Сюзанна Брокман - Самое время для любви
Никто, никто и никогда не доставлял Чаку такого наслаждения…
Он куда крупнее и мощнее, но, порабощенный собственными потребностями, бессилен сопротивляться Мэг. Он хотел ее. Нуждался в ней. Любил.
Любил настолько, что сумел поднять ее вверх и снять с себя.
Они не должны. Это неправильно.
Мэгги запротестовала и едва не устроила потасовку.
– Нет! Чак…
Он показал презерватив, скомканный в ладони.
– Эта штука не сработает, если останется в руке.
Мэг наблюдала, как Чак быстро нацепил резинку, и неуверенно улыбнулась. Она и правда испугалась, что он вознамерился остановить их и не позволить довести дело до конца.
Одним ловким движением Чак опрокинул ее на спину. Мэгги подалась к нему и широко раздвинула ноги, готовая полностью отдать себя. Он смотрел ей прямо в глаза, когда вошел в нее медленно, плавно, но так глубоко, что от нахлынувших эмоций у Мэг захватило дух, рот приоткрылся, взгляд стал мечтательным, веки затрепетали.
А потом она улыбнулась, и Чак понял, что на всю жизнь запомнит эти драгоценные мгновения.
– Это правильно, – пророкотал он. – Правильно.
– Да, – томно согласилась Мэг, прекрасные глаза наполнились слезами. – Я тоже так думаю.
Он снова поцеловал ее, в эти невыносимо нежные сладкие губы. Мэг подняла бедра, сильнее сжала мужскую плоть внутренними мышцами, и оба закричали, нарушив тишину тускло освещенной комнаты.
Чаку хотелось заниматься любовью долго и неспешно, чтобы этот момент длился вечно. Но Мэгги понукала все быстрее, все сильнее, все глубже. Он снова и снова толкался в нее, вновь и вновь заполняя собой, пока мир вокруг не растворился, и не осталось только здесь и сейчас, и только Мэгги.
Одна только Мэгги.
Она вскрикнула, и он почувствовал подступающий экстаз. Всепоглощающий, безумный, неодолимый. Мэгги, извиваясь, льнула к мужскому телу, ногти впились в спину.
Ее бурный оргазм подтолкнул Чака к краю, он взорвался, извергаясь наслаждением, пронзившим насквозь, как пушечное ядро. Наслаждением настолько сильным и горячим, что могло бы испепелить или сжечь на месте. Все связные мысли исчезли, остались только чувства, только тепло.
Ощущение покоя.
Восхитительного, пьянящего, бесконечного парения в небесах.
В облаке благоуханного аромата духов Мэгги.
– Думаю, я в тебя влюбилась, – прошептала Мэг, легко лаская губами твердый подбородок.
И тут Чак очнулся. Открыл глаза, реальность происходящего встряхнула рассудок, включила мозг ученого, и он различил легкую панику в ее словах.
Она думает, что влюбилась.
Чак скатился с Мэгги, вдруг осознав, что едва не раздавил ее. Увидел, что она наблюдает за ним, что светло-карие глаза изучают его лицо, и заставил себя улыбнуться. Она не подвинулась, не попыталась прижаться или обнять.
Он закрыл глаза.
«Боже, отдал бы все на свете, чтобы услышать эти слова в любой момент в течение последних нескольких лет».
Но теперь... Мэгги не может любить его. Она должна влюбиться в Чарльза.
Но я же был когда-то Чарльзом, рассуждал Чак. Может, все не так уж страшно. Если Мэг смогла полюбить его, покрытого рубцами и измученного, то наверняка влюбится в Чарльза. Это вполне логично.
За исключением того, что любовь иррациональна… любовь игнорирует здравый смысл.
И все-таки, пережитая близость может пойти на пользу. Может, физическое соитие привяжет Мэгги к нему… неважно, Чак он или Чарльз.
– Спишь? – позвала она.
Чак открыл глаза и обнаружил, что она по-прежнему смотрит на него.
– Нет.
– Ты в порядке?
В глазах Мэг мерцала озабоченность. Беспокойство и неуверенность.
– Да.
Чак обвил Мэг руками, притянул к себе, прижал спиной к груди и накрыл обоих покрывалом. Ее голова уютно расположилась под его подбородком, он теснее привлек любимую к себе, одной рукой нежно стиснул грудь и крепко обнял.
Обнял властно, прекрасно понимая, что лучше бы отпустить.
Это неправильно – то, что он натворил, чем самозабвенно занимался сегодня вечером. В пылу страсти Чак пытался убедить себя в обратном, но теперь оказался лицом к лицу с истиной. Неправильно заниматься с ней любовью и держать спящую в руках. Но сегодня выпал единственный шанс побыть с Мэгги… единственный, другого может и не представиться.
И использовал возможность на всю катушку, осознавая себя эгоистом и подонком.
Он же знал, черт побери, что не сможет дать ей желаемое. Не сможет заставить себя раскрыть все свои секреты. Чак никогда открыто не выражал своих чувств и никогда не отличался откровенностью.
Боже, он даже не смог признаться, что любит ее.
И это еще не самое худшее.
Шестьдесят часов. Уже меньше. Если он оплошает, то менее чем через шестьдесят часов будет мертв.
А если все удастся… Если его план сработает, если Мэгги сумеет убедить Чарльза переключиться на карьеру в медицине, то путешествия во времени не будут изобретены. Замыслы «Мастер-9» рухнут, Белый дом не взлетит на воздух, президент не погибнет.
И нынешняя жизнь Чака и дорога, по которой он сюда прибыл, немедленно отторгнутся реальностью. Его жизнь – он прекрасно это осознавал – разом перестанет существовать.
И сам Чак исчезнет.
Глава 7
Ближе к вечеру Мэгги проснулась и обнаружила, что Чак лежит, уставившись в потолок.
Она, не шевелясь, изучала точеный профиль. Рот сжат в привычную мрачную линию, подбородок окаменел. Неудивительно, что он так часто потирал лоб и шею, вероятно, постоянно стиснутые зубы вызывали ужасную головную боль.
Очень хотелось бы обладать способностью читать мысли, чтобы понять, о чем он думает. Незачем обманывать себя и надеяться, что когда-нибудь он добровольно выдаст информацию без дальнего расчета.
Голодный живот недовольно заурчал, и Чак повернул голову.
– Проснулась.
Она кивнула, гадая, видит ли он в ее глазах тлеющие искры любви, которой они занимались на рассвете.
Мэгги никогда не испытывала ничего подобного. Безумный, жаркий… безусловно, лучший секс в ее жизни. Бесподобный. Но ей хотелось большего.
Она никогда не чувствовала себя настолько увлеченной, настолько покоренной возлюбленным. Никогда не чувствовала себя такой счастливой.
Если не учитывать того, что после занятий любовью, после того, как они утолили все свои желания, после того, как Чак притянул ее к себе и сжал в объятьях, он не сказал ни единого слова.
Может, это не имеет значения. Может, ей не нужны разговоры с этим мужчиной. Может, его навыки в бессловесных способах общения с лихвой восполняют недостаток традиционных речей.
