А. Харрисон - Тихая жена
– Как стереотипный дом с привидениями, – сказал он. – Ну и почти полностью разрушенный. Даже на участке полный бардак, мусор да сорняки. Придется культиватор брать в аренду, чтобы перекопать землю.
– Тогда лучше поскорее сеять траву, – посоветовал мистер Бретт. – Пусть даст корни до наступления холодов. Или дерн разложить, что ты там хотел, но для долгосрочной перспективы лучше засевать, дешевле обходится.
– Можешь ему верить, – вставила Джоди, – он в траве разбирается.
– Я обратил внимание на ваш газон, – отметил Тодд.
– Да, им он гордится, – сказала миссис Бретт.
– Травы вообще пугаться не стоит, – продолжил мистер Бретт. – Растить ее просто вопрос химии.
Позже, когда они вышли на прогулку, Тодд сказал Джоди:
– Мне понравились твои родители, такие приятные.
Лето уже близилось к концу, заканчивалось время пышного цветения, солнце садилось медленно, с каким-то первобытным величием. Вечерний свет еще долго окрашивал небо на западе, и они бродили по тихим улочкам, мимо бывшей школы Джоди, мимо Единой методистской церкви, куда она когда-то ходила с родителями, мимо домов друзей детства, которые, как и она, тоже выросли и разъехались. К тому времени их отношения с Джоди были уже довольно прочными, но в ней еще оставалась какая-то таинственность, некие чары, природы которых Тодд все никак не мог разгадать. Но ни на одну другую девушку ему настолько не хотелось производить впечатление. Он очень старался оправдывать ее веру в него, быть таким мужчиной, который был ей нужен и которого она заслуживала. Тодд шагал рядом с ней в этих лучезарных сумерках по тихой деревенской улочке почти без машин, как из другого мира, его ласкал ароматный бриз, сам воздух успокаивал нервы, словно горячая ванна, и он почувствовал, что может наконец начать жить, что она богиня, которой он будет поклоняться, талисман, благодаря которому все будет как надо.
К концу прогулки небо уже совсем потемнело, зажглись фонари. Они собирались здесь переночевать и на следующий день после обеда выехать обратно. Тодд знал, что в этом доме придется хранить целомудрие, поскольку Джоди предупредила его, что ее родители придерживаются старомодных взглядов, и действительно, миссис Бретт проводила его в комнату, некогда принадлежавшую Райену, младшему сыну, а Джоди, насколько он понял, предстояло лечь в собственной комнате, располагавшейся в конце коридора. Желание родителей защищать дочь, по крайней мере, пока она находится в их доме, показалось ему очень милым, даже похвальным. Естественно, они, как и многие другие родители, считали повзрослевшую Джоди еще малышкой, и в каком-то смысле наверняка должны видеть в нем чужого и опасного человека, которому каким-то образом удалось пробраться на их территорию. Но Тодд предпочел принять их гостеприимство за чистую монету и не переживать из-за того, что может прятаться под семейным ковром. Например, он знал, что у Джоди были некоторые сложности с братьями – со старшим она не разговаривала, а за младшего переживала – тот в некотором роде оказался в их семье отщепенцем, но в беседе братья не фигурировали, и никаких признаков конфликта между родителями Тодд тоже не заметил.
Несколько месяцев спустя, в самый разгар осенних красок, когда верхушки деревьев пестрели яркими цветами, а город в лучах низкого солнца сверкал золотом – осенью Тодду всегда кажется, что должны греметь трубы или трубить охотничьи рожки, – когда он продал тот особняк в Бактауне, обеспечив себе будущее, по крайней мере, в собственных мыслях, они с Джоди нашли маленькую квартирку в Лупе, объединив свое имущество и судьбы.
Он хотел, намеревался на ней жениться и размышлял о том, как сделать предложение, чтобы Джоди не смогла противиться. Она говорила, что у них и так идеальная совместная жизнь, и не соглашалась что-либо менять, но Тодду казалось, что ему удастся ее уговорить, он льстил себе, что сможет усыпить ее бдительность. Ему хотелось взять на себя соответствующие обязательства, скрепить их единство узами, которые станут залогом будущего. Если не строить крепость достаточно прочной, как можно ждать, что она устоит в бурю? Он хотел скрепить их любовь, чтобы их союз был больше, чем они двое по отдельности.
