Татьяна Корсакова - Ничего личного
– Я дам тебе тридцать тысяч, но у меня есть встречное условие. – Слова скрипели на зубах морским песком, и Андрей морщился. – Несколько условий.
Рыжая вытянулась по струнке, Андрей почти слышал, как вибрирует ее до предела напряженный позвоночник. И вот по этой вибрации как-то сразу понял: она согласится с любыми его требованиями, не станет даже торговаться. Деньги – это великая сила, особенно применительно к таким, как эта… Рыжая.
– Мы подпишем нотариально заверенный договор.
Облегченный вздох вместо ответа, и вибрация чуть ослабла. Рано расслабилась. Ох, рано…
– Ты оставишь свою… работу. – Песка на зубах стало больше, а шрам зачесался почти невыносимо.
– Мне нужны деньги…
– Я обеспечу тебя ежемесячным пособием. Голодать ты точно не будешь.
И снова вздох, не облегчения, но покорности – это условие принято. Осталось последнее.
– Наш брак не будет фиктивным. Я передумал. Ты станешь жить со мной, спать в моей постели, со мной спать. Если я захочу.
Что ее оскорбило больше: непристойность этого последнего условия или вероятность того, что правом своим он может и не воспользоваться? Или не оскорбило, а напугало?
Рыжая смотрела на Андрея так, что было ясно – еще чуть-чуть, и она уйдет, плюнет на него и на деньги, возможно, снова ударит, как тогда, на танцполе. И в битве со Стариком он проиграет теперь уже окончательно.
Не ударила и не ушла, разжала точно сведенные судорогой пальцы, снова принялась взвешивать на ладонях мокрый песок. Андрей не мешал, даже такой, как она, иногда нужно время, чтобы договориться с гордостью. Пусть договаривается, он подождет.
– Я согласна. – Сказала и отряхнула ладони, а в глаза посмотрела почти с вызовом. – Деньги мне нужны уже сегодня к обеду. Я напишу тебе номер счета. Это возможно?
– Договорились. – Андрей позволил себе улыбнуться и шрам все-таки почесал. – Сегодня – деньги, послезавтра – свадьба. Разумеется, все расходы я возьму на себя, так что не волнуйся. Детали обсудим сегодня вечером.
Он закрыл глаза, чтобы не видеть ее лица. Победа была с горьким полынным привкусом. Уверенности в принятом решении не ощущалось ни капли, но сделка заключена. Еще одна безумная сделка…
…Они чинно сидели на скамейке. Для предстоящего разговора в баре было слишком шумно. Даже сюда, в самый укромный уголок пансионатской территории, долетали звуки музыки и громкий смех. Его суженая нервно поводила острыми плечами, с запоздалой дерзостью вскидывала подбородок. Наверное, очухалась за день, выработала стратегию и тактику. Андрей тоже выработал.
За этот день он успел сделать очень многое. Начал с перевода денег, управился до обеда, как и обещал. И Рыжая, которая после утреннего разговора переквалифицировалась в Суженую, очень долго, очень придирчиво изучала квитанцию, а потом улыбнулась широко и радостно, словно не было в ее жизни большего счастья, чем вот этот клочок бумаги, словно не случилось утреннего унижения. А если оно и было, то уже давным-давно забылось, утратило актуальность.
– Спасибо, – сказала как-то не к месту. Какое уж тут спасибо, когда у них сделка и товарно-денежные отношения!
– На здоровье. – Улыбаться Андрей не стал, да и с чего бы ему улыбаться?
– Мне нужно… отойти. На несколько минут. – Суженая светилась – вся, от кончика конопатого носа до пяток. Это ж как нужно любить деньги!
– Можешь отойти до вечера, у меня еще масса дел.
Она не дослушала, сорвалась с места, припустила по дорожке, сначала быстрым шагом, а потом и вовсе бегом. Андрей не стал ее останавливать. У него и в самом деле было много дел. На эти дела ушел остаток дня, а вечером они с Суженой встретились на нейтральной территории, вот на этой уединенной скамейке.
– С нотариусом я договорился. – Скамейка была неуютной, как любая нейтральная территория. – Заедем к нему перед церемонией.
Суженая кивнула, носком сандалии принялась чертить на земле узоры – круги и спирали, спирали и круги. Деньги получены, и плевать ей теперь и на нотариуса, и на самого Андрея.
– Завтра мы с Семой едем в город за покупками. Какие будут пожелания?
И снова ответом ему стало равнодушное пожатие плеч, а спирали у ног множились, становились все красивее, все затейливее.
– Будем покупать подвенечное платье. Не желаешь поучаствовать?
Свадьба должна максимально походить на настоящую, быть задокументированной, запечатленной не только на бумагах, но и на всех возможных носителях. Старику понадобятся доказательства, и Андрей их предоставит. Подвенечное платье – одно из них, не такое значимое, как штамп в паспорте, но все же.
– Не хочу. – И ведь даже голову в его сторону не повернула, не зацепила ее перспектива предстоящего шопинга.
– Значит, я все куплю сам. – Злость накатила, но тут же отхлынула. – Какой у тебя размер? Сорок восьмой?
– Сорок четвертый, – процедила сквозь зубы. Все-таки ее проняло. Любая женщина, даже очень худенькая, болезненно реагирует на малейший намек на то, что у нее есть лишние килограммы. Так уж они устроены.
– Размер обуви?
– Тридцать седьмой.
– Размер белья?
– Белье у меня есть.
– А если оно мне не понравится?
– Если не понравится, можешь его не надевать.
Вот и зубки показались – остренькие, беленькие. И зубками этими Суженая без раздумий вцепится Андрею в горло, как только ей представится такая возможность. Не представится – он будет осторожен. Рядом со Стариком ведь как-то выживал, и с этой выживет. Возможно, даже получит удовольствие. Хоть какое-нибудь.
Перед тем как встать с нейтральной скамейки, Андрей стер нарисованные круги и спирали. Просто так, врагам назло.
* * *Это был хороший день! Новообретенный жених, как и обещал, с самого утра укатил в город, прихватив с собой Сему и Марью, а Катя осталась наедине с самой собой и ноутбуком.
…Лиза снова плакала, теперь уже от счастья, как маленькая, размазывала по ввалившимся щекам слезы и говорила с такой отчаянной радостью, что сжималось сердце.
– …И они сказали, что все организационные вопросы возьмут на себя. Деньги я уже перевела… Катя, спасибо… И билеты новые уже заказаны, и место в клинике забронировано. Мы улетаем завтра… Катечка, ты не представляешь, как я тебе благодарна… – Лиза улыбалась какой-то вымученной, призрачной почти улыбкой и снова начинала рассказывать про мюнхенскую клинику, про то, что их там уже ждут и Дениске непременно помогут. Вот такое чудо! Она думала, что все, что не будет никакого чуда, а оно взяло и произошло. Благодаря Кате. Тут Лиза замирала, всматривалась в монитор ноутбука, беспомощно щурилась, а потом спрашивала, в сотый, наверное, раз: – Катечка, как же так? Ты же не рассказывала о нем ничего. Он хороший?
