Эшли Дьюал - У истоков Броукри (СИ)
— Мне можно идти?
— А как ты считаешь? Я не могу заставить тебя остаться. Как и наказать тебя не могу. Принцесса, наследница — кто ты еще, Адора де Веро? Что мне позволено в отношениях с тобой? Нетронутая и ледяная, как собственная мать.
— О чем вы говорите? — вновь громче повторяю я, теряя над собой контроль. — Как то, что произошло, вообще связано с моими родителями? С моей матерью?
— Считаешь, тебе все позволено?
— Что? Нет!
— Избалованная девчонка. — Деканша вдруг резко поднимается из-за стола, а я гляжу на нее, не скрывая ужаса. Что за черт с ней творится? — Я ничего не могу. Я бессильна, как и против твоего брата. Но меня успокаивает мысль, что хуже вам уже и быть не может. Та жизнь, в которой вы живете — уже наказание, и это справедливо.
В носу покалывает. Смотрю на Обервилль и ощущаю, как в груди разливается нечто горячее и колючее. Касаюсь пальцами груди. Дыхание в ту же секунду сбивается. Откуда она знает? Кто ей сказал? Пустота в моей груди невымышленная. Там, действительно, нет ничего. Зияющая дыра пылает и манит в себя, как черную дыру. И я ощущаю эту пустоту, что растет внутри меня, и я не могу сопротивляться. Стискиваю зубы, ладони порывисто валятся вниз. Я гляжу на женщину, стоящую напротив, и шепчу:
— Вы ничего обо мне не знаете.
— Я знаю гораздо больше, чем ты можешь предположить. Передавай привет Сьюз, не думаю, что она услышит. Но ты все же передай. Ты ведь умеешь разговаривать, несмотря на то, что она не умеет слушать. Правда?
Резко поворачиваюсь к деканше спиной. Распахиваю дверь и вырываюсь наружу, не видя дорогу перед глазами. Меня трясет. Закрываю ладонями лицо и едва не падаю, круто зацепившись каблуком о порожек.
— Адора? — восклицает знакомый голос, и, выпрямившись, я встречаюсь взглядом с Эрихом. Парень тянет ко мне руки, будто собирается подхватить, если я вновь упаду или оступлюсь. Но я расправляю плечи. Порывисто смахиваю с глаз пелену. — Что с тобой? Ты плакала? Что она тебе сказала?
— Ничего.
— Дор…
Эрих делает шаг ко мне, но я отскакиваю в сторону, как от огня. Гляжу на парня и не вижу в нем больше друга. Он такой же, как и остальные. Он делает мне больно.
— Не прикасайся ко мне.
Я ухожу, обхватив себя ледяными пальцами за талию.
ГЛАВА 7.
Мы с Лиз идем молча. Она отослала водителя и сказала, что пройдется со мной. Мне кажется, она чувствует, что я на взводе и не хочет оставлять меня одну. Правильно делает. Мне необходимо отвлечься. Или хотя бы высказаться.
— Ты как? — подруга подхватывает меня под локоть. — Лицо бледнее блузки. Что она тебе наговорила?
— Это был странный разговор.
— Неудивительно. Вилли — сумасшедшая.
— Да, нет. Не в том смысле. — Выдыхаю и поправляю свободной рукой волосы. — Она знает об операции, Лиз.
