Владимир Гурвич - И корабль тонет…
Ромов пожал плечами.
— Да кто ее знает, думаю, на все. Разве только кинжал в горло не воткнет.
— Хорошенькая же была у тебя подружка.
— Уж, какая была.
Скорей всего он если не врет, то сильно преувеличивает, отметила Алла. Марина оставляла у нее не такое хищное впечатление. И все же скорей всего в его словах много правды. У этой девицы просто нет иного выбора. А тут она оказалась в таком месте, где можно получить очень много. И даже все. Но если она заполучит все, у нее, Аллы, не будет ничего.
Алла снова улыбнулась Ромову одной из своих обворожительных улыбок.
— Давай заключим союз, помогать друг другу.
Ромов от изумления даже привстал.
— И каким образом?
— Не знаю, — беззаботно произнесла Алла, тоже вставая. — Жизнь покажет. Но если у тебя возникнут проблемы, ты можешь придти ко мне за помощью. А если возникнут у меня, обращусь к тебе. Не возражаешь?
— Нет, конечно. Только…
Но Алле больше не хотелось его слушать.
— Мне понравилось, как мы поболтали, — прервала она его. — Только, пожалуйста, не перепутай, когда мы на людях, будем обращаться друг друга на вы. Пока.
Алла махнула ему рукой и скрылась за дверью.
22Настроение у Шаповалова было на самой нижней точки, давно он не испытывал ничего подобного. Только что позвонил вице-президент его компании, или, как любил он сам говорить его империи. Новости были плохие. Хотя Шаповалов, беря трубку, и не ожидал услышать ничего хорошего, все же у него была слабая надежда, что предчувствие обманет его.
Но оно, увы, не обмануло, такое вообще происходило крайне редко. Но то, что сообщил ему вице-президент, было даже хуже, чем он предполагал. По сути дела, сообщенная им новость означало, что он лишился этак миллионов пятьдесят, если не все семьдесят. Конечно, для него потеря такой суммы, значит не больше, чем выпадение клока волос из пышной шевелюры. Денег у него еще предостаточно. Но симптом-то тревожный. Давно с ним не случалось ничего подобного.
Шаповалов сидел в своей каюте, маленькими глоточками опустошал бокал с бренди. Ему не очень хотелось пить, но оставаться абсолютно трезвым, он опасался. Когда сознание слегка плывет, то как-то спокойней, ничего не кажется таким безнадежным и устрашающим. А когда голова ясная, как голубое небо, вдруг приходят такие неожиданные мысли, от которых становится не по себе. А неожиданных мыслей он никогда не любил, все должно быть под контролем. Тогда и чувствуешь себя уверенным.
Шаповалов ощущал, что даже бренди не помогало поднять настроение. Он и раньше терял немалые деньги, но гордился тем, что не впадал в отчаяние и тем паче в панику, быстро оправлялся, предпринимал энергичные меры. И зарабатывал еще больше. А вот сейчас он пребывает в какой-то непонятной растерянности, не может отделаться от ощущения, что не знает, что делать.
И еще это кино. Вовремя ли он затеял этот проект? Может, отправить всю эту кампанию домой — и одной заботой меньше. К тому же экономия. Если рассудить объективно, сейчас не время этим заниматься. В мире черт знает что творится. И у него в делах черная полоса.
Да, так бы он и поступил, если бы не Филипп. Ведь этот фильм он делает, в том числе и для него. А может, только для него. Если они не в состоянии найти общий язык в обычном общении, то может быть, это удастся сделать таким вот необычном образом? Если сын посмотрит картину про отца, и не просто картину, а настоящий шедевр, способный мощно воздействовать и на ум, и на душу, то есть надежда, что его взгляд на него может поменяться. А для него, Шаповалова, это сейчас важней любых денег.
Вот только действительно удастся ли сотворить шедевр? Эта мысль постоянно буравила его мозг. Как всегда он положился на свою интуицию, выбрал сценаристов и режиссера. Правда, режиссер сейчас занят на другом проекте, но он пока и не нужен. На данный момент главное написать такой текст, который позволит сделать настоящий фильм.
Вся надежда, разумеется, на этого Шаронова. Он, Шаповалов, мало что смыслит в киноискусстве, но те два фильма, сделанные по его сценарию, что он посмотрел, произвели на него сильное впечатление. До сих пор, когда он вспоминает о них, по коже прокатывается дрожь. Черт его знает, что в них такого, но раз они так воздействуют на сознание, значит, что-то в них есть. Но те картины сняты давно, а Шаронов уж много лет ничего для кино не пишет. Вдруг он растерял былое умение.
Шаповалов поспешно набрал номер телефона.
— Зайди немедленно ко мне, — сказал он в трубку.
Суздальцев примчался через минуту. Он так спешил, что некоторое время ни как не мог укротить дыхание.
— Что-то случилось, Георгий Артемьевич? — с тревогой спросил он.
— Всегда что-то случается, — буркнул Шаповалов. — На то она и есть жизнь.
— Вы правы. но…
— Да, ладно, успокойся. Я хочу кое о чем тебя расспросить.
Шаповалов увидел, что Суздальцев, в самом деле, успокоился, покрасневшее лицо приняло естественный оттенок.
— Слушаю вас.
— Хочу поговорить о Шаронове.
Шаповалов заметил, как тут же не то нахмурился, не то насторожился продюсер.
— Он вас не устраивает?
Почему-то интонация Суздальцева не понравилась Шаповалову.
— Это я и хочу выяснить.
— Но вы сами выбрали его.
— Я тебя ни в чем не обвиняю, так что можешь не волноваться. Я просто намерен выяснить для себя кое-какие детали. Когда я занимаюсь каким-то делом, то стараюсь знать о нем как можно больше. Иногда незнание незначительной подробности способно погубить весь проект.
— Вы совершенно правы, — поспешно проговорил Суздальцев. — В нашем деле точно также.
— Неужели? — насмешливо произнес Шаповалов. — Впрочем, коли так, это даже к лучшему. Будет легче понять меня.
— Но что вы желаете знать о нем?
— Мне не совсем понятна логика его поступков. А раз не понятна, это вызывает у меня беспокойство за конечный результат. Я видел его фильмы, это, пожалуй, лучшее, что я смотрел за многие годы. Его ждал успех, деньги. А он вдруг ушел, исчез из вашего мира. Я правильно излагаю?
— Абсолютно правильно. Его ждали успех и деньги, писать сценарии ему наперебой предлагали лучшие режиссеры и продюсеры. А он все отверг и исчез. Никто не знал точно, где он и чем занимается. Ходили разные слухи, один другого странней.
— И что за слухи?
— Что он руководит не то каким-то политическим движением, не то какой-то религиозной сектой, не то вообще ушел в бизнес.
— А как на самом деле?
Суздальцев несколько секунд молчал.
— После того, как вы попросили меня пригласить Шаронова, я, можно сказать, провел мини расследование. И попытался узнать, чем же он занимается, на самом деле.
