Алексей Фоменко - Бесконечный Октябрь
– Дальше сама, – его взгляд показался мне как никогда раньше встревоженным. Меня пугает мысль о том, что он сам не уверен в своих действиях. Надеюсь, что на этом озере для меня сегодня всё закончится хорошо.
Гвид развернулся и побрёл к берегу. Сделал пару – тройку шагов он остановился.
– Чуть не забыл! – он швырнул мне сосуд с зельем. – Выпьешь его только по моей команде.
– Хорошо.
– Зажги хворост. Ты умеешь делать это.
Я сделала это сразу же. Ветки медленно разгораются странным, зеленым пламенем. Дым пахнет так, будто кто – то сжигает заросли давно засохших диких роз.
Гвид отошел от меня ещё на несколько десятков метров.
– Ты готова? – крикнул он.
– Да! – ответила я.
С этого самого момента странности начали набирать оборот. Они снова напомнили мне о том, где я и с кем, чем я сейчас являюсь и как я сюда попала. Сразу же за этим чувством в мою грудь врезается удушающая ностальгия. С этого всё только начинается.
Гвид будто дует в мою сторону. Мои волосы подхватил приличной силы ветер, который тут же раздул хворост на камне до более приличного пламени, а по воде от него же пошла мелкая рябь.
– Пей! – крикнул он.
Я открыла сосуд и выпила из него всё, что в нём было. Я напрягаюсь в ожидании каких – то перемен. Несколько секунд ничего не происходило, но результат не заставил себя долго ждать.
Первое, что я ощутила – это тишина. Странная тишина, которая окутала всё вокруг. Она наполнила меня спокойствием.
Я оглядываюсь по сторонам. Где – то вдалеке, словно узник необитаемого острова, Гвид машет мне руками, как проплывающему мимо его затерянного острова короблю, надеясь, что тот заметит его. Он о чем – то кричит, что есть силы. Похоже на то, что мне нужно бежать.
Я остаюсь на месте. Спокойствие приобрело привкус равнодушия. Моё тело начало казаться мне невероятно легким, настолько лёгкое, что я совсем перестала его чувствовать. Кажется, что ветер на пару с появившимся из неоткуда дождём проскальзывают сквозь меня.
Я закрыла глаза. В моём сознанье ясно рисуются образы. В нём всё так реально. В то же время это странно и мне непонятно, почему я вижу именно это картины. Как хорошо, что мне всё равно. Я даже и на долю секунды не задумываюсь об этом.
Я смотрю на холмистую местность, поросшую редкими деревьями и кустарниками. Трава там не ниже, чем по колени. По ямам, подобным тем, которые остаются на местах разорванных снарядов, густо плетётся дикий виноград. Их здесь бесконечное множество. Я делаю несколько шагов в их сторону. Мир шатается. Всё так прыгает, будто моя голова барабан и по нему сейчас бьют, что есть силы. Каждый мой мизерный шаг отдаётся сильной тряской. Я не выдерживаю этого. Упал на колени, я некоторое время опиралась своими тощими и бледными руками о землю, чтобы совсем не завалиться. Вся трава в нескольких метрах вокруг меня покрылась ледяной коркой. Мне становится холодно. Мороз сковывает моё тело. Нужно двигаться дальше, иначе я замерзну насмерть.
Рывок.. Я поднимаю голову вверх. Теперь передо мной пробегает пара ребятишек. Кажется, что они спешат в одну из таких воронок. Мальчик и девочка скрылись в ближайшей из них. Я что – то кричу им. Одна моя рука протягивается в их сторону. Я прошу их помочь мне.
Мальчик немного высунулся из воронки. Он приложил свой указательный палец к губам, давая этим понять, что мне нужно замолчать.
А вот и боль. Без неё мне теперь никак не обойтись. Все мои конечности в один миг заболели настолько сильно, что можно смело утверждать об их переломах. Я падаю. Моё лицо встречает замёрзшая трава.
Я хочу умереть. Здесь и сейчас. Моих сил больше нет. Пусть это случится сию же секунду.
Я слышу чьи – то шаги. Совсем маленькие детские ноги почти упёрлись мне в лоб.
– Яника, слышишь? Ты слышишь меня? – спросил меня чистый, невинный детский голос.
Перебарывая боль, я смогла лишь немного задрать голову. Мальчик присел на корточки. Его маленькая ладонь легла на мои волосы. Вместе с его прикосновением боль отступила. Из моей груди вырвался истошный вопль облегчения.
– Иди домой! – сказал эти слова, он убрал свою руку.
