Сюзанна Брокман - Переломный момент
Он сделал паузу, удостоверился, что Макс слушает.
– Еще мы должны перепроверить в лаборатории анализ на ДНК. Ты ведь понимаешь это, верно?
– Да.
Некоторые из погибших в результате террористического акта представляли собой буквально мешанину из частей тел. Это мрачное знание помогло сдержать поток брани.
– Почему бы вам не вернуться в отель? – предложил Джулз. – Я все проверю с командой Фриска, выясню, почему они внесли эту девушку в список как Джину Виталиано. Ну, знаете, был ли при ней паспорт Джины, или его нашли где-то на мостовой и решили, что он принадлежит этой девушке. Боже, Макс, если паспорт Джины потерялся или был украден...
Возможно, Джина путешествовала по вспомогательному маршруту, скажем, в Берлин. По стране. Возможно, она может и не знать, что ее паспорт пропал. Черт, она может даже не знать, что считается мертвой. Если паспорт Джины украли, она может вернуться в свой отель, прямо сейчас.
– Я знаю, это смелое предположение, – произнес Джулз, – но ведь не впервые случается такая путаница, даже и... Стой!
Переизбыток надежды поставил Макса на колени.
Очевидно, если он не позволит себе плакать, как маленькая девочка, чтобы облегчить то эмоциональное давление, что собралось в нем, он рискует свалиться в глубоком обмороке.
Джулз скрючился над ним, проверяя пульс.
– Ты в порядке? У тебя же не типа сердечный приступ или удар, нет?
– Пошел ты, – огрызнулся Макс, отводя его руку. – Я не так стар.
– Если ты думаешь, что болезни сердца случаются из-за возраста, то тебе определенно стоит записаться на прием к кардиологу, например, завтра...
– Я просто... споткнулся, – сказал Макс, но когда попытался встать, обнаружил, что равновесие пока к нему не вернулось. Проклятье.
– Или, может, ты стал на колени, чтобы помолиться, – произнес Джулз, поскольку Макс опустил голову, пережидая головокружение. – Так звучит несколько правдоподобнее, если ты хочешь правды.
«Алло, Бог? Это я, Макс. Я знаю, что уделял Тебе мало внимания последние, м-м-м, лет сорок, но если Ты дашь мне второй шанс, я совершенно точно скажу Джине, как сильно ее люблю. Потому что я абсолютно уверен, что не сделал никому из нас ни на миг лучше, умолчав об этом, ведь так?»
– Я сделал то, что... – Макс остановился. Черт с ним. – Я не обязан объясняться перед тобой.
– Верно, не обязан. – Джулз проигнорировал попытки Макса оттолкнуть его и помог шефу подняться. – Но, может, ты захочешь подготовить что-то вроде речи «Прости-меня-за-то-что-был-такой-задницей», когда столкнешься лицом к лицу с Джиной. Правда, должен признать, что падение на колени может оказать сильное влияние. Это определенно придаст драмы.
Макс поправил костюм, отряхнул брюки. Глубоко вдохнул, тяжело выдохнул.
Нужно было не забывать продолжать дышать.
Потому что Джина не собиралась ждать его в номере отеля. Жизнь не так проста и легка.
Для начала, он все еще не знает, почему она оставила Кению, или даже с кем путешествовала, если уж на то пошло.
– Хочешь, чтобы я пошел с тобой? – спросил его Джулз. – В отель? Так ты не упадешь снова, чтобы, может, на этот раз разбить нос и...
Макс покачал головой.
– Мне нужно, чтобы ты оставался тут.
Кроме Макса, Джулз единственный мог опознать Джину.
Все еще был шанс, что она среди этих тел, просто не в своем контейнере.
И еще больше шансов, что ей понадобится один из них, чтоб добраться домой. Он должен помнить об этом. Даже если она жива, она пропала.
Но есть и вероятность, что ее нет в живых. Потому что, если она и не погибла от взрыва, то, возможно, паспорт украл кто-то, кто не хочет, чтоб она сообщила об этом. В лучшем варианте сценария она связана и заперта где-нибудь в подвале. В худшем – она уже под грязным полом подвала.
Но вероятность, что Макс найдет Джину живой, была больше, чем когда он впервые вошел в эту комнату. И он был за это благодарен.
Джулз взялся за ручку двери, сигналя телом «готов?».
Макс в последний раз вытер лицо. Он был готов, как и всегда, но сначала прокашлялся.
– Спасибо.
Может быть, впервые в жизни Джулз Кэссиди не попытался пошутить. И не стал придавать этому особое значение как-либо иначе. Он просто кивнул и распахнул двери, сказав:
– Пожалуйста, сэр.
И они оба вышли из комнаты.
Сэр.
Не «сладкий». Даже не Макс.
Не там, где кто-то может нечаянно услышать.
Но когда они вышли в холл к Фриску и охраннику, Джулз просто не смог сдержаться.
– Так насчет повышения, – пробормотал он таким тихим голосом, что даже Макс с трудом его расслышал. – Оно у меня в кармане, верно, плакса?
И Макс сделал то, что, как он думал, больше никогда не доведется. По крайней мере, час назад, когда пересекал гамбургский терминал, чтобы опознать тело Джины в хранилище аэропорта.
Он по-настоящему рассмеялся.
КЕНИЯ, АФРИКА
23 ФЕВРАЛЯ 2005
ЧЕТЫРЕ МЕСЯЦА НАЗАД
Было уже за полночь, когда Молли наконец пришла в его палатку.
Джоунс ждал этого, ждал ее, и он знал, что ему следует делать.
Он только не осознавал, как трудно это будет.
– Ты не можешь войти, – сказал он ей, но она заговорила одновременно с ним, проходя внутрь.
– Никто меня не видел, – сказала она и затем поцеловала его.
О чем он думал? Что Молли кротко ждала бы снаружи, что она поймет, что хоть угроза и стала меньше, но не исчезла, что они не могут знать наверняка, что никто не видел, как она шла сюда?
И Иисусе, неужели он вправду по-глупому верил, что когда снова окажется с ней наедине, как сейчас, то сможет отступить и сказать ей не целовать его?
Он вечность прождал, чтобы быть с ней – это было так чертовски долго...
Она крепко целовала его. И герой, которым он был, не мог удержаться, чтобы не целовать ее так же в ответ. Он целовал ее, даже зная, что не должен, не может. Потому что – пошло оно! Она пылала в его руках и так прижималась к нему, что и он чуть ли не дымился, потому что столько лет так сильно хотел ее.
Она дотронулась до него, пробежала ладонями по его спине и плечам, шее и волосам, как будто хотела убедиться, что он и правда весь здесь. Истинный джентльмен, он сосредоточил свое внимание и обе руки на ее восхитительной заднице, а она открылась ему, обвив одну ногу вокруг него в попытке прижаться еще ближе.
– Ты такой худой, – выдохнула она. – И трость – ты в порядке?
– Да, сказал он, – я в порядке. Трость – притворство.
Он знал, что должен попросить ее называть его теперь Лесли или Лес. Но проклятье, он любил быть Дейвом Джоунсом. Это Джоунс впервые встретил ее. Это в Джоунса она влюбилась.
