Ник Коулридж - Смертельные друзья
Прочие редакторы и помощники были одеты либо в длинные свободные юбки, либо в обтягивающие легинсы и черные футболки с глубокими вырезами, обнажающими их костлявые плечи. На одной из них был обвислый оранжевый кардиган, застегнутый не на те пуговицы, настолько уродливый, что жалко было смотреть на прелестную мальчишескую фигурку, теряющуюся под этим балахоном. Все эти молодые люди напоминали мне головастиков, одинаково черноголовых, невероятно бледных и изможденных. Существование в отделе моды «Кутюр» составляет единственный смысл их жизни, и они готовы переселиться сюда, на Парк-плейс, навечно.
– Ну что ж, начнем? – деловито осведомилась Леонора. – Мы предприняли титанические усилия и в результате в нынешнем году охватили всех.
– Включая Мюллера, надеюсь, – заметил шеф-редактор Кевин Скай. Он имел в виду немецкий Дом моды, который выпал из весенних номеров, что обошлось нам в 127 тысяч потерянных фунтов.
– Да, не хмурься, Кевин, Мюллер на месте, – с сожалением произнесла Леонора. – Нам стоило больших трудов найти что-нибудь приличное в его коллекции. Какая-то лавка старьевщика, а не модный показ.
– Может, тебе интересно будет узнать, – возразил Кевин, – что, по данным последних опросов, восемнадцать процентов твоих постоянных читателей сказали, что каждый год они покупают одну или более вещей от Мюллера.
Леонора сделала большие глаза, а вся ее свита сидела просто как громом пораженная. По их виду было ясно, что никогда в жизни им не встретился никто, одетый от Мюллера, и они не могли поверить в то, что когда-либо это может случиться.
– Ну, хватит об этом, – решил я поставить точку. – Мюллер на месте, и слава богу. Давайте посмотрим картинки.
– Редакционная статья, – приступила к объяснениям Леонора, когда задернули шторы, – посвящена показу готового платья на натуре на Ямайке. Фотограф – Яндо. Одно плохо; я должна предупредить вас, что просила все снимать в цвете, а он на девяносто процентов наснимал черно-белых фото.
– Там должно быть достаточно снимков отеля, они, надеюсь, на месте? – спросил Кевин. – Не забудь, что мы обещали поместить рекламные снимки отеля «Ямайка Крик Ризорт» в обмен на то, что они предоставили нам бесплатное обслуживание.
Однако, когда стали показывать слайды, обнаружилось, что ничего похожего не вытанцовывается. Невозможно было представить, что после этого показа на фоне природы отдыхающие ринутся сюда толпами. Начать с того, что фотограф выбрал в качестве фона для своих моделей не лучшие виды Кингстона.
Модели, одежда на которых была едва видна, потому что они прятались за мелочными лавками, были по большей части набраны из числа торговок наркотиками и наркодилеров. Именно они фигурировали на передних планах, а профессиональные манекенщицы скромно позировали за их спинами.
– Боже милостивый, – выговорил Кевин. – Где вы понабрали эту шушеру?
– Это служащие отеля, – ответил редактор, ответственный за материал. – По-моему, круто.
На следующей картинке здоровенный черный мужик с волосами, заплетенными в бесчисленные тонкие косички, совершал с дохлым цыпленком церемонию из ритуала вуду.
– А это кто? – спросил Кевин. – Повар, наверное?
– Нет, это приятель Яндо. Яндо пригрозил, что откажется работать, если мы его не задействуем.
Новая серия слайдов пошла перед нашими глазами.
На этот раз мы попали в Париж, в апартаменты «Воды Нила» отеля «Риц». Тема – вечерняя одежда, и, чтобы акцентировать новую удлиненную линию, фотограф поставил друг на друга более дюжины золоченых стульчиков. На вершине этой хлипкой пирамиды балансировала Марджа, супермодель потрясающей красоты с волосами, причудливо взбитыми в некое подобие пчелиного улья.
– Минуточку, – пропела Луэлла, – здесь должно быть восемь полос, а картинок только семь. – Она принялась лихорадочно листать взад-вперед распечатки фотографий. – Валентино! Где же Валентино? Мы получили платье, а картинки нет.
Один из редакторов нервно заерзал:
– С ним возникла проблема, Луэлла. Мы должны были делать последний снимок, и в этот момент Марджа упала с пирамиды. Пришлось везти ее в больницу, она сломала большую берцовую кость.
– Без Валентино нельзя, – констатировал Кевин. – Нельзя давать публикацию о коллекциях без Валентино. Надо доснять.
– Съемка в «Рице» обошлась нам в двадцать восемь тысяч фунтов, – вмешался продюсер.
– Двадцать восемь тысяч фунтов? – переспросил Кевин. – За семь фотографий? Мы все тут столько не стоим!
– Кроме того, – гнул свое продюсер, – Марджа вне игры: она вся в гипсе до пупка. А парикмахер Рико улетел в Новый Орлеан на съемку джинсов.
– Я уверен, что разжиться фотографией вещи Валентино – не проблема. Пусть это будет не вечернее платье, любое, возьмите хоть что-нибудь и сфотографируйте, – кипятился Кевин.
– И не говорите, что вам понадобится минимум четыре тысячи фунтов на гонорар какой-нибудь супермодели. Мы уже перерасходовали смету номера.
Все глаза уставились на меня.
– Кит, – сказал Кевин, – это необходимость. Иначе они там в Риме с ума сойдут. Целый год придется расхлебывать.
– О'кей, – согласился я. – Только, ради бога, следите за тем, чтобы октябрьский номер был в рамках бюджета.
– Третья главная тема, – продолжила Луэлла, – моя любимая. Очень горячие цвета. Прелестная девочка. Вам, боюсь, не понравится, слишком авангардная.
Она оказалась не права, девочка мне понравилась. Фотографии были чрезвычайно стильные, мелкие лиловые штрихи на пламенеющем красном, лимонно-зеленые корсеты на фоне кислотно-желтого. Модель как будто плавала в аквариуме, белки ее глаз выделялись с помощью особой техники. Она принадлежала к той категории образов, которые остаются с тобой навечно и становятся символом десятилетия. Она могла бы стать символом девяностых годов. «Кутюр» умеет создавать такие образы лучше, чем кто-либо другой.
– Кроме того, – сказала Леонора, – у нас есть изумительная средневековая тема, которая проходит красной нитью на всех показах. Это так называемый «новый пуританизм». Потрясно! – Заметив кислую мину на лице Кевина, она поспешно добавила: – Тебе понравится, Кевин. Это в духе Ральфа Лорена.
– Могу я задать один вопрос? – вместо ответа сказал Кевин. – Я, конечно, натура не творческая и никогда на это не претендовал, но скажет мне кто-нибудь, есть ли в этом номере хоть какая-нибудь малость для нормальной женщины, какой-нибудь непритязательный костюмчик, в котором она могла бы пойти на работу? Не станете же вы ей рекомендовать одеться как те две уличные барышни в красных калошах?
Тут Тасмин Фили, до сих пор хранившую молчание в присутствии высокого начальства, словно прорвало.