— Что? — подруга тормозит. Ее карие глаза пронзают меня недоверием, которое эхом отдается по всему моему телу. Я прекрасно понимаю, как это звучит. Более того, я знаю, у меня и мыслей подобных не должно быть в голове, потому что узнай люди правду — отца бы уже давно сняли с должности. От Лиз скрывать правду было трудно. Шрам, горящий у меня на груди, не так-то просто спрятать. Но как узнала Обервилль? Дело в том, что наше райское гнездышко — совсем не Ноев Ковчег. Да, у людей много денег, что обеспечивает им практически вечную жизнь. Но сам Верхний Эдем — обыкновенная часть города, где не так уж и много места. Люди должны рождаться и умирать, а когда у тебя миллиарды на банковском счете — болезни превращаются в легкую встряску. Недуг. Проблему. Иными словами здесь нет больных, все могут позволить себе дорогостоящее лечение. В Нижнем же Эдеме денег нет, и потому у них каждую минуту гибнут люди. Правда, есть один пункт в Конституции, который исполняют обе стороны: забирать органы у своих — кощунство. У чужих — смешение крови, что попахивает расизмом. То есть пересадка — запрещена, как здесь, так и за стеной. Правда, у меня не было выбора, мне нужно было новое сердце. Как ни странно меня спасли. Родители рисковали всем, и я цепляюсь за эти воспоминания, как за нечто хорошее. Я могла умереть, а они не позволили этому случиться. Так значит, они меня любили? Верно? Я была им нужна? — Как Вилли узнала? Ох, это странно, Дор.
— Это опасно. Отца могут уволить.
— Ты должна рассказать ему.
— Но вдруг я ошибаюсь?
— А ты не ошибайся. Нужно проверить Обервилль. Она слишком часто придирается к тебе. Тут что-то нечисто.
— Хочешь поиграть в детективов?
— Я уверена, что мне пойдет строгий костюм и собранные в хвост волосы. Пусть это и скучно, зато со вкусом. — Лиз, смеясь, толкает меня в бок. — Да и вообще, у меня никогда не было проблем с интуицией. Я всегда оказываюсь права. Например, насчет того парня.
— Какого парня?
— Сынка палача. Ты как его увидела — сразу в лице изменилась.
— Не выдумывай я…, - устало потираю ладонями лицо, а затем выдыхаю, — ох, да, так и есть, черт подери. Я не могу нормально учиться, когда он рядом. А он повсюду, ах, Лиз, он просто вокруг меня. На каждом повороте. За каждым столом. Куда бы я ни посмотрела, я везде его вижу.
— А ты не обращай внимания.
— Я пытаюсь. Но это сложно. Он, как глоток свежего воздуха. И в то же время, он не дает мне дышать. Это странно?
— Очень. — Подруга недоуменно вскидывает брови. — Давай ты просто перестанешь о нем думать, договорились? Он явно тебе не подходит, пусть ему и идут черные футболки. Хотя, я уверена, кроме них — у него ничего и нет.
— Причем тут его одежда?
— Притом, что у тебя гардеробная такого же размера, как и весь его дом. Вы разные, и тебе хорошо бы понять это. Тогда и дышать станет проще.
Я киваю. Лиз права. Надо просто переключиться на что-то другое. Но затем я вдруг думаю: а что, если смысл жизни как раз в том, чтобы едва дышать? Чтобы теряться или ощущать себя беззащитным? Я ведь просто хочу что-то чувствовать, что-то настоящее. И не злость, не ненависть. Я устала бояться брата, обижаться на родителей. Я хочу иного.
— Ты опять о нем думаешь.
— Что? Нет.
— Ты лжешь, черт, Дор, прекрати. Этот парень — ненормальный. Ты видела его глаза, когда он дрался с Мэлотом? Это глаза убийцы.
— Он защищался.
— И зачем, интересно, когда у него есть такой адвокат, — ворчит подруга.
— Я не защищаю его. Эрих, наверняка, такой же, как остальные. Поверь, я знаю, что в нем нет ничего хорошего. Я знаю.
— Тогда выкинь его из головы.
— Из головы? Запросто. — Но из сердца — куда сложнее. Перевожу взгляд на подругу, а она закатывает глаза. Видимо, ей не по себе оттого, что я привязалась к отрепью. Узнай об этом родители, и меня бы выставили из дома. Узнай об этом Мэлот, и меня бы просто в ту же секунду не стало. — Не волнуйся, Лиз. Я взрослая девочка.
