Нора Робертс - Плоть и кровь
Ева решила, что очная ставка сегодня будет излишней, и встала, давая понять, что допрос закончен.
— Мы с вами еще побеседуем, мистер Фоккс.
— Я бы хотел знать, когда будет выдано тело Фица, — сказал он, тоже вставая. — Я решил не отменять сегодняшнюю панихиду, хотя странно проводить ее, когда тело все еще находится в полиции.
— Этот вопрос решает патологоанатом. Он еще не закончил исследование.
— Разве вам мало того, что он мертв? — Голос Фоккса задрожал. — Вам мало того, что он покончил с собой? Зачем вы выведываете обо всем, зачем вытаскиваете наружу подробности нашей личной жизни?
— Для того чтобы закрыть дело, я должна устранить все неясности. — И тут Ева решила нанести удар втемную:
— По-видимому, мистера Фицхью привело в ужас и расстроило самоубийство сенатора Перли?
Фоккс недоуменно кивнул:
— Естественно, Фиц был удивлен и шокирован… — внезапно он понял, что она имеет в виду, и немедленно напрягся. — Уж не хотите ли вы сказать, что Фиц лишил себя жизни потому, что на него подействовала смерть Перли? Это просто смешно!
Они почти друг друга не знали и общались крайне редко.
— Понятно. Благодарю вас за сотрудничество. Ева проводила их до двери, а сама отправилась по коридору в противоположную сторону. В соседней комнате ее должна была ждать Леонора, тем не менее Ева не спеша дошла по коридору до автомата, достала из кармана несколько монет, и машина выдала ей плитку шоколада и маленькую банкупепси. На табло тут же зажглась надпись, напоминая о том, что пустую банку надо отправить в мусоросборник, а излишнее потребление сахара вредно для здоровья.
— Слишком уж ты умна, — буркнула Ева. Прислонившись к стене в коридоре, она перекусила, кинула банку в мусоросборник и лениво побрела к комнате для допросов, надеясь, что двадцатиминутная задержка успела вывести Леонору из себя.
Расчет ее оправдался полностью: дама металась по комнате, как тигрица по клетке. Едва Ева открыла дверь, как раздался ее истошный вопль:
— Лейтенант Даллас! Возможно, вы не цените своего времени, но мое для меня драгоценно!
— Все зависит от того, как на это посмотреть, — сказала Ева спокойно. — Я действительно не даю консультаций по двести долларов за час.
Пибоди откашлялась и сказала:
— Для протокола. Лейтенант Даллас проводит допрос Леоноры Баствик по делу Фицхью. Допрашиваемая была извещена о своих правах и предпочла не пользоваться услугами адвоката. Ведется запись допроса.
— Отлично. — Ева села за стол, указала на стул напротив. — Миссис Баствик, как только вы перестанете ходить по комнате, мы сможем приступить к делу.
— Я была готова приступить к делу в назначенное время! — Леонора села, закинув ногу на ногу. — Но с вами, лейтенант, а не с вашей подчиненной. Я считаю ваше опоздание недопустимым и даже оскорбительным. — Она тщательно разгладила манжеты своего строгого черного жакета. — Через несколько часов я должна присутствовать на панихиде по Фицу.
— Вам вообще не пришлось бы приходить сюда сегодня, если бы вы в прошлый раз не дали ложных показаний.
— Что вы имеете в виду, лейтенант? — Леонора окинула Еву ледяным взглядом.
— В прошлый раз вы заявили, что в тот вечер пришли на квартиру к покойному по профессиональным делам. И оставались там минут двадцать-тридцать.
— Приблизительно так, — холодно ответила Леонора.
— Скажите, миссис Баствик, вы всегда берете с собой на деловые встречи бутылку дорогого вина? И всегда ли так тщательно поправляете в лифте макияж, словно готовитесь к выходу на сцену?
— Закон не запрещает хорошо выглядеть, лейтенант Даллас. — Она окинула быстрым взглядом Евину стрижку и ее стоптанные ботинки. — Можете сами как-нибудь попробовать.
— Ну вот, вам и меня удалось обидеть. Итак, вы прихватили с собой бутылку вина, припудрились, расстегнули три пуговицы на блузке. Похоже, вы готовились кого-то соблазнить, Леонора. — Ева придвинулась поближе. — Какой бы непривлекательной я вам ни казалась, я тоже, как-никак, женщина, и эта наука мне известна.
Леонора ответила не сразу, а некоторое время с невозмутимым видом рассматривала собственные ногти. В отличие от Фоккса, она оставалась холодной, как лед.
— В тот вечер я заглянула к Фицу, потому что хотела посоветоваться с ним по одному делу. Мы переговорили, и я ушла.
— Во время беседы вы были наедине?
— Да. На Артура напал приступ мизантропии, и он нас покинул.
— У него часто это бывает?
— Довольно-таки, — ответила она с легким презрением. — Он безумно ревновал ко мне: был уверен, что я пытаюсь увести у него Фица.
— А это было не так?
Леонора едва заметно усмехнулась:
— Лейтенант, неужели вы думаете, что, приложи я хоть немного усилий, я бы в этом не преуспела?
— Я думаю, что усилия вы прилагали. И в случае поражения чувствовали бы себя по-настоящему оскорбленной.
Леонора пожала плечами:
— Признаю, я иногда об этом подумывала. У нас с Фицем было много общего, и я считала его весьма привлекательным мужчиной. Он мне нравился.
— А в тот вечер вы пытались пустить в ход свои чары?
— Скажем так, я дала ему понять, что готова к более близким отношениям. Он не дал немедленного ответа, но намекнул, что это вопрос времени. — Она уверенно расправила плечи. — Полагаю, вернувшись, Артур обо всем догадался. — Взгляд ее снова стал ледяным. — И именно поэтому я убеждена в том, что Фица убил он.
— Тонкая штучка, — заметила Ева, когда Леонора ушла. — Не видит ничего дурного в том, чтобы склонить мужчину к адюльтеру, не боится разрушить чужую жизнь… Более того, она убеждена в том, что ни один мужчина не в силах сопротивляться ее чарам. Терпеть таких не могу, — добавила Ева, тяжело вздохнув. — Самая настоящая сука.
— Вы собираетесь предъявить ей обвинение? — поинтересовалась Пибоди.
— В том, что она сука? — Ева усмехнулась и покачала головой. — Я могла бы привлечь ее к ответственности за дачу ложных показаний, но она и ее друзья-адвокаты отвертелись бы от этого в два счета. Так что и заводиться не стоит. В момент смерти ее там не было, мотива для убийства тоже нет. Да и трудно себе представить, что эта куколка могла бы затащить в ванну такого здорового мужика и перерезать ему вены. Она не стала бы марать кровью свой костюмчик.
— Значит, вы предъявите обвинение Фокксу?
— А что у нас есть против него? Конечно, он был вне себя от ревности. Кроме того, он единственный наследник. — Ева встала и прошлась по комнате. — Но знаете, Пибоди, когда в конце допроса он сказал, что убил бы Леонору, а не Фицхью, я ему поверила… Занимайтесь пока сбором сведений по двум предыдущим самоубийствам. А я пойду к себе, посмотрю, не поступило ли новой информации.
