Анна Малышева - Любовь холоднее смерти
Она обернулась, и у нее в руках оказалось то, что Лида ожидала и боялась увидеть – бутылка армянского коньяка и две рюмки. Девушка протестующе подняла руку, но тут же ее опустила. Рюмка была чуть не насильно вложена ей в пальцы со словами:
– Выпей, одна капля тебе не повредит.
Сама хозяйка выпила, не присаживаясь, быстро налив себе полрюмки и проглотив янтарную жидкость с угрюмым, сосредоточенным лицом – будто пила лекарство. Она запила коньяк минеральной водой, прямо из бутылки, закурила и только после этих манипуляций опустилась на диван, тихонько вздохнувший под тяжестью ее тела.
– Если вы не ссорились, ему незачем было уходить, – авторитетно заявила она.
– Мы не ссорились. Я боюсь, что ему на меня наговорили, и он…
Лида осеклась. Она и так сказала больше, чем хотела. Все квартирные хозяйки, с которыми ей довелось познакомиться, почему-то требовали от нее откровенных признаний – как будто им было недостаточно квартирной платы. Лида, как могла, избегала этих задушевных бесед, ведь ее жизнь и без того протекала у всех на виду. Но Вера Сергеевна неожиданно покачала головой, как будто уже получила ответ на свой вопрос:
– Так и бывает, мужчины часто слушают не тех, кого надо. Но ты же перед ним ни в чем не виновата?
Лида покачала головой.
– Я бы очень удивилась, если бы ты его обманывала, – продолжала та. – У тебя слишком невинные глаза. Хотя… Такие глаза еще ничего не значат. – Молниеносно налив и выпив очередную порцию, она заключила: – Ты в него влюблена, хотя и говоришь, что вы прожили вместе уже четыре года. Это сразу видно – влюблена, как в первые дни. А он в тебя. Иначе бы я не стала беспокоиться!
– Его не было на работе, он не предупредил никого, что не придет… – в отчаянии повторяла Лида. – Но самое главное – он не звонит мне…
Она не собиралась рассказывать о сомнительном видении Светы в ночном клубе, так как для этого пришлось бы слишком многое объяснять. Да хозяйка и не требовала никаких подробностей. Она задумчиво пускала струйки дыма, поправляла на груди расходящийся халат и, казалось, думала о чем-то своем. Потом, вдруг опомнившись, налила себе в третий раз и, поколебавшись, медленно осушила рюмку. Лида не заметила, чтобы ее состояние очень изменилось – та выглядела не более пьяной, чем в тот момент, когда заглянула к ней в комнату. Разве что речь стала более размеренной, а взгляд – неподвижным.
– Где он прописан, твой муж? – Она несколько иронично произнесла последнее слово. – Где-то на юге, как я поняла?
– В Ростове-на-Дону.
– У него там кто?
– Родители, сестры… У него много родни, – покорно отвечала Лида, все еще не понимая, куда она клонит.
– Большая семья, – пробормотала Вера Сергеевна. – Это замечательно. Или ужасно – всякое бывает. А в Москве он задержался из-за тебя?
Лида кивнула и поспешила объяснить, что через год перед нею тоже встанет этот нелегкий выбор – существовать в Москве на птичьих правах или уехать. С Алешей, разумеется. И тут Вера Сергеевна ее ошеломила. Удар был настолько неожиданным и беспощадным, что Лида даже задохнулась.
– А ты не думаешь, что он устал? – задумчиво проговорила та, оценивая взглядом уровень оставшегося коньяка в пузатенькой бутылке. – Устал от этих съемных комнат, от жизни без прописки? Сколько вы так скитаетесь – третий год? С тех пор как он закончил институт? Парню в такой ситуации всегда труднее – он все-таки глава семьи… Даже если никакой семьи и нет.
Лида ничего не смогла ответить. Хозяйка качнула головой и продолжила:
– Я думаю, что он очень устал. Иногда человек устает, но сказать этого не может… Боится… Особенно с мужчинами так бывает – им всегда легче сделать, чем сказать. Может, он захотел вернуться домой… Это бывает, – повторила она свою любимую присказку. – Почему вы бросили прежнюю комнату?
Девушка наконец заставила себя заговорить. Она гневно ответила, что уверена в муже, что он бы никогда так с ней не поступил, что… Та ее оборвала, безжалостно повторив вопрос:
– Так почему?
– Потому что хозяйка вела себя непорядочно, – бросила Лида, выжидая удобный момент, чтобы подняться и уйти. – Тянула с нас деньги, лезла в душу… И вообще…
– Но она была не первой вашей хозяйкой?
– Что значит… Нет конечно! Какое это имеет значение?
– Огромное, – невозмутимо ответила Вера Сергеевна. – Вы оба еще так молоды и не умеете бороться. Ни ты, ни он – сразу видно. Он мог сдаться первым и просто удрать от тебя… Что тут нового?
Она заломила бровь и в эту секунду удивительно помолодела. Показалось, что с лица сбежал застарелый отек, глаза расширились и заблестели. А может быть, это оказала свое кратковременное и обманчиво благотворное действие очередная рюмка коньяка.
– Он заплатил вперед за два месяца, чтобы как-то успокоить свою совесть, а потом удрал, – торжествующе предположила она.
Лида встала, поставила на стол нетронутую рюмку. Она с трудом держала себя в руках: «Говорить спокойно, попрощаться, не кричать. Ни в коем случае не срываться. Я у нее в руках, денег нет, идти некуда. Господи, зачем я сюда пошла, зачем нарушила правило – не сближаться с хозяевами, каких бы сладких слов те ни говорили?»
– Я думаю, что вы ошибаетесь, – почти по буквам произнесла она. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, детка, – легко и без обиды откликнулась та.
Закрывая дверь, Лида услышала за спиной позвякиванье стекла и догадалась, что рюмка была наполнена в очередной раз. Она закрылась у себя и подождала, пока не притихнет сильно заколотившееся сердце. «Что она знает об Алеше, что она может о нем знать, спившаяся ведьма, несчастная, злая? Я могу немедленно позвонить в Ростов и проверить… Он почему-то спросил, нравятся ли мне красивые вещи, и сказал, что никогда не сможет их мне покупать… Он смотрел на меня так странно, будто это было в самом деле важно… Да как он мог подумать, что какие-то тряпки и безделушки имеют для меня значение? Неужели он из-за этого страдал?! Всерьез страдал?»
Она не находила себе места – тревога сжигала ее изнутри, и к ней примешивалось пока еще неясное, но уже мучительное чувство вины. Лида пыталась успокоиться, говорила себе, что эти мысли ей навязали, что она не должна верить подобным глупостям. «Неужели я ей поверила? Неужели допустила этот ужас – хотя бы на минуту? – тут же одернула она себя. – Но почему он не звонит, почему я должна слушать их всех, почему я не могу поговорить с ним?..»
Она выждала полчаса, наскоро, крадучись, приняла душ и снова заперлась у себя. Ночь прошла по обыкновению тихо. Из-за стены не донеслось ни звука. Телефон молчал, и никто не нажал на дверной звонок.
* * *– Беспокоиться рано, – уверяла рослая брюнетка маленькую блондинку. Блондинка украдкой вытирала слезы, и на них уже начинали посматривать из-за соседних столиков. – Сутки еще не срок. Тебе кто угодно так скажет.
