Барбара Майклз - Призрак Белой Дамы
Уже стемнело, когда мы подъехали к гостинице, где должны были провести ночь. Когда мы въехали на мощеный двор, меня всю трясло от волнения, усталости и голода — целый день у меня крошки во рту не было. Я хотела выйти из кареты, но была так слаба, что чуть не упала. Клэр подхватил меня на руки и внес в гостиницу. Он нес меня так, как нес бы любимого ребенка, и я снова, как делала это часто в последние дни, сказала себе, что должна быть счастлива, имея такого заботливого мужа. Он оставался ласков, даже когда журил меня.
У меня не было горничной. Мэри была служанкой моей тети, да и Клэр был о ней невысокого мнения, я уже научилась узнавать его мысли без слов — по взгляду, малейшему движению губ. Когда мы приедем в Йоркшир, для меня возьмут горничную из местных. Клэр считал, что слуги, привезенные из Лондона, становятся нерадивы и грубы вдали от дома.
Жена хозяина гостиницы, симпатичная молодая женщина со свежим лицом, помогла мне переодеться с дороги, и, согревшись у огня и выпив немного вина, я почувствовала себя лучше. Мы пообедали в одиночестве — компания, собравшаяся в общем зале, была не для Клэра. От волнения у меня почти не было аппетита. Высокий мужчина, сидевший напротив меня за столом, казался незнакомцем. Я не могла себе представить, что буду обедать с ним наедине, более того… Тут мои мысли зашли в тупик.
Мы занимали несколько комнат, из которых я видела только свою мило обставленную спальню с камином и огромной кроватью с пологом. Когда пришла молодая женщина, чтобы помочь мне лечь, Клэр незаметно удалился. Я старалась казаться равнодушной, но тщетно. Сердце мое колотилось с такой силой, что его биение можно было увидеть на моем горле и запястьях. Хозяйка гостиницы была примерно моего возраста, но из нее можно было выкроить двоих меня. Пока она суетилась в комнате, поправляя огонь в камине и складывая мою одежду, она бросала на меня взгляды, в которых смешивались понимание и веселость. Простая деревенская женщина, она была приучена прислуживать господам, и знала свое место, и все же ее доброе сердце взяло верх над приличиями. Перед тем как уйти, она несмело положила мне на плечо тяжелую темную руку и прошептала, улыбаясь:
— Его светлость — хороший, красивый мужчина. Не бойтесь, миледи, все будет хорошо…
Вспыхнув от собственной смелости, она выбежала из комнаты.
Я с трудом взобралась по ступенькам на большую кровать и села, застыв в ожидании. У меня были прелестные ночные чепчики с оборками, но моя маленькая подруга не советовала мне надевать чепец. Узлы и завязки не годятся для невесты. Я поинтересовалась почему. Когда смысл ответа дошел до моего сознания, я почувствовала, что заливаюсь краской, начиная от воротника моей нарядной кружевной ночной рубашки. Я немного согрелась, когда это прошло, а может, меня согрели добрые грубоватые слова женщины. Я нервничала так сильно, что кружева на груди моей ночной рубашки трепетали от биения моего сердца, как от сильного ветра. Но вот новое беспокойство отчасти вытеснило старое: понравлюсь ли я ему?
Когда дверь, наконец, открылась, я коротко вскрикнула. Должно быть, я представляла весьма смешное зрелище — застывшая на высокой постели, натянувшая одеяло до подбородка, с бледным лицом и огромными глазами. Клэр выглядел таким массивным, стоя в дверях. Он был одет как обычно.
Медленно и размеренно он приблизился к постели. Я поворачивала голову, чтобы следить за его приближением. Он был так высок, что не нуждался в ступенях, чтобы оказаться на одном уровне со мной.
— У вас есть все, что нужно? — спросил он. — Вас удобно устроили?
Я только молча кивнула.
Его взгляд остановился на моей шее, где сумасшедшее биение пульса выдавало мое волнение, и отблеск чувства появился, наконец, на его застывшем бледном лице, смягчив его выражение.
— Вы, наверное, очень утомлены после всех волнений сегодняшнего дня, — произнес он нежно. — Отдохните, как следует.
Он слегка наклонился и поцеловал меня в лоб. Губы его были холодны как лед. Он вышел из комнаты, больше не взглянув на меня. Дверь тихо закрылась.
Я плакала, пока не уснула. Одна на огромной постели, в комнате, по стенам которой плясали жуткие тени от камина, но я не смогла бы сказать, что же я оплакивала.
Часть II
Йоркшир
ГЛАВА 6
Чем дальше мы удалялись на север, тем холоднее и мрачнее становилось. К моменту, когда мы останавливались на ночлег, я просто валилась с ног от усталости, и поэтому мне нетрудно было объяснить деликатностью то, что Клэр продолжал избегать свою молодую жену. Путешествие было утомительным, пейзаж — удручающим. Холмы все еще были бурыми и не оттаявшими после зимы. Животные, казалось, тряслись от холода, стоя на голых полях. Когда Клэр сказал, что мы пересекли границу Йоркшира, я поинтересовалась, везде ли здесь так тоскливо.
Из-за скверной дороги мы на полдня отставали от расписания, намеченного Клэром. Он рассчитывал прибыть домой в первой половине дня. Но между нами и поместьем оставалось десять миль, когда начала опускаться темнота. Утром шел сильный дождь, и дороги развезло. Клэр изменил своей обычной уравновешенности и высказывал признаки нервозности из-за задержки и неудобства. Мне даже понравилось его раздражение — это была нормальная человеческая реакция. До сих пор он был слишком рассудочен и безупречен, и я чувствовала себя неуютно.
Он был достаточно вежлив, чтобы поинтересоваться моим мнением о том, продолжать ли наш путь или искать пристанища на ночь, но я знала, чему он сам отдал бы предпочтение. Ведь комнаты были уже приготовлены к нашему приезду. По дороге были постоялые дворы, где его светлость знали и оказали бы прекрасный прием, но снова оказаться в гостинице, переполненной из-за скверной погоды, было бы обидно. Поэтому я сказала, что лучше уж мы приедем поздно, но домой, и взгляд Клэра просветлел.
— В конце пути вас ждет уютный отдых, — пообещал он. — Нас ожидают сегодня, а когда я даю приказание, оно выполняется. Никто не ляжет, пока мы не приедем или пока не получат от меня сообщения, чтобы нас не ждали.
Небо на западе расчистилось, и мы залюбовались темно-красным солнцем, опускающимся в море синих и багровых туч. Пригревшись под меховой полостью, я начала задремывать. Очнувшись от внезапного толчка, я услышала голос Клэра, что-то гневно требовавший.
— Что же я могу сделать? — донесся голос кучера. — Мост впереди размыло дождями. Мы должны сделать крюк через город или вообще вернуться.
Выругавшись, Клэр закрыл окно. Он считал, что я сплю, а я, видя его настроение, не хотела выводить его из этого заблуждения. Из своего уголка я бросила взгляд в окошко, но не нашла снаружи ничего привлекательного.
