Дмитрий Вересов - Ближний берег Нила, или Воспитание чувств
Норка неожиданно зашлась дурным смехом, засучила ногами под одеялом. Отец, разъяренный, обрел наконец, на ком отыграться, развернулся к ней вместе со стулом и наотмашь ударил по лицу. Норка вскрикнула и с головой накрылась одеялом.
— И кто ж вы такой выходите после этого, Роман Нилович? — тихо, с нескрываемым презрением спросила Мария Станиславовна.
И тут подал голос доселе незамеченный Нил.
— Козел в портупее! — звонко и бесстрашно выкрикнул он невесть где подслушанную характеристику.
Мария Станиславовна от смеха согнулась пополам. Норка под одеялом завизжала. Отец взревел и схватил со стола вилку.
— Убью, гаденыш!!!
Нил юркнул в щелку между чемоданом и дверным косяком и босой побежал по коридору. За его спиной что-то упало — грузно, с матерным ревом, — но он не обернулся. Выскочил, хлопнув дверью, на незнакомый в утреннем свете пустырь и рванул куда глаза глядят…
Всю следующую неделю он жил в офицерском общежитии, спал на раскладушке в комнате Федоровских, днем сидел у раскрытого окна возле Светиной кровати, читал ей книжки или просто разговаривал, а когда с работы приходил Артем и на руках выносил жену в сад, выходил с ними. Иногда играл с местными ребятишками. Те, наученные, видимо, родителями, обращались с ним бережно, как с фарфоровой куклой. Отца он за это время видел два раза — мельком. При встрече оба отворачивались.
«Вот бы кому разбиться!» — с ненавистью думал Нил…
Это случилось через четыре года: из Забайкалья пришла официальная телеграмма, извещавшая, что подполковник авиации Баренцев Роман Нилович трагически погиб при исполнении служебных обязанностей. Мать была на гастролях в Венгрии, так что на похороны и разбираться с имуществом покойного вылетела бабушка. Вернувшись, она рассказывала странные вещи — будто бы, по словам очевидцев, самолет, на котором он отправился в свой последний полет, ни с того ни с сего пошел на снижение и снижался до самого соприкосновения с землей, после чего немедленно взорвался. Никаких видимых неисправностей комиссия, работавшая на месте катастрофы, по останкам машины не установила. В полку поговаривали, что в тот день подполковник был мрачен и сосредоточен.
Из небогатого оставшегося имущества бабушка взяла только фотографию мамы, которую обнаружила на его столе. Оформлять пенсию на Нила она не стала…
— И вы до сих пор возлагаете на себя часть вины за смерть отца?
— Вины?! Знаете, когда ваша путеводная звезда при ближайшем рассмотрении оказывается перегретым примусом, который брызжет вам в физиономию раскаленным вонючим керосином, возникающее чувство трудно назвать чувством вины… Теперь я даже рад, что развенчание кумира произошло в такой грубой, водевильной форме. А то вырастил бы из себя гориллу по образу и подобию…
— Сама горячность, с которой вы это говорите, Нил Романович, свидетельствует, что в глубине души ваша оценка не столь однозначна.
— Может быть… Мое нынешнее "я" тоже, знаете ли, дает мало оснований для ликования…
VII
— Вернулась ваша матушка, Нил Романович. Я встречался с ней. Просила передать вам свое сочувствие, и все такое…
— И все такое… — насмешливым эхом отозвался Нил.
— Очень порывалась навестить вас, но я рекомендовал пока воздержаться…
— Она не настаивала, — утвердительным тоном произнес Нил, — Не настаивала, — подтвердил Евгений Николаевич. — Но передала вам этот сувенир, который, надеюсь, немного развлечет вас.
Он протянул Нилу прозрачную коробочку, в которой находилось нечто уложенное в черный шелковый мешочек.
— Трубка, — сказал Нил, развязав розовые тесемки. — Настоящая тосканская трубка…
— И к ней баночка «Брукфильда». — Вы позволите?..
Нил откупорил жестяную баночку, похожую на те, в которых продают монпансье, и принялся набивать трубку.
— Запах умопомрачительный, — заметил профессор. — Похоже, вы и в этом знаете толк.
— Знал… Странно… У нас ведь все началось с трубки… Он очень любил трубку…
— Отец? — озадаченно спросил Евгений Николаевич.
— Отец? Какой отец? При чем тут отец?..
— А, я, кажется, понимаю, о ком вы… Следователь говорил мне, что среди вещей… ну тех, в вагоне… нашли курительную трубку.
— Это его…
Стенд с объявлениями, выставленный в вестибюле, осаждала плотная толпа, и он решил не толкаться, переждать немного. Вышел в факультетский дворик, заложил в рот сигарету, окинул окрестности ленивым взглядом — и замер, остолбенев…
Она несла себя гордо, легко, почти не касаясь земли. Она была вся движение, полет. Ее замшевый пиджачок был распахнут, ветер играл ее клетчатым шейным платком, медными кудрями, плиссированным подолом клетчатой, в тон платку, юбочки. «Остановись, посмотри!» — неслышно, с сердечным замиранием взмолился он.
Она остановилась. Посмотрела. Подошла. У него непроизвольно раскрылся рот.
— Что ли нравлюсь? — с веселой улыбкой спросила она.
От ее голоса закружилась голова.
— Очень, — выдохнул он.
— Ты тоже ничего.
Он посмотрел на нее недоверчиво и чуть обиженно. Закончив девятый класс колобком, в десятый он пришел Аполлоном — крепко и в нужном направлении ударил запоздалый гормональный сдвиг, — но одноклассники воспринимали его инерционно, да и сам он никак не мог обвыкнуться в своем новом стройно-долговязом естестве, глядя на себя и на мир глазами толстого мальчика, привычного отнюдь не к комплиментам.
— С пяти шагов на иностранца похож, — продолжила девушка.
— А с трех? — Он наконец подхватил ее шутливый тон.
— Нет, слава Богу. Не люблю иностранцев, в смысле — буржуев. Картонные они какие-то, как ненастоящие. Огоньку не найдется?
— Да-да, пожалуйста…
Он торопливо вынул из кармана плоскую зажигалку, оставленную в их некурящем доме кем-то из гостей и недавно им утилизированную.
— И фитиль у тебя классный, — подхватила рыжая девушка. — «Мальборо» хочешь?
— Ага…
Он затянулся предложенной сигаретой, слегка закашлялся.
— Тебе трубка пойдет, — сказала девушка. — Будешь такой Сергей Есенин. Или молодой Хемингуэй… Студент или абитура?
— Я?.. Поступаю.
— Я тоже. Ты на какое отделение?
— Не решил еще. — Почему-то ему не хотелось говорить этой сногсшибательной девчонке, что поступает он вообще не на филологический, а на социальную психологию, а сюда завернул только затем, чтобы узнать, когда и где консультация по сочинению. — А ты?
— Я на английское.
— Там же конкурс сумасшедший? Или ты с медалью?
— Я похожа на медалистку?
По ее лукавой усмешке он понял, как она относится к этой части человечества.