В итоге Тодд решил, что лучшая тактика – взять ее наскоком, в надежде на то, что Джоди в порыве спонтанности уступит, и делал несколько попыток, но она не воспринимала их всерьез. «Давай поженимся», – говорил он, а она отвечала: «Только сначала в супермаркет зайдем, ладно?» Тодда это немного уязвляло, но в то же время ее решимость вызывала восхищение. И все же это не мальчики с детства мечтают о свадьбе. Для него было бы важно, если бы она дала это обещание – сказала слова, которые связали бы их брачными узами, но в ее любви и преданности он и без того не сомневался. Джоди была его; они принадлежали друг другу. И были счастливы. Она порой просто удивительно о нем заботилась, доводя домашние дела до уровня искусства, делая бремя быта очень легким, а для Тодда подобное довольство домашней жизнью было внове – когда он приходил, Джоди его встречала, сама красивая, ужин вкусный, его одежда всегда выстирана и поглажена, и она делала это для него с удовольствием. Ему такая забота казалась столь нежной и изысканной, что он сомневался, навсегда ли это, но их пара оказалась на удивление стабильной. Секс в отношениях с Джоди играл не особо важную роль – ну, не первостепенную. Точнее, скажем так, в них Тодд находил намного больше, чем просто секс. У нее были свои ценности, она знала, чего хочет. С ней получалось жить расслабленно. Мотивы ее поступков казались понятными, ничего внезапного она не выкидывала. Но и это не все. Помимо прочего Джоди обладала какой-то невообразимой глубиной, где-то внутри ее горел огонь, тепло которого его не достигало, в какие-то уголки ее души ему проникнуть не удавалось. Она была основательной личностью, воплощая все то, о чем мечтает каждый мужчина, и куда больше.
9. Она
– Миссис Джилберт?
– Да.
– Это Наташа Ковакс.
Возникает пауза – Джоди думает, не сбросить ли звонок. Вряд ли этот разговор ее порадует.
– Пожалуйста, не кладите трубку.
Интересно, чего она хочет, гадает Джоди.
– Я вовсе не такая, как вы подумали, – продолжает Наташа. – Прошу вас, поверьте, мне очень не по себе из-за того, что произошло. И мне, и Тодду. Я, наверное, звоню отчасти извиниться. За нас обоих.
Как это невероятное событие случилось в ее жизни, ведь Джоди столько лет изо всех сил старалась все улаживать, угождала, приспосабливалась, была хорошей женой и подругой, и все это зачастую в далеко неидеальной, а то и враждебной обстановке? С Тоддом вообще непросто жить, но у нее, тем не менее, получалось, она удерживала их союз, делая совместную жизнь мирной и приятной.
– Еще я хотела сказать, что очень ценю все, что вы для нас сделали, для папы и для меня, когда умерла мама, – продолжает Наташа. – Не думайте, что я обо всем забыла. И подарки на день рождения. И как мы с вами ходили в магазин покупать мне школьную форму. Вы от нас не отвернулись. Одна вы постарались восполнить эту пустоту, и это мне очень помогло. Я всегда вспоминаю о вас с любовью, и я совсем не хотела…
Надо положить конец этому бреду. О чем эта девчонка вообще думает?
– Наташа, – начинает Джоди, – ты же понимаешь, что это для тебя плохо кончится. И можешь уже перестать видеть во мне наставницу. Больше я тебе добра не желаю, и говорить нам не о чем.
Но она не сдается.
– Я понимаю, что вы переживаете, может, даже ненавидите меня, если так, я вас не виню. Но прошу заметить, что я хоть попыталась. Мне нелегко было вам позвонить. Я даже не знала, станете ли вы со мной разговаривать, что бы там Тодд ни говорил. По его словам, вы за нас обрадовались, хотя, может, ему просто хочется в это верить. Вы с ним долго прожили. Я знаю, что вы будете по нему скучать. По крайней мере первое время, пока не отвыкнете. Он ведь сказал, что мы сняли квартиру в Ривер-норт?
Наташа смолкает, ожидая ответа. Услышав лишь тишину, настойчиво продолжает гнуть свою линию.
– Извините, если шокировала вас этим. Но нам надо обустроить дом для ребенка. Квартира красивая. Может быть, зайдете посмотреть, когда переедем? Мы были бы вам рады. Вы в какой-то мере станете тетей.
Джоди все это время ходила по кривой восьмерке. По часовой стрелке мимо дивана и стоящих перед камином стульев, вдоль окна во всю стену, против часовой стрелки вокруг обеденного стола, потом обратно. Теперь она останавливается как вкопанная. Это Тодд виноват. Из-за него ей приходится все это терпеть. Позор, связался с ребенком, злым и наивным, жутко неуверенным в себе. Тодд бывает немного черствым, но неужели можно так бессердечно обманывать девчонку, к тому же, дочь своего лучшего друга. Бедолага ведь не видит, каков Тодд на самом деле, что им движет.
– Наташа, я понимаю, что ты оказалась в беспомощном положении и не особо знаешь, что делать. Сколько тебе, двадцать, двадцать один? Твой отец говорит, что ты еще не доучилась. И что ты очень умная, но, скажу я тебе, мне так не кажется, судя по твоему поведению. По тому, что за курс ты выбрала в жизни. Хотя, на самом деле, меня это не беспокоит, ты мне не нравишься, мне не настолько важно, что с тобой будет, чтобы тебе помогать, к тому же, я занята, мне пора идти, и очень тебя прошу больше мне не звонить.
