Алла Полянская - Право безумной ночи
— Серега неплохой. Папаша, правда, совсем его задавил.
— Не выглядит он задавленным.
— Это потому, что ты не знала его прежнего. Он веселый был, заводной, мечтал стать моряком и плавать по морям-океанам, а потом, видимо, передумал. У нас с ним разница в пять лет, и когда он окончил школу, я уже институт заканчивал и с семейством отношений не поддерживал. Так что не знаю, что на него так повлияло и он решил влиться в семейный бизнес, мы общаться начали в последние лет семь, а до того как-то не могли состыковаться: то я уеду, то у него какие-то дела. Не знаю, что там папаша думает на этот счет, но что-то мне подсказывает, что он этому не рад. Ну, в смысле, тому, что мы все-таки общаемся.
— Ну, и бог с ними. Пусть живут как хотят. Ты же не зависишь от них материально?
— Конечно, нет. Мне платят за издание моих книг за границей, за лекции, за работу в экспедициях — так что его бизнес и его деньги меня не интересуют в принципе.
— Но тебе до сих пор обидно.
— Обидно, конечно. Ведь, как ни крути, это мои родители — а они вот так, без моральных судорог, недрогнувшей рукой просто вычеркнули меня из списка живых. И не за какое-то жуткое преступление, а просто потому, что хотел заниматься любимым делом.
— Я понимаю. Но ты не можешь этого изменить — просто живи свою жизнь, и все. А они пусть живут свои жизни — как считают нужным.
— Я так и делаю, но нет-нет, да и царапнет. Когда в больнице лежал — ведь знали они, что на волоске! И то не пришли.
— Даже мать?!
— И речи нет.
— Ты меня извини, но это не мать. Вот как хочешь, но женщина, родившая тебя на свет, — просто матка на ножках, но никак не мать.
— Грубо, но правильно.
— Грубо было бы назвать ее другим словом, тоже — на ножках, но я ж не ругаюсь дома.
Он вздыхает и замолкает. Загорелый, крепкий, с русыми, стриженными ежиком волосами и небольшими темными глазами, с коротким прямым носом и крепкой челюстью — сидит в моей спальне и молчит.
— Как погиб твой муж? Мальчишки говорили мне — убили его, но как? Я у них не спросил.
— И не надо было. Его взорвали в машине, вместе с моей подругой. Мы сидели в ресторане, вчетвером, мальчишки в коляске-двушке дремали — из-за них взяли отдельный кабинет, собственно — мы же никуда не могли пойти, оставить их было не с кем. А тут случился у давнего друга Клима день рождения, а я Ирку позвала, хотела с Виктором ее познакомить. А у нас с ней были куртки совсем одинаковые — красные такие, из жатки, с мехом по капюшону — модные на тот момент ужасно, Клим сам их нам и привез из Польши, только у меня покороче была и цветом поспокойнее, но это надо было две сразу видеть, чтобы понять, что разные. В общем, Климу позвонили, он говорит — отъеду на часик максимум, а вы меня тут подождите и торт без меня не начинайте. Ирка говорит — подбрось меня до Уральских казарм, мне надо ненадолго, а потом подберешь на обратной дороге. А тут близнецы проснулись, из коляски полезли. Клим говорит: заберу коляску в машину, а то им из-за нее и ходить негде, тесно. И так они вышли — Ирка, Клим с коляской в руках, сели в машину и отъехали, может, метров сто — машина взорвалась.
— То есть кто-то взорвал устройство дистанционно?
— Да.
— Думали, что вы все в той машине — он, ты и дети?
— Да. Я как взрыв услышала, сразу отчего-то все поняла. Не знаю, как. Виктор выскочил, схватил ресторанный огнетушитель, но там уже ничем нельзя было помочь. Ну, вот так и осталась я вдовой, а мои дети — сиротами.
— А те, кто это сделал, нашли их?
— Конечно. Но мне от этого не легче.
Еще как нашли, и очень скоро нашли. И то, что смерть их была простой и внятной, не вернуло мне Клима, но вернуло мне покой и возможность жить, не озираясь по сторонам. Но — и только.
— А сейчас, похоже, кто-то снова объявил на тебя охоту.
— Ага. Похоже на то.
Я отправлю близнецов за границу — найду способ, они уедут. А сама разберусь с тем, кто решил, что я — жертва и легкая добыча. Мне не впервой, и я ничего не забыла.
— И что ты будешь делать?
— Ну, я что-нибудь придумаю, как всегда. Ты знаешь, я бы поспала. Устала что-то…
— На завтрак оладий нажарю, будешь?
— Буду, конечно, спрашиваешь!
— Тогда — доброй ночи.
— И тебе.
Он выходит, плотно прикрыв за собой дверь, а я засыпаю практически мгновенно. В больнице я так ни разу не спала — там и вообще сон не тот. А дома есть дома, за стенкой спят мои дети, и этот чужой мужик уже не такой безусловно чужой — пусть будет, он все равно скоро уедет.
— Ты оладьи с чем будешь?
— Со сметаной, и посолить немного.
— А мальчишки ели с медом.
— Это я знаю. Я сама почти никогда не готовлю оладий — терпеть не могу запах, который при этом возникает, но если кто-то приготовит, то поем. О, нет, трех достаточно.
Я хочу сохранить фигуру, которая у меня появилась. И надо бы гардероб обновить, но сейчас я надену то же, в чем выписывалась из больницы, а на обратном пути заеду в магазины и что-то куплю.
— Смотри же, недолго — Семеныч велел отдыхать!
— На том свете отдохну.
Я выхожу из дома и сажусь в подъехавшее такси. На улицах уже совсем весна, и мне хочется выйти из машины и прогуляться по улицам, наведаться в хорошую парикмахерскую, купить что-то яркое и забавное. Давно у меня не возникало подобных желаний. Что ж, буду возвращаться — так и сделаю.
— Вы к кому?
Охранник этот видел меня каждый день на протяжении шести лет, что он здесь работает. Цирк…
— Георгий Николаевич, вам нужно носить очки, похоже.
— Ольга Владимировна?! Не признал, простите… Вот ведь… Не признал, богатой будете.
Хотелось бы, конечно, но это не срочно.
Вот и кабинет шефа, секретарша уставилась на меня как на привидение.
— У себя?
— Да…
Вот и отлично. Скажу, что через недельку появлюсь, и была такова, — весна за окном манит меня со страшной силой.
— Ольга Владимировна?!
На его лице такое удивление, что я невольно ухмыльнулась. Пожалуй, я сделаю все, чтобы сохранить эту форму, мне нравится.
— Как вы себя чувствуете?
— Как видите, потихоньку восстанавливаюсь после операции.
— Выглядите потрясающе! Я даже сразу не узнал вас.
— Видимо, это потому, что я выздоровела. Я вернусь в строй как можно скорее.
— Да вы и удаленно работаете отлично! Но, конечно, мне без вас очень тяжело, и я прошу: как только вам позволят доктора, вернуться — у нас здесь просто хаос какой-то образовался, и я ничего не могу с этим поделать. И нанимать новых людей тоже не хочу, чтобы не усугубить ситуацию. Вот, главбух новая появилась, пришлось нанять…