Как только он убрал руку – боль вернулась. Единственная разница – теперь она в разы сильнее предыдущей волны. Густой мрак ударил в меня со всех сторон.
Возможно, что я только что умерла. Пусть так. Я чувствую лишь боль. Возможно, что я сейчас как никогда жива. Чувствуешь боль – значит жив. Нет, с меня достаточно. Я больше не могу. Я ухожу.
Я открываю глаза. Мой взгляд сразу же встречается с закатом. Только вот теперь я вижу его не с земли. Я где – то высоко. Кажется, что я в облаках.
Как же он здесь прекрасен. Как и вся жизнь, которую у меня отняли. Которая когда – то была у меня там, несколькими тысячами километров ниже. Яркие краски заката набрали силу. Теперь я вижу, что весь горизонт пылает пламенем.
Мне хочется плакать, но странный ком в моём горле мешает мне это сделать. Я просто закрываю глаза. Моё тело срывается с места. Его единственный путь – падение.
О моё лицо разбилась волна холодной воды. Теперь подо мной галька. Я валяюсь на берегу озера. Очередная волна накрывает моё тело. Я пытаюсь стать на ноги и отойти как можно дальше от озера. Падая и спотыкаясь, я отдалилась от него метров на десять. Убрал с лица мокрые волосы, я увидела, что над озером настоящий шторм. Над ним быстро пробегают чернейшие облака, попутно разбрасывая молнию за молнией.
Я оглядываюсь назад. С ошеломлённой улыбкой на лице ко мне на всех парах мчится Гвид. Он подхватил меня себе на плечо и побежал, как я предположила, в сторону дома. Мне стало спокойнее. Хоть он и мерзавец, но теперь я в безопасности. Я закрываю глаза.
Каждый сон таит в себе волшебные миры. Реже он предоставляет нашему вниманию кошмарные видения. Никогда ранее мне не доводилось видеть дуэт обоих жанров:
Летняя жара, трупы животных, над которыми летают красивые, яркие бабочки, дети, бегущие по морскому побережью в противогазах и красивейший морской закат на фоне прогнивших и покосившихся набок кораблей, севших на мель у побережья.
Иногда сны заносили меня на прекрасные поляны, цветущие множеством цветов. Я сидела в тени дерева, а легкий, освежающий, летний ветер доносил до меня их аромат. Он умело смешивал запахи всех цветов, создавая из всего этого разнообразия один аромат, который не походил ни на что земное. Я вставала, чтобы сорвать какой-нибудь цветок из всех тех, который был ко мне ближе остальных.
Вот в моих руках алый мак. Я закрываю глаза и упиваюсь его ароматом. Открыв их, я оказывалась в выгоревшем лесу. На фоне черного неба ясно видна одинокая в своём величии, полная луна. Раскрыв свои ладони, я обнаруживала в них лишь давно усохший цветок.
Не окажется ложью сказать, что случались сны и мрачнее этих. Пожалуй, что после них мне становилось хуже всего. Это те сны, в которых мы с Аксеем были вместе. Как же было больно просыпаться с понимание того, что это был лишь сон. Бесконечные, безжалостные ночи, верно следовавшие одна за другой, неохотно, но исправно разбирали меня по частям.
Я возненавидела подобные сны из – за того, что я больше не могла выдерживать очередное разочарование от того, что эта счастливая встреча вновь оказывалась лишь ночным видением. Открывая глаза, я подолгу не могла заставить себя встать на ноги. Прежде этого я пыталась заставить себя успокоиться и найти в себе силы жить. Просто жить, горячо веря в то, что мы обязательно будем вместе, снова, чтобы не случилось.
Когда я подолгу не видела снов с Аксеем, я начинала молиться, чтобы хоть на одну ночь, хоть и во сне я снова оказалась рядом с ним. За это я была готова стерпеть любую боль, которая не заставит себя долго ждать, стоит только мне проснуться.
Безвыходность. Тупик. Просто боль, которую я не хотела, и которой мне приходилось платить лишь за очередную, стоящую того ночную иллюзию.
– Просыпайся, Яника! – Гвид теребит меня за плечо.
Мы в доме. Я лежу на полу гостиной. Подомной лужа воды. Вся моя одежда и мои волосы всё ещё мокрые, следовательно, мы попали сюда совсем недавно.
Я пробую подняться на ноги, но мои руки тут же обрываются под весом собственного тела.
– Тише – тише! Полежи ещё пару минут. Совсем скоро ты придёшь в себя.
Я пытаюсь ответить ему. В груди болит так, будто я наглоталась воды. Вместо слов из моих легких вырвался болезненный кашель.
