Дарья Плещеева - Наследница трех клинков
– Вели женщинам научить ее говорить «да» – хотя бы за конфекты или за ленточки, – по-французски сказал кавалер. – Но не дай Бог, если они догадаются о венчании.
– Это простые женщины, они из Царского Села никогда не выезжают и нашу дурочку никогда больше не увидят.
Эрика отвернулась, делая вид, будто занята петушком.
– Я постараюсь, чтобы ее больше из посторонних никто и никогда не увидел… – пробормотал кавалер. – Впрочем, я доволен. Главное – чтобы она родила ребенка.
– И чтобы ребенок пошел в отца, а не в матушку, – заметил Михаэль-Мишка. – Я рад, что мы с господином Воротынским вам угодили.
– Да и я также рад. Кто бы отказался от прелестной дурочки, которая не рвется на все балы и не просит подарков, кроме петушков? Нет, положительно в моей затее даже больше смысла, чем мне казалось! Нечаев, ты уверен, что женщины ни о чем не догадываются?
– Я сказал им, что девица – незаконная дочка богатого человека, который скоро пришлет за ней своего родственника. Они пытались узнать его прозвание, но я держался стойко.
Эрика, притворяясь, будто занята лишь сахарным петушком, внимательно слушала эту французскую беседу и осторожно поглядывала на кавалера в маске и Михаэля-Мишку.
Похититель старался держаться независимо и по-светски, но Эрика ощущала фальшь – Михаэль-Мишка норовил угодить кавалеру и явно боялся, что не справится. Кавалер же был по-светски беззаботен – как будто не приехал впервые посмотреть на будущую жену, а стоял в зверинце у клетки с мартышкой.
– Она умеет вести себя за столом? – спросил кавалер.
– Она сама ест ложкой и очень старается.
Тут Эрика еле удержала улыбку – она, наоборот, старалась есть, как малое дитя, вываливая кашу себе на подол.
– Тогда мы ее не позовем. Вели женщинам накрыть на стол, я перекушу и поеду.
– Дорога займет не больше двух часов…
– Нет, побольше. Сейчас видно, что ты привык ездить верхом. А экипаж тащится, как, как…
То, что кавалер сказал по-русски, очень развеселило Михаэля-Мишку.
Эрика бросила петушка на пол и широко зевнула.
Ей нужно было поскорее попасть наверх, в свою комнату. Окно глядело во двор, но она знала, откуда видна дорога. Увидеть только, в какую сторону двинется экипаж, – и по крайней мере одной заботой меньше!
Кавалер подошел к ней, взял за плечи, посмотрел прямо в глаза – и Эрике показалось на миг, будто он все понял. Сильные пальцы сжимались, но ощущение было странное – Эрика не хотела вырвать и отскочить, наоборот, ей было необходимо, чтобы эти руки удерживали ее еще сильнее, так, что рывок на волю невозможен. И взгляд… этот взгляд был доподлинно магнетическим… что-то такое толковала матери незамужняя тетка Амалия, помешанная на магнетизме и месмерической гармонии…
Тут голова у Эрики закружилась, и ее основательно качнуло. Кавалер удержал девушку и по-русски позвал Машу с Федосьей, смиренно стоявших в уголке.
Они увели ее, до полусмерти перепуганную. До сих пор никто с ней таких штук не проделывал. И опомнилась она лишь у себя в комнатке, когда Маша стала распускать ей шнурованье. Оттолкнув Машу, Эрика забралась с ногами на кровать. Она решительно не хотела раздеваться, она вдруг поняла, что ее разденут – и тогда явится кавалер с черным шелковым лицом!
Женщины зашептались – и вдруг разом перекрестились. Эрика поняла – кавалер их тоже чем-то напугал. И от этого вдруг полегчало – выходит, она еще в своем уме, и господин в маске оказывает магнетическое действие на всех! Вот ведь и Михаэль-Мишка, человек решительный и уверенный в себе, тоже при нем как-то утрачивает отвагу, делается отвратительно угодливым…
Эрика прямо в платье легла и натянула на себя одеяло. Под прикрытием одеяла ей было удобно запустить руку под тюфяк, где лежали пояс, кошелек и нож. С ножом она ощущала себя как-то увереннее.
Женщины бесшумно вышли – побежали докладывать, что безмозглая девица пожелала лечь спать. Вот и прелестно. Эрика встала и подкралась к двери, потом осторожно отворила ее. Нож был в левой руке – лезвием к себе. Откуда-то она знала, что так ей будет удобнее бить – повернувшись боком, снизу вверх, почти без замаха…
В торце коридора было окошко – к нему-то и пошла Эрика. Это окошко глядело на улицу – по здешним понятиям, довольно широкую улицу, хотя грязную беспредельно, с большими мусорными кучами, сломанными заборами и прочими прелестями слободы, которая только строится, причем строится без всякого плана, а каждый ставит себе домишко, как в голову взбредет. В темноте светились окна – вблизи и вдали, без всякого порядка. Составить по ним представления об улицах было совершенно невозможно.
Но окрестности Эрику не интересовали. Ей нужен был экипаж замаскированного кавалера, а еще точнее – те два фонаря, что висели спереди и хоть немного освещали дорогу.
Нечаянный жених, видимо, был усажен за стол и угощался. Маша и Федосья хлопотали вокруг стола и печи. Никто Эрику не беспокоил. Она присела боком на подоконник и подняла голову – к черному небу, к луне, окруженной светлым кольцом. Кто-то в Митаве рассказывал, что на Луне тоже есть горы и моря, только разглядеть их непросто, есть и жители, о коих почему-то умалчивает Священное Писание. Должно быть, иные из лунных жителей глядят на Землю в большую подзорную трубу и тоже ломают голову: что за странные существа там обитают?
Снизу донеслись голоса. Кто-то кричал по-русски, ему отвечал знакомый голос – Михаэля-Мишки. Эрика, не думая об опасности, отворила окошко и высунулась. Оказалось, экипаж был поставлен очень неудачно и теперь должен был хитроумно маневрировать, чтобы выбраться на дорогу. Незримый жених по-французски помянул тысячу чертей.
Наконец он уселся в экипаж. Качающийся огонек тронулся и неторопливо поплыл сквозь тьму. Эрика следила за ним, соотнося его с окрестностями. Она уже знала некоторые дома, знала расположение ближайших улиц. Огонек в конце концов потерялся во мраке, но Эрика поняла, в каком направлении нужно уходить.
Если экипажу на дорогу потребуется куда более двух часов, а всаднику, который бережет коня, – два часа, то дом жениха находится на расстоянии чуть более трех немецких миль. Так рассудила Эрика. Расстояние в милю было ей знакомо – оно требовало около двух часов, если идти неспешно, значит, до столицы можно дойти за шесть часов. Всего за шесть! И ранним утром ворваться в комнату к Валентину!
Откладывать это путешествие нельзя – неизвестно, что еще придумает проклятый жених, о чем он уговорился и Михаэлем-Мишкой за столом. Стало быть, час пробил.
Когда Маша с Федосьей пришли укладывать Эрику, она лежала под одеялом. Снять с себя платье она не позволила – била женщин по рукам. Они решили оставить дикую девку в покое, помогли ей справить малую нужду, протерли ей лицо мокрым полотенцем и ушли.
