мной так фривольно? Мы с ним дружили раньше, что ли?
– Дружили? – Рая взглянула на меня почти с испугом. – Нет, Евочка, вы никогда не дружили. – Она задумалась. – У вас отношения были какие-то странные. Ты к Серафиму всегда прислушивалась, делала, как он велит, никогда с ним не спорила.
– Можно подумать, я вообще с кем-нибудь спорила. – Я воткнула шпильку в волосы.
– Нет, – Рая покачала головой, – с ним ты как-то по-особенному себя вела, робела перед ним сильно.
Значит, робела сильно?! Диагноз ясен – первая любовь, крепкая и чистая. Кто ж виноват, что объект – бездельник и повеса?! Любовь зла, полюбишь и Серафима. Вот почему он меня лапал. Привык, наверное, что ему это позволено... Придется отвыкать, блондины, даже такие красивые, не в моем вкусе, а лапать себя за просто так я вообще никому не даю.
– Вы только однажды очень сильно поссорились, даже кричали друг на друга, – Рая покосилась на приоткрытую дверь и перешла на шепот. – Как раз в тот день, когда ты в аварию попала.
Очень интересно. Любовь крепкая и чистая криков и ссор не предполагает.
– А чего ругались, ты не знаешь? – спросила я тоже шепотом.
– Я не подслушивала, Евочка. – Бледное Раино лицо побледнело еще сильнее.
– Я понимаю, но ругаются обычно громко, вдруг ты что-нибудь услышала.
– Да, – она кивнула. – Серафим сказал, что у тебя сроку один день и что он молчать не будет, а ты ответила, что тебе теперь все равно.
– Что все равно?
– Да откуда ж мне знать, Евочка?! Ты всегда такой скрытной была. Ты мне вообще ничего не рассказывала, только про Егорку, да и то потому, что... – экономка осеклась.
– Почему? – тут же насторожилась я.
– Потому что больше некому было рассказывать. Вот почему.
Что-то мне почудилось неискреннее в тихом Раином голосе, что-то такое ускользающее. Ладно, придет время, во всем разберемся.
– А жизнь свою я доверить этому Серафиму могу? – спросила я.
– В каком смысле, Евочка?
– Ну, довезет он меня до города в целости и сохранности или может по дороге в лесу бросить?
– Довезет, – сказала Рая не слишком, впрочем, уверенно. – Он тебя и раньше подвозил и в лесу никогда не бросал. – Она робко улыбнулась.
И на том спасибо, мне пока большего и не нужно...
* * *– Софья Николаевна, вы прелесть! – Князь смотрит на меня чуть более заинтересованно, чем в первый раз. – Золотой цвет вам к лицу, он оттеняет красоту ваших глаз.
Заметил! И платье новое, и красоту глаз! Приседаю в реверансе, получается неловко. Сама виновата, надо было вместе с Лизи брать уроки этикета. Ничего, я научусь! Ради него чему угодно научусь.
