Диана Чемберлен - Любовник моей матери, или Что я знаю о своем детстве (Карусель памяти)
Она вновь поцеловала его, и спустя мгновение он ответил на поцелуй. Но все то время, что они занимались любовью, ее мысли блуждали где-то далеко. Она отчетливо видела нависший над рекой мост и двух ребятишек, играющих в снежки. Перед глазами вновь мелькнула Марго, сияющей снежинкой пролетевшая над бездной. Клэр попыталась выбросить из головы эти пугающие образы, как попыталась забыть запах трубочного табака, молочный привкус кофе и голос, раз за разом возвращавший ее в стылые покои каменной часовни. Но образы не отступали: чем отчаяннее сражалась с ними Клэр, тем глубже затягивали они ее в свой призрачный мир.
10
Ванесса уже поднесла трубку к уху, чтобы набрать номер сенатора Уолтера Паттерсона, когда в кабинет вошел Питер Олдрих. На его физиономии под огненно-рыжей копной волос висела привычная гримаса недовольства. Ванесса опустила трубку и приготовилась слушать.
– В больницу поступил подросток, и я хотел бы, чтобы вы на него взглянули, – начал Пит. – Это девочка. Школьный психолог рекомендовала ее для программы AMC, однако сам я не могу вытянуть из нее ничего, кроме того, что она не желает тут находиться, – открыв больничную карту, он глянул на свои записи. – Физическое состояние удовлетворительное, если не считать ожогов от сигарет, которые она нанесла себе сама. Сексуально активна, однако не желает об этом говорить. Ни алкоголя, ни наркотиков – так она утверждает.
Ванесса взяла у него папку.
– А имя у «подростка» есть?
– Конечно, – наклонившись, Питер кивнул в сторону карты, и Ванесса взглянула на титульный лист.
– Дженнифер Либер, – прочла она.
– Верно.
– Хорошо, спасибо. – Подождав, пока Питер выйдет из кабинета, Ванесса направилась вслед за ним в клинику.
Девочка – худенькая красотка с золотистыми волосами – поджидала ее в смотровой. Она сидела на столе в тонкой больничной пижаме, аккуратно сложив на коленях руки так, чтобы скрыть следы от ожогов.
– Здравствуй, Дженнифер, – Ванесса присела на стул. – Я – доктор Грей.
В ответ девочка пробормотала что-то маловразумительное.
– Доктор Олдрих сказал, что ты в хорошей форме, если не считать ожогов на руках.
Дженнифер поморщилась:
– Ну и странный же он.
– Правда? – Ванесса произнесла это как бы между прочим, чтобы девочка не догадалась, насколько она разделяет ее мнение.
– Да. Мистер Всезнайка или что-то в этом роде. Я уж подумала, не робот ли он.
Ванесса улыбнулась.
– Да, иногда в нем это проглядывает.
– Похож на миссис Керби. Та тоже любит лезть в чужие дела. Расспрашивает о том, что ее не касается.
– Миссис Керби – это ваш школьный психолог?
– Угу.
Ванесса наклонилась, обхватив руками колено.
– Миссис Керби, которая и направила тебя к нам, рассказала о том, что в школу ты ходишь в рубашке с короткими рукавами. И это в разгар зимы. Довольно умно, на мой взгляд, если хочешь, чтобы кто-то заинтересовался твоими делами.
– Что значит «умно»?
– Ты понимала, что тебе требуется помощь, и нашла удачный способ получить ее. Эти ожоги, – кивнула она в сторону Дженнифер, – все равно что крик о помощи.
– Не нужна мне ничья помощь.
– Миссис Керби направила тебя к нам, поскольку у нас есть специальная программа. Она предназначена для подростков, которые испытали в детстве сексуальное насилие со стороны взрослых. Видимо, у нее были для этого веские причины.
Щеки у Дженнифер заалели, и она быстро отвернулась. Было видно, что на глаза у нее навернулись слезы.
Ванесса подошла к девочке и осторожно взяла ее за руки. Она развернула их так, чтобы стали видны ожоги от сигарет. Восемь на правой руке, пять – на левой. Наверняка от них останутся уродливые шрамы. Памятка на всю жизнь. У Ванессы были такие на бедре.
Под ее пристальным взглядом Дженнифер затаила дыхание.
– А раньше ты это делала? – Ванесса внимательно глянула в голубые глаза девочки.
Дженнифер покачала головой.
– Что заставило тебя так поступить с собой?
– Я не знаю, – девочка отвела глаза. – Это все из-за моего парня, – добавила она еле слышно.
– Расскажи мне о нем.
– Мы больше не встречаемся. Он перестал мне звонить.
– Сколько вы были вместе?
– Полгода.
Полгода. Огромный срок, когда тебе пятнадцать.
– И что случилось?
Дженнифер пожала плечами и вновь потупила глаза. Не желая давить на девочку, Ванесса отошла чуть в сторону.
– Я не знаю, – тихо промолвила Дженнифер. – Со мной стало происходить что-то странное, и он не смог с этим смириться.
– О чем ты?
– Я начала вспоминать то ужасное, что со мной случилось… о чем я до этого и не подозревала.
Ванесса кивнула. Она понимала, что ей следует вести себя с большой осторожностью. Она уже не раз сталкивалась с тем, как самые причудливые и невероятные воспоминания оказывались на поверку чистой правдой. С другой стороны, нельзя было сбрасывать со счетов и богатую фантазию подростка. В любом случае Дженнифер должна знать, что здесь к ней отнесутся со всей серьезностью.
– Порой, – заметила Ванесса, – когда события кажутся нам слишком болезненными, мы выбрасываем их из памяти.
Ванесса считала такое подавление настоящим даром природы. Жаль, что сама она была напрочь лишена подобного свойства.
– Что пробудило в тебе эти воспоминания?
Дженнифер прикусила нижнюю губу.
– Я… мы с моим парнем собирались заняться сексом.
– Это должно было произойти в первый раз?
Девочка кивнула.
– Но я не смогла, потому что вспомнила вдруг… кое-что про своего дядю, – Дженнифер отвернулась, и Ванесса не стала настаивать на деталях. Об этом они поговорят позже.
– Твой дядя поступил с тобой очень дурно.
– Да, но я совсем об этом забыла. Такое возможно? – выпалила Дженнифер.
– Возможно.
– Он уже два года как мертв. Я практически забыла о его существовании.
– Ты рассказала своему парню, что тебя так напугало?
Дженнифер кивнула.
– Я была на грани истерики, и он мне не поверил. Сказал, что такое невозможно забыть, и это просто отмазка, чтобы не заниматься сексом. Поначалу я решила, что он, должно быть, прав, потому что воспоминания были какими-то расплывчатыми. Но со временем они становились все яснее и яснее. И я уже не могла выбросить их из головы, – она обхватила себя руками. – Мы с Джошем были так близки. Мне казалось, я могу доверить ему что угодно. Но, когда я попыталась рассказать ему о том, что мне удалось вспомнить, он обозвал меня чокнутой и перестал звонить.
